– Вот! – приговорил я. – С такими силами и труса праздновать?! А что у нас с припасами?
Третьяк кивнул на Гришку. Тот встал, поклонился и начал.
– С припасами у нас есть много. В амбарах по городам есть тридцать тысяци пудов зерна. Столько есть бобов и гороха. Есть хлебные запасы в каждом остроге. Будет новый уразай. Есть копченый свинья. Много. Тысяци тусы. Есть картошка. Тоже много. Не сцитал. Но город три месяц есть мозет. Есть триста бочек отвара, цтобы цинга не было зимой. Запасы хватит на год или два, если совсем сеять не будем. Порох есть. И новый делают. Патрон делают. Всё хорошо, Кузнец.
– И то добро! – подвел итог я. – Сил у нас хватает. Потому не по крепостям сидеть будем, а воевать иначе. Ждать того Лантаня тоже не будем. Сами ударим. Вот что мы сделаем…
Глава 5. Зимняя война
И всё Кузнецу неймется. Всё у него не как у людей. Осенью люди урожай собирают, запасы на зиму делают, потом свадьбы играют. А зиму честной народ на печке лежит, в окошко на снега смотрит. Выходит из дома разве только скотину покормить или до нужного сарая. Так жили родители Макара, так жил и сам он. И чем плохо?
Не воюют люди зимой. Ну, пришел бы богдоец по весне. Его бы пушками и постреляли. Правда, говорят у них тоже пушки, но наши-то в два раза дальше бьют. Просто не подпустили бы. А если не сдюжим, так в осаду сядем. Все так делают. Запасы есть, воев хватает. Еще и новики. Отобьемся, даст Бог. И тут Кузнец прав. Поля и деревеньки пожгут, дороги, мельницы порушат. Жалко очень. Но так испокон века заведено.
А Кузнец иначе решил. Первое дело придумали они с Климом какие-то мины – такая бомба на веревках между кустами или деревьями. Как заденешь такую веревку, бомба и взрывается. А бомба та картечью чиненная. Шагов на десять или пятнадцать всё сметает.
И как новики подошли, отправил он три сотни обученных тем минам людей на Шилку. Приказал им весной ставить их по тем местам, где конница может пройти. А чтобы раньше времени их не заметили, учил их скрывать в траве или еще как. Ну, это дело доброе. Может, и вовсе отпугнет табунщиков. С теми новиками отправил он в Нерчинск и три новые пушки, одну трубу, чтобы гранаты метать шагов на двести, огненный запас отправил.
Потом еще сотню послал теми бомбами проход у Кумары-реки перегородить. Да не просто, а в три ряда. Тоже мудро. Один там по тропке проскользнет, коли тропку знает. А войско никак не пройдет. За те дела Клим и Трофим отвечали.
Построили еще осенью и дома для крестьян, что в город пришли после жатвы. Тут Третьяк отличились и Гришка. Тесновато там, конечно, вышло. Только в тесноте, да не в обиде. Мужиков в новики сразу определили, учить стали. Тут опять Трофим службу служил.
Макар в то время, конечно, не на печи лежал. Казаков тоже учил. Самые лучшие три сотни, которые Кузнец назвал новым словом «спецназ». Вроде как означает «особые воины». Те и правда были особыми. Стреляли лучше других, с пулеметом умели обращаться, с ножом, с кинжалом. Могли и пикой шерудить не хуже пешцев. Умели они засады устраивать, стражников тихо убивать, пленных брать, ходить по лесу, чтобы веточка не хрустнула. Кузнец сам их особому мордобою учил. Учить-то и Макар учил, но ночевал дома, с любезной своей женой-хозяюшкой.
А тут осень поздняя, считай зима. Кузнец и послал их за реку. И не погулять, а сжечь все остроги с запасом, что богдойцы построили, малые отряды уничтожать, жизни богдойцам спокойной не давать. Пошло их пять сотен. Три сотни «особых», сотня с огненным боем – пушки легкие, пулемет, мины эти самые. И сотня таких казаков, что взрывать хорошо умели. Припасов взяли изрядно. Перевезли шубы, шапки, лыжи, чтобы передвигаться зимой. Переправились на другой берег ночью у Благовещенска. Уже шуга по Амуру пошла. Но вроде бы ладно.
Эх, грехи мои тяжкие. Пойдем богдойские городки жечь.
* * *
Наместник и защитник Севера, фудутун Маньчжурии и Монголии, удостоенный императором звания «верный и почтительный», Лантань сын Абахая сидел в Гиринском дворце в самом отвратительном настроении. Во дворце, возведенном в лучших традициях Поднебесной, но оказавшемся далеко на севере, было промозгло. Поставленные в комнате жаровни согревали воздух, но по углам жался холод. Однако плохое настроение полководца и доверенного человека императора было связано совсем не с холодом.
Он не понимал того, что происходит. Он всё сделал правильно. Перекрыл все дороги, ведущие в земли обезумевших в своей гордыне варваров. Запретил подданным Золотой империи торговать с ними. Был построен флот, на который весной должны были загрузиться непобедимые ниру синего с каймой знамени, корейские стрелки, и карающим мечом пройти по землям, захваченным длинноносыми.
Одновременно конные отряды новых маньчжуров, переселенных с Хэйлунцзян, которую лоча называют Амур, нанесут удар через долину реки Хумархэ. Пойдут в набег отряды монгольских данников империи, едва просохнут дороги. Так уже к лету от бунтовщиков не останется и следа, а на реке Черного Дракона воцарится небесный порядок. Чтобы отряды ни в чем не нуждались, вдоль всего пути следования армии были построены укрепленные магазины с едой и военным запасом.
Он ясно дал понять варварам, что их спасет только покорность. В том, что варвары пребывают в страхе перед гневом Сына Неба, запираются в своих крепостях, пытаются побороть панику, он не сомневался. Так было всегда. Только ойраты осмеливались бросить вызов могуществу Цин. Но и их сломит мощь восьмизнаменной армии. Потому и важно, чтобы в тылу этой армии было спокойствие.
Фудутун знал по рассказам молодого Бахая, что ружья русских бьют дальше, чем ружья воинов империи, а пушки сильнее. Это может создать трудности. Но удар с трех сторон, он был уверен, решит эту проблему. Да и новые пушки и ружья, купленные по приказу императора у тех лоча, что прибывали на кораблях, должны быть не хуже тех, которыми пользуются бунтовщики.
Но всё пошло не так. Еще летом стали исчезать разведчики. Просто исчезать. Из стана врага перестали поступать хоть какие-то вести. Последние известия, полученные от соглядатаев, тоже были не вполне обычными. Лоча спокойно собирали урожай. Торговали с купцами из стран Запада. Отправленный на малом корабле в их город Хабалык гонец с приказом о выражении покорности тоже пропал. Могли ли лоча уничтожить их всех? Получается, что могли. Теперь приходилось только гадать о том, что делает враг.
Но настоящие беды начались, когда по реке поплыли льдины, а на землю лег снег. Любой полководец знает, что в это время люди не воюют. По глубокому снегу не пройдет конница, завязнет пехота. Зимний холод сделает ночевку в лесу способом казни. Но лоча всё делали так, как противно небесному порядку. Они были не благородными воинами, с которыми возможен честный бой, а разбойниками.
Пусть только река очистится ото льда и просохнут дороги. Они заплатят за всё. А счет лоча рос. Едва ли не каждый день стали поступать известия о разорении того или иного укрепления с запасом. Их просто сжигали. Сами же лоча, совершив свое грязное дело, трусливо прятались. Воины Поднебесной просто не успевали за ними по снегу.
