— Алиша мне сказала, что он… — на миг Трубецкой осекся и задумался. — Изменился? Что за метаморфозы?
— Это мягко сказано изменился, — хмыкнул невесело светлый князь, запрокидывая голову к потолку. — Не узнать в нём больше молодого юношу. Волос потускнел. Седина на висках. Серьезно исхудал и отощал. В годах прибавил лет десять. С лицом и глазами что-то непонятное произошло, словно… другим человек совсем стал. В общем, краше в гроб кладут. Переменился кардинально наш Захарушка.
— Есть мысли, как он разобрался с хунхузами? — тихо спросил Трубецкой, потирая устало глаза.
— В этом-то всё и дело, Мишенька. Целители говорят, что изменение его вида, напрямую зависит от того, что он использовал. Есть вероятность, что у парня есть слабый дар… гемомантии.
— Гемомант? Маг крови? Пацан и так кладезь талантов! — брови князя тотчас взлетели вверх. — По слухам, они встречаются редко. У нас так вообще крайне редко. Это в Цинской империи и у прусов это норма.
— В точку! По имеющимся данным, они способны приносить в жертву собственное тело, жизнь, долголетие и кровь, чтобы стать сильнее, — продолжил Потёмкин, качнув головой. — Либо он скрывал это, либо не подозревал. Но, как объяснили маги жизни, он мог собственной кровью накачать своё заклинание. И то, как он сейчас выглядит — последствия. Но всё это только догадки. Всё остальное сможем узнать только от юноши.
На некоторое время в кабинете повисла томительная тишина, каждый глава рода думал лишь о ему одному известном. Но через пару-тройку вдохов, Трубецкой невольно заметил:
— Насколько я понимаю, если он очнется, мы будем у него в долгу.
— Тут как посмотреть, — выныривая из собственных размышлений, изрёк сухо Потёмкин. — Пришли за ним, наши внучки попались только под горячую руку, но похвально то, что он не только их защитил, но и сделал так, что им не пришлось вступать битву. Хотя… если бы я или Романовы чуть раньше нашли весь этот тёмный сброд, то ничего такого не случилось бы, — поджав виновато губы, заключил светлый князь.
— Он поправится? — вдруг осведомился Михаил, вновь подняв взгляд на «закадычного» друга. — На приёме у него будет дуэль с Осокиным. Там и ставка щепетильная.
— Да слыхал я. Осокин тоже тот ещё жук, своего не упустит! — нахмурился советник, махнув слабо рукой. — Но, увы, никаких прогнозов целители не дают. Всё зависит от парня и его удачи. А ведь ему еще назначена аудиенция у императора через несколько дней.
— Своих целителей прислать? — спохватился внезапно глава рода Трубецких.
— Не нужно, — отрицательно качнул тот головой, а после улыбнулся одними уголками губ. — Всеволод прислал уже кое-кого. Парень молодой столп как-никак… да и он сына её спас всё-таки.
И после услышанного брови князя тотчас взлетели до небес.
— Неужели, Оксана? — выпалил как на духу он.
— Она самая, — усмехнулся довольно Александр. — Прибыла пару часов назад с Викторией, буквально до тебя.
* * *
Первое кольцо. Москва.
Главная резиденция рода Потёмкиных.
Апартаменты на втором этаже.
Пять дней спустя…
Голова звенела так, словно по ней прошлось стадо тавтонских лошадей. Грудь болела и горела всевозможным пламенем девяти кругов ада. Во рту же был явный привкус тлена, словно я сожрал дюжину гнилых яблок. А чувствовал себя так, будто я дряхлый четырёхсотлетний дуайен. Того и гляди, как говорит Ваня: «Отъеду ненароком от любого пинка». Но самое дерьмовое было в ином.
Весь внутренний мир был в полном раздрае и хаосе. Не было и намёка на восстановление. Воинская сфера оказалась пуста, алой субстанции плескалось пару капель на самом дне, а магический резерв пострадал более всего и выглядел так, словно в любой момент вся эта сетчатая конструкция, основанная на молнии, превратится в пыль, стоит лишь чуть-чуть дунуть на неё.
Радовала лишь одна постоянность. Искорёженное вместилище и крупицы эфира были на своих законных местах, и всё в таком же отсталом и разрушенном качестве.
Всё ясно. Магический резерв не выдержал силы эфира, и я чуть не подох от его разрушения. Радует, что хоть сила духа еще ощущается, ибо магии я не чувствовал вовсе.
Вот только осчастливило меня одно. Всю падаль, что пришла за моей жизнью и держала меня за кусок мяса, я вырезал под корень. Реанорец всегда держит своё слово. Хоть и такой непомерной ценой для самого себя.
А секундой позже, все мои размышления были прерваны голосами, которые раздавались откуда-то из кромешного мрака:
— Ваше императорское высочество, как Захар? — совсем тихо вопросила Алина.
— Он же поправится? — вторила также тихо Потёмкина.
Чтобы меня херувимы на свои копья света вознесли! Что за замогильный тон у этих глупых боярышень?! Я же еще не сдох, а говорят так, будто меня уже похоронили. Ну… силы лишился. Надеюсь, что не навсегда. Один хрен когда-нибудь я всё равно верну своё рунное тело, и тогда уж точно перережу глотки всем шакалам, что на меня покушались, как и этим сраным хунхузам.
Стоп!.. Какое еще высочество?
— Не переживайте, девочки, — раздался мягкий и нежный женский голос, а в воздухе явственно потянуло… магией жизни. — Он держится. Вы и так много сделали, постоянно рядом с ним.
Постоянно рядом и боярышни? Жизнючка из Романовых? Неужели это…
Глаза я открыл резко. И также резко сел. Точнее… постарался открыть их резко и резко сесть. Вот только глаза открылись с какой-то улиточной скоростью, и всё было как в тумане, а перейти в положении сидя удалось с превеликим трудом, так как всё тело изнывало от боли. Мышцы не желали слушаться, суставы и кости скрипели и ныли как у древнего пня, а нервы било мучительными разрядами адской боли. Но когда я всё-таки умудрился это сделать, все спазмы боли чуть утихли, муки стали терпимы, а глаза начали улавливать очертания и краски и я, наконец, смог оглядеться по сторонам. Хоть и дерьмово получалось, но сделать это удалось.
Первое, что заметил, это шикарно обставленные апартаменты, в нос ударил запах целебных зелий и эликсиров, а затем я перевел свой мутный взгляд на трёх ошеломлённых людей в комнате и попытался им кивнуть. Жаль, что движения мои сейчас походили на судорожные дёрганья марионетки.
— Моё… почтение… — хрипло выдал я, чуть собравшись с силами.
— Надо же, — внезапно с лёгким изумлением изрекла тихо женщина. — А ты крепче, чем кажешься, Захар. Я считала, что раньше чем через неделю, ты даже не пошевелишься.
Но уже в следующий миг рядом со мной оказались обе боярышни и с потаённой тревогой и заботой заглянули мне точно в глаза.
— Ты… как? — тихо осведомилась Алина, заметно сглатывая с милой радостью. — Тебе лучше пока лежать.
— Как самочувствие? — также тихо вторила следом за подругой Прасковья, скрывая улыбку.
