– Впрочем, серьезная подозреваемая из тебя бы не вышла, – добавил Ферди, что отчего-то задело еще больше.
Как же получилось, что Мэдди досталась лишь эпизодическая роль в истории, которая вообще бы не состоялась, если бы не она? Разумеется, не хочется, чтобы о ней писали в газетах или говорили по телевизору, потому что тогда журналистам надо будет объяснять, кто она такая – а кто она? Женщина, проживающая отдельно, бывшая жена такого-то, отлученная (против воли) мать такого-то. Кто такая Мэдди Шварц? Она не могла заявить, что это она обнаружила тело Тэсси Файн, потому что тогда неминуемо был бы задан этот вопрос.
Она хорошо осознавала все это, когда, возвращаясь домой с прогулки на следующий день, обнаружила на крыльце своего дома грузного мужчину в тренчкоте и шляпе.
– Боб Бауэр, – сказал он, протянув ей руку.
– Я знаю, кто вы, – ответила она. Автор популярной колонки в «Балтимор стар». К которой прилагался его нарисованный пером привлекательный портрет.
– А вы…
– Мэдлин Шварц.
– Вас-то я и ищу.
– Могу спросить, зачем?
– Думаю, вы знаете… послушайте, не могли бы мы пройти к вам? Я шел сюда пешком, и мне пришлось идти в гору. Толстяку вроде меня это тяжело.
– Я бы не назвала вас толстым, – сказала она.
– Что ж, тогда я не знаю, как меня вообще можно назвать.
Чувствуя себя очарованной и понимая, что он нарочно старается ее очаровать, она впустила его к себе и предложила ему воды. Поднявшись в ее квартиру, находящуюся на третьем этаже, он дышал тяжело, с присвистом.
– У вас симпатичная квартира, – заметил он. – Я чуть было не отправился по другому вашему адресу, но мой источник указал мне на мою ошибку.
– По другому моему…
– Туда, где вы жили прежде.
Мелькнула мысль, что он имеет в виду Джист-авеню, но потом сообразила, что он чуть не явился в дом, где по-прежнему жили Милтон и Сет. Хорошо, что этой катастрофы удалось избежать, подумала она, потом решила, что ей не стоит смотреть на это под таким углом. Она же не сделала ничего плохого. К тому же было бы неплохо, если бы Сет узнал, что его мать обнаружила тело Тэсси.
– Мы с мужем разводимся, – сказала она.
– Такое случается и в самых лучших семьях. Я подумал, широкой публике было бы интересно почитать историю о том, как вы и ваша подруга нашли тело Тэсси Файн. Эту историю стоило бы рассказать, вы не находите?
Часть ее очень хотела сказать «да». Но тогда раскрылось бы слишком многое. Не только нынешнее положение дел, но также и ход мыслей, который привел ее в парк Силберн Арборетум. Мэдди вдруг показалось, что она не сможет объяснить, что привело ее туда, где было спрятано тело Тэсси, если не расскажет о неистовых ласках, которыми она когда-то обменивалась с парнями как раз в том месте. Она опасалась, что даже если предложит ему подчищенную версию тех событий, то в конце концов все равно выложит все. И о Ферди, и о том, как она притворилась девственницей в первую брачную ночь, а может быть, даже скажет, кем был тот мужчина, из-за которого пришлось притворяться, раскрыв секрет, хранимый столько лет.
– Мне не нужна огласка, – сказала она.
– Мы могли бы упомянуть только ваше имя, – ответил он.
Мужчина излучал доброту и вел себя вежливо, но было видно, что он упорен и цепок, как бульдог. Не получив желаемого, ни за что не отстанет от нее и не встанет со стула на ее кухне, несмотря на то, что на нем все еще надеты шляпа и пальто.
– Я не обязана с вами говорить – я это знаю. Мой муж адвокат.
Он улыбнулся.
– Конечно, не обязаны. Закон не обязывает вас что-то мне говорить. Но люди хотят знать эту историю, и в ваших силах ее рассказать. Неужели вам не хочется?
Она позволила себе нарисовать в воображении этот момент. На нее были бы устремлены все глаза. Какие чувства она бы испытывала, если бы это произошло? И почему ей так хочется узнать? Но нет, если это и произойдет, то не так, решила Мэдди. Она помнит предостережение того патрульного.
Но у нее было такое чувство, словно она должна что-то дать этому репортеру. Почему? Вряд ли можно понять. Однако она знала – когда появляется кто-то, кому нужно что-то получить от нее, она чувствует себя обязанной помочь. Впрочем, это как воспитание детей. Их можно дезориентировать. Подсунуть здоровую еду вместо конфеты или леденца на палочке, которые они хотели съесть, и убедить их, что им с самого начала хотелось именно этого.
– Главная в этой истории не я, – сказала она. – А продавец из зоомагазина.
– Откуда вы это знаете? Ведь его не арестовали.
Она не могла ответить ему: Я это знаю, потому что об этом мне рассказал любовник. И вместо этого сказала:
– На теле имелось кое-что такое, о чем полиция умалчивает. Они ожидают результатов экспертизы. Когда их получат, вероятно, арестуют продавца.
Он явно был впечатлен. И, что еще важнее, кажется, теперь он больше не интересовался ею самой.
– Мне неприятно задавать этот вопрос – и мы все равно не смогли бы напечатать такое в газете, – но считает ли полиция, что это было преступление на сексуальной почве?
Она не знала ответа, но чувствовала какое-то странное желание защитить Тэсси Файн.
– Нет, – сказала она. – Но это точно он. Увидите.
Он приподнял шляпу.
– Миссис Шварц, вы очень мне помогли.
– Вы же не станете упоминать мое имя, не так ли?
Он улыбнулся.
– Нет, ведь я даже не могу назвать вас своим источником. Но, заливая уши друзьям в офисе, я могу сказать им, что обладаю информацией, полученной из первых рук? Она ведь из первых рук?
Мэдди точно не знала, что в этом контексте значит «из первых рук», но все равно кивнула.
Колумнист
У меня своя колонка. Мне не нужно выискивать сенсационные новости и беспокоиться, что кто-то опередит. Теперь я, в общем-то, нечасто занимаюсь именно новостями. Считается, что это особая честь – достичь в журналистской профессии таких высот, когда можешь оставаться над схваткой, когда тебе разрешено читать мораль или же просто делать маленькие зарисовки из собственной жизни. Именно этим я в основном и занимаюсь. Пишу о жизни в пригородах – о моей жене, о детях. Но иногда начинаю думать, что надо бы написать о чем-то ином. Г. Л. Менкен
[51] прославился не потому, что писал забавные скетчи о своей жене. Если ты журналист и работаешь в Балтиморе, то равняться тебе следует именно на него. И не только на Менкена, но и на Джима Бреди
[52] и, возможно, Рассела Бейкера
[53], хотя я помню то время, когда он только начинал писать и, освещая работу ночной смены балтиморской полиции, ничего собой не представлял.
