– А она любит тебя?
– Кто?
– Милава твоя. Бедная женщина! Ты семь лет использовал её для своих потребностей, а теперь что?
– Что?
– А теперь что ей делать?
– Какой странный вопрос!
– Темный Бог тебя разбери, проваливай из моего дома!!! Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего!!!
Я решительно встала с сундука, открыла входную дверь и повторила:
– Уходи!
– Гли, да что с тобой?
– Уходи, Лука!!! Я не могу принять всё это. Желаю тебе счастья с твоей Милавой!
Он медленно прошел мимо меня, окатив непонимающим взглядом.
– Гли, ты уверена, что поступаешь правильно?
Я кивком показала на открытую дверь.
И Лука ушел.
Просто ушел, словно и не приходил никогда, будто бы так и нужно.
– Гли, ты правильно поступила, – я осознала, что Уголёк что-то говорит мне спустя какое-то время. – Гли, очнись, ты можешь простудиться, сидя на полу у двери, уже смеркается.
Кот терся об меня тёплым чёрным боком.
– Скажи, Уголёк, ты всё это знал? Ты знал, что Лука – такой?
– Какой такой?
– Что он так легко впускает в свою жизнь других женщин, не рассматривая это как измену? Разве это правильно?
– Смотря что считать правильным, Гли. Император считает, что нарушать обещания, данные истинной, не проблема.
Я молча смотрела на сумерки в дверном проеме и мыслей не было.
Поступки и слова Луки казались мне предательством. Разве могут быть такие отношения нормальными? Почему мне никто не говорил, что мужчины так поступают?
Ах, да! У меня же не было матери, я росла с отцом и нянечкой.
Если Лука говорил правду, нянечка вполне себе могла заменить моему отцу жену.
О чем я только думаю!
– Не печалься, дорогая, – Бог появился внезапно, словно сотканный из темноты. Наклонив свою рогатую голову, он стоял, прислонившись спиной к двери. Деревья не шумели, и вообще, на мир будто накинули покров молчания. – Не грусти, Гликерия. Ты не первая, кого удивляют такие поступки, и не первая, кто не может их принять.
Бог сел на порог, вытянув свои длинные ноги на ступеньках.
– О чём это ты?
Он шумно втянул ноздрями воздух, и также шумно выдохнул.
– Сдается мне, что клетка, в которой ты жила при отце, была еще уже и меньше, чем я предполагал. Что рассказывал тебе отец об отношениях между мужчиной и женщиной?
– А в них есть что-то особенное? Есть какой-то секрет?
Широкая улыбка растянула морду Бога. Она выглядела странной и страшной одновременно, но она не пугала меня.
– Я понял, Гли. Я поговорю с Богиней и попрошу её помочь тебе снять браслеты истинности с тебя и Луки.
– Почему ты будешь просить за меня, мой Бог? – он не смотрел на меня, но я чувствовала, что он пришел меня поддержать.
– Потому что в тот момент, когда я помог твоей матери тебя спасти, я отчасти стал твоим отцом. Я вернул тебя с дороги смерти, на которую ты уже ступила на тот момент. Уже близок тот момент, когда я покажу тебе, что случилось тогда. А пока, – он повернулся ко мне и внезапно очень нежно погладил меня по голове. – Тебе нужно хорошо отдохнуть, завтра к тебе придут первые покупатели трав и зелий.
– Откуда они обо мне узнают?
– Это всё Верховная. С ней ты тоже потом поговоришь об этом. А ты, безобразник, – он перевёл свои желтые глаза с вертикальными зрачками на Уголька, – ты следи за безопасностью. И сразу сообщай мне, не затягивая!
Бог встал, потягиваясь.
– Подожди, – я схватила его за штанину, и тут же отдернула руку. – Мой Бог, это ты прислал сюда бобра?
– Бобра? – он хищно посмотрел на меня. – Бобра?! – он взревел. – Вот, кто создал эту ситуацию! Гли, иди в дом. Я всё решу сам.
И Бог исчез, словно растворившись в воздухе.
– Пойдем спать, – кот мурлыкал где-то сбоку. – Пойдем. Ты сегодня ни крошечки не съела, ведьмочка моя.
Я машинально погладила Уголька по теплой спинке.
– Ну что ж, пошли поужинаем чем-нибудь, дружок.
На лес легла ночь, укутав мир плотным глухим облаком тумана. Я хотела прогуляться перед сном, но, поглядев в окошечко на кухне, решила, что на сегодня с меня хватит приключений.
Расстелив постель, подхватила Уголька под толстый меховой животик, я залезла под удобное теплое одеяло. На окошке я оставила свечу, отодвинув её от симпатичной занавески и подтянула к себе гримуар.
Любовь любовью, переживания переживаниями, но учить заклинания и разбираться в хитросплетениях сил нужно обязательно. Хотя бы понемногу.
Уже засыпая, я мысленно проговаривала про себя правила использования темной силы.
– Мы не причиняем зла, мы защищаем себя и то, что принадлежит нам. Сила – то, что необходимо для нас, наших целей и нашего бытия, но мы не причиняем вреда…
Мы не причиняем вреда.
Спокойной ночи, Гли.
Глава четвертая. В гостях у Богини.
– Рогатый Бог дикой природы, наш Лучезарный Бог Солнца! Я взываю к тебе среди стоящих камней, молю тебя, о Древний, чтобы ты благословил мои мистические церемонии, о Великий Бог!
Песня длилась и длилась, абсолютно не имеющая рифмы. Хотя, может, это только моё восприятие, потому что женщины, стоявшие в кругу камней на широком зеленом поле, пели настолько самозабвенно, что я даже засмотрелась.
Куда уж мне, весьма посредственной травнице (и я не прибедняюсь, нет), до такой силы молитвы Богу! Женщины были прекрасны!
Они были обнажены, как и положено на правильном праздновании. По погоде ощущалось, что это был Мабон. Хотя, я также могла ошибаться.
На камне в центре лежали ветки дуба, румяные яблоки и яркие осенние листья.
– Пока Богиня кутается в земную мантию, наш Великий Бог Солнца плывет на запад, в страну волшебства. Окутанный холодом ночи, только ты поддерживаешь нас, даже наблюдая это видимое угасание сил природы! О, Великолепный Солнечный Бог, даруй мне силы быть радостной и доброй, мудрой и терпеливой, помоги и поддерживай меня на моем пути к Вечности!
Женщины пели и пели, а я, замершая в сторонке, и не очень понимающая, как я здесь оказалась, наблюдала за ними.
Если бы это был Самайн, рассуждала я, наверняка их было бы больше, чем семеро. Небольшой, я бы даже сказала, очень узкий круг ведьм, восхваляющий Бога.
Внезапно пение прекратилось, и в свете факелов, которые были установлены вокруг женщин, практически в центре круга засияло пятно белого света, увеличиваясь в размерах.
