Когда работа наладилась и появилось немного времени, решил я еще немного нашу экипировку доработать. Хоть какая-то бронь была только у избранных, человек двадцать – двадцать пять могли ей похвастаться. Решил я наделать металлических бляшек побольше и нашить их на одежду нашим воинам. Конечно, не ламинарный доспех, но шансов получить случайную стрелу всё же меньше.
Тем временем вернулся Макар. Караван Хабарова он проводил. К нашим людям присоединилось еще с полсотни охочих людей разного звания. Это радовало не особенно: всё же наши люди были намного более тренированны, умели действовать вместе. С другой стороны, сотня – это уже сила.
Передал он и письмо от Хабарова. Как мы и решили ранее, пойдет он не на Зею, приток Амура, по следам Пояркова, а другим путем. Путь на Зею явно будет охраняться, потому с малыми силами туда соваться смысла нет. Как там у нас говорил классик марксизма-ленинизма: мы пойдем другим путем. Через малые реки и волоки отряд Хабарова должен выйти на другую реку – Шилку. Некогда на этой реке, точнее, на одном из островов, поставил укрепленное зимовье Иван Галкин. Там Хабаров сможет укрыться, если что-то пойдет не так. Пока же его дело не столько воевать, сколько узнать, где там как. Меня со всеми людьми он ждет к весне в Якутске. Оттуда поход и начнем.
Да, времени осталось немного. И из Илима шли вести, что назначенный сюда воевода Тимофей Шушерин уже выехал в свой удел. Понятно, что совсем мирно выделение нового воеводства не пройдет. А мне оно совсем не в масть. Пока оставалось немного времени (мои казаки почти освободили меня от необходимости заниматься с нашими новобранцами), я продолжал думать над усовершенствованием защиты отряда.
Обычно при схватке на суше казаки ставили кругом телеги, которые и выполняли роль заслона. Сверху били из самострелов и ружей. Но такой заслон имел и недостатки. Во-первых, от стрел он прикрывал не особенно: все же телега не стена. Во-вторых, для прикрытия в условиях залповой стрельбы он не особенно годился. В-третьих, идти мы будем на стругах, телегами еще разжиться нужно. Главное же, от такого укрытия наступать неудобно. А нам же не только обороняться нужно, а вперед идти.
Вот и решил я сделать пару десятков ростовых щитов типа павезы, которыми прежде защищались арбалетчики и аркебузиры. В Европе такие щиты уже не использовались (для подвижных армий Нового времени оно совершенно не подходило), но в нашем походе могло сослужить хорошую службу. Щит делал в человеческий рост, сантиметров сто семьдесят. Снизу к нему приделывались два штыря, чтобы удобнее втыкать в землю, ножки, чтобы выдвинуть и руками не держать. Сверху прорезь для ружья. Первый щит сделал сам. Потом уже делали помощники, а я, как говорится, деньгу ковал.
Дела шли. Люди всё больше напоминали целый отряд. Обмундирование не хуже, чем у воеводских воев. Грудь и плечи защищает металлическая пластина, голову – плотный колпак. Стреляют и заряжают быстрее, чем стрельцы. Пикой, конечно, орудуют не как европейская пехота, но и не как рогатиной. С теми, что набрал и содержал Никифор, брат Ерофея, выходило уже к четырем сотням.
Мы торопились. И торопились не зря: еще не прибыл в Илим воевода Шушерин, а Францбеков включил жадного гасконца. По его приказу все служивые люди должны были прибыть в Якутск со всем оружием, припасами. Даже городскую казну и пушки, что стояли в Илиме, он решил вывезти. Всё «свое» спешил прибрать к рукам, коли уж Илим от него уходит.
Делать было нечего. За неделю собрались и двинулись к Якутску. На солеварне остался только грамотей-бухгалтер да работники. Степана я с собой забрал. Я решил, что сам не лучше, чем наш воевода-батюшка: казну с солеварни до последнего медяка выгреб, все свои кузнечные приблуды на струг загрузил (благо воевода повелел под пушки и прочее оружие целый струг приготовить). Я же с пушкарями договорился. Разместились и в тесноте, и в обиде.
Ладно хоть идти было не очень долго. Пока шли по Лене, я пригляделся к пушке. Собственно, пушка того времени не особенно отличалась по способу стрельбы от фитильного ружья: заряд пороха, ядрышко, пыж; заряжается с дула. В казенной части отверстие для фитиля и запала, тут особенно не усовершенствуешь (по крайней мере, с моими знаниями; шуваловский «единорог» я точно не построю).
Стоп, по-моему, уже изобретена картечь. Она бы нам очень даже сгодилась. Спросил у пушкарей. Подтвердили: есть такое дело, но у них нету. Только ядра. Картечь портит ствол, потому и не надо нам такого. Ну, вам не надо, а нам надо.
Стал я вспоминать, как картечный заряд делается, самый простой, конечно. Я, хоть кузнец и механик, но никак не гений изобретательства. Выточил одну штуку, набил всякой поганью: гвоздями старыми, мелким ломом – у меня такого добра на переплавку изрядно лежало. Завязал в мешочек. Получилась вполне себе картечь. Ее бы опробовать, но пушкари послали меня по адресу. Хотя и знали, что я Кузнец, но за пушку-то они перед воеводой отвечают. И то правда. Но мысль про картечь мне в голову крепко запала. Картузы для заряжания у них уже есть. И то хлеб.
Пока я пушку осматривал да с пушкарями пререкался, подошли мы к Якутску. Наша ватага в город заходить не стала, встали за слободой. Благо холодов уже не было, да и Никифор нарядил работников какой-то сарай на окраине соорудить. Не хоромы, скажу честно, но стены и крыша есть, даже две печи сложены. Кое-как разместились. И хорошо, что подальше от города: наш отряд, по сибирским масштабам, был уже изрядным войском и мог вызвать у воеводы или кого-то из его людей ненужные мысли.
Хуже было семейным казакам. Пришлось для них всем вместе дома в слободе строить. Таких было пять человек, а двое уже и с детьми. Ну да ничего, кто-то и здесь должен остаться. Даже в Илиме я пару человек оставил под присмотром одного из казаков. Для них будет потом своя работа.
Хабарова в Якутске пока не было, но гонец от него уже был. Понятно, что гонец был к воеводе, но при таком небольшом числе людей слухи расползлись мгновенно. Главное, Хабаров жив, взял добычу и со дня на день возвращается. Решили пока к Францбекову не идти: у них явно свои договоренности с Хабаровым. Надо будет – или Хабаров скажет, или сам воевода позовет.
Потихоньку опять начали слаживать отряд, отрабатывать разные ситуации: оборона, атака, неожиданная засада и так далее. Одновременно я нарядил людей делать патроны из картечи. Чует мое сердечко, понадобится она нам.
Через неделю прибыл Хабаров с небольшим отрядом человек в двадцать и изрядным числом узлов, мешков, ларей, связок. Первым делом поспешил к воеводе. Оно и понятно: воевода его отправил, перед ним и ответ держать.
Ответ, видимо, получился. К вечеру Хабаров появился у нас, хорошо под градусом и вполне довольный. Почти до утра рассказывал он про поход, про свой ответ перед воеводой, показывал добычу. Правда, немного: основное в счет долга сдал воеводе. А добыча была изрядной: шелковые ткани, что ценились на Руси дороже золота, серебряные украшения, тоже великой цены, связки шкурок.
По словам Хабарова, захватили они один острог местных. Там и домов больше полста, амбары, забитые хлебом. Тамошние людишки сбежали. Но дальше идти сил не хватило. Нашел он там и союзников из тунгусов. Те с амурскими людьми давно воевали, только тамошний люд им не по зубам был. Теперь надеются с нашим войском победить. Как понял Хабаров, что дальше идти не получится, оставил он главный отряд в городке, а сам отбыл к воеводе. Воевода был изрядно доволен добычей. Сказал, что долг старый прощает. Заключили новый ряд.
