– Что, есть правило, запрещающее встречаться со мной не один, а два вечера в неделю? – спросила Мэдди.
– У меня планы, – повторил Сет.
– Свидание?
– Мам. – Он вложил в это слово такое высокомерие, что Мэдди решила не продолжать. И отпустила его.
А когда к ней явился Ферди и они насытились сэндвичами со стейком, пивом и сексом – в той же статье рекомендовалось поджаривать стейков не ровно сколько нужно, а побольше, чтобы потом класть лишнее в сэндвичи, (хотя на свое жалованье Мэдди не стоило бы покупать стейки), – она спросила:
– Тебе нравится бейсбол?
Чуть менее чем сутки спустя они сидели на Мемориальном стадионе, делая вид, будто познакомились только что и теперь ведут ни к чему не обязывающий приятный разговор. Правда, из них двоих говорила только Мэдди – оказалось, что Ферди любит и бейсбол, и «Ориолз». Он почти все время смотрел на поле, неистово аплодируя и крича. Один раз, когда ему особенно понравился какой-то игровой момент – Мэдди в это время ушла в свои мысли и не знала, что произошло на поле, – он так внезапно вскочил на ноги, что люди вокруг него вздрогнули. Большинство болельщиков предпочитали вести себя сдержанно.
Мэдди заметила, что в их секторе он единственный негр. Но, конечно, на очень хорошем месте. Она окинула взглядом более дешевые места на верхней части трибун. Почти все болельщики белые. Возможно, на поле негров больше, чем на трибунах. Им что, не нравится бейсбол?
Она едва не дотронулась до Ферди, но вовремя поняла, что ей нельзя этого делать. У нее свой билет, у него свой. Чистая случайность, что места оказались рядом. Они болтали, как могут болтать незнакомые люди, вежливо и сдержанно. «Вам нравится бейсбол?» – «Да, учась в Паттерсон-Парке, я играл аутфилдером
[98], хотя умел и подавать. А в Политехе центральным аутфилдером». Сейчас она в каком-то смысле узнавала о нем больше, чем когда-либо в постели.
Игрок номер шесть отбил мяч в их сторону, но он приземлился где-то сзади, через несколько рядов. Ферди следил глазами за траекторией, как какой-нибудь подросток, жаждущий получить его. Счастливчик, поймавший мяч, отдал его маленькому мальчику, сидящему за ним, и Ферди кивнул, довольный его великодушием.
Секс в эту ночь был лучше, чем когда-либо прежде, что удивило Мэдди. Она и не подозревала, что он может стать еще лучше. Но Ферди, казалось, был воодушевлен – победой «Ориолз», их озорной игрой – и занимался любовью с таким энтузиазмом, что Мэдди начала опасаться, как бы ее крики не услышали на улице, несмотря на шум коробчатого вентилятора в окне.
– Не нравится мне этот вентилятор, – сказал Ферди.
– Потому что громко шумит? – Она была благодарна за гудение его старомодных лопастей.
– Потому что, когда ты пользуешься им, окно должно быть открыто. Это опасно.
– Ты выбрал для меня район.
– Знаю. Но тогда я в основном думал о себе. Нужно было такое место, куда я смогу приходить и откуда смогу уходить так, чтобы до этого никому не было дела. Тогда мне казалось, что тут безопасно. Зимой, когда я познакомился с тобой, окна запирались, и эта пожарная лестница была важна для меня, потому что только по ней я мог попадать к тебе, пока не установили телефон. Но теперь я беспокоюсь за тебя. Вспомни, как мы познакомились.
Мэдди посмотрела на африканскую фиалку, огромную и бархатистую.
– Но все сложилось как нельзя лучше. Отсюда до «Стар» можно ходить пешком, так что я экономлю на автобусе. А когда приходится ездить на автобусах и такси, выполняя задания, мне возвращают деньги за проезд.
– Я слышал, ты ездила к родителям Клео Шервуд.
Это удивило ее.
– Кто тебе сказал?
Ферди вздохнул.
– Ты можешь пострадать, посещая такие районы. Сейчас везде беспорядки. Они могут произойти и в Балтиморе.
– Это негры страдают. Смотрел новости про Кливленд? Там убили двоих чернокожих и арестовали несколько белых мужчин.
– В убийстве Клео Шервуд нет ничего интересного, из него ничего не выжмешь. Просто еще одна девушка, отправившаяся на свидание с плохим парнем.
– У нее был мужчина. Возможно, он ее приревновал, возможно…
– Бармен во «Фламинго» описал мужчину, с которым она ушла.
– Он не был ее парой. – Она гордилась тем, как уверенно она это сказала, будто непреложный факт, но понятия не имела, так это или нет.
– Бармен из «Фламинго» не является вообще ничьей парой, – сказал Ферди.
– Я имела в виду… – Она не стала продолжать. Ферди знал, что она имела в виду, и нарочно идиотничал.
Он положил ладонь на ее живот. В модных журналах печатали фотографии девушек в бикини, с выступающими тазовыми костями, с руками и ногами как у скелетов. Мэдди всегда очень гордилась своей стройностью, но по сравнению с этими девицами она выглядела тяжеловесной. Женщиной из другой эпохи. Ей хотелось быть современной и худой, обтекаемой ракетой, построенной для полетов к звездам.
– Я очень хотел бы… – незаконченная фраза Ферди вдруг сделала мгновение моментом невероятных ожиданий, и Мэдди ощутила одновременно и страх, и волнение. Чего он очень хотел бы?
– Я очень хотел бы, – повторил Ферди, – сам поймать тот мяч. Я бы тоже отдал его ребенку. Но все равно хотел бы поймать сам. Было бы здорово, правда?
Номер шесть
Низ третьего иннинга
[99]. Во втором мы сделали ран
[100], выведший нас вперед. Передо мной Лопес. От него можно ждать чего угодно. В этом сезоне он уже выбил шестерых бэттеров
[101]; крепко им досталось. Лопес неуправляем.
Первый болл
[102].
Второй. Близко от меня. Чувствую, как мои напрягаются на скамейке запасных.
Первый страйк
[103]. Провожаю взглядом.
