Изикиел – Из – Тэйлор – самый любимый гость мистера Гордона. Мистер Гордон его обожает. Мистер Тэйлор крупный мужчина, но стеснительный и немногословный. Приходит ради музыки. И почти не пьет. Заказывает портвейн, чтобы не выделяться, и растягивает его на весь вечер, а потом платит за всех. Ему всегда хочется, чтобы всем вокруг было хорошо, чтобы все чувствовали себя комфортно. Этим он и нравится мистеру Гордону, тем, что всегда думает о других. И еще тем, что он здорово умеет считать, почти так же здорово, как сам мистер Гордон.
Как-то раз я спросил его:
– Мистер Тэйлор, почему вы решили, что сможете заработать на химчистках? Ведь на первый взгляд кажется, что на этом не разбогатеешь.
Он ответил:
– Подумай сам, Спайк. Кто покупает одежду, которую надо отдавать в химчистку?
– Богачи, – сказал я. – Но ведь… – Мне стало неловко, и я замолчал.
Он улыбнулся. Такой уж он человек. Всегда хочет, чтобы другие чувствовали себя комфортно.
– Ты собирался сказать: «Но ведь у негров нет денег».
– У некоторых есть. Скажем, у вас, мистер Тэйлор. И у мистера Гордона.
– Есть и у многих других. Негров с деньгами больше, чем ты думаешь, и их количество будет расти. Но дело не в них, а в тех, кто вообще к чему-то стремится. Скажем, женщина работает учительницей и откладывает деньги на элегантное пальто, может быть, с мехом. Где она будет чистить его, когда придет срок? Думаешь, повезет в северную часть города? Нет, захочет, чтобы ее обслужили в ее районе. Вот почему «ИЗ Клинерз» есть…
– Пять удобно расположенных пунктов приема в Большом Балтиморе! «ИЗ Клинерз» очистит все! В Балтиморе этот рекламный ролик знают все, как и «Мамочка, позвони в «Хэмпден»!» Или «Мама, еще сосиску «Паркс» – ну мааа-мааа»!» Уилли Адамсу пропуск в общество уважаемых людей обеспечил Рэй Паркс, и Шелл Гордон считает, что для него таким пропуском может стать Из Тэйлор.
– Люди предпочитают платить за услуги там, где живут. И знаешь что, Спайк? Фамилия, имя – это твоя судьба. Вот я Тэйлор. Тэйлор – портной
[110]. Понимаешь? Я начинал с перешивания одежды. Но соль в том, что костюм человек перешивает только один раз, а чистить его надо снова и снова. У меня была только одна идея, вот эта, но ее оказалось достаточно. Предложите людям то, что им нужно, то, в чем они нуждаются постоянно. Первую чистку «ИЗ Клинерз» я открыл в шести кварталах отсюда сразу после войны. А какая идея есть у тебя, Спайк? Может, она заключена в твоем имени. Может, тебе следует открыть охранное предприятие или магазин, где будут продавать ножи
[111].
Я улыбнулся, потому что Спайк – не мое имя. Меня зовут Томас Ладлоу, и я не знаю, в чем мое предназначение, судьба. Я считаю себя рыцарем, ищущим дам для спасения, но, судя по фамилии, возвыситься мне не суждено
[112].
Но кто я такой, чтобы спорить с Изом Тэйлором? Он человек богатый, а я парень из бедного Ремингтона, работавший на мелкого жулика, который задолжал Шеллу Гордону и продал меня. Но мне нравится Из. Как и всем. Он самый лучший, самый добрый человек, которого я когда-либо знал. Он не заслуживает, чтобы в его жизни копалась какая-то там журналистка. Он ничего не делал, уж я-то это знаю. Он имеет право жить в свое удовольствие, не напрягаться, скользя по поверхности и не зная, что происходит под ней. Это одна из самых лучших вещей в жизни богатых людей. Скользить по поверхности и не напрягаться.
Из не перестал мне нравиться, даже когда начал западать на Клео Шервуд. На Клео западали многие, в том числе и я сам, хотя между нами никогда ничего не было. Для того чтобы Клео заинтересовал мужчина, ему надо было иметь или красивое лицо, или толстый бумажник. У меня нет ни того, ни другого. Первого точно не будет никогда, да второе вряд ли светит. Но я не жалуюсь.
И вот я увидел, что она влюбляется в мистера Тэйлора, чего никак не ожидал. То есть влюбляется по-настоящему, а не просто отбывает номер за подарки. Нет, она ничего мне не говорила, но я видел, что она запала. Он водил ее в такие места, где она никогда не бывала прежде, – в рестораны, и даже брал ее с собой, когда ездил в другие города. Я все время думал: Наверняка это только для вида, не может быть, чтобы она и правда любила мужчину его возраста, сколько бы денег он ни имел. Вскоре их увлечение друг другом стало таким очевидным, что мистер Гордон не мог его не заметить. И ему это не понравилось.
– Это должно прекратиться, – сказал он мне. Я только кивнул. Я не Купидон и не решаю, кто кого должен любить. Но мы поставили Клео за стойку, чтобы она находилась при мне и не ходила по залу, когда там находился мистер Тэйлор.
Мистер Гордон поговорил также и с ним. Тот сказал; да, да, да, все понял, нужно выглядеть счастливым мужем, чтобы помочь мистеру Гордону осуществить его мечты. Затем мистер Гордон потолковал с Клео, и она пообещала, что расстанется с Изом, мягко. Но в результате мистер Гордон добился только одного – они совсем затаились, отчего все стало еще интереснее. Теперь они уже прятались вообще ото всех, а не только от миссис Тэйлор. Глаза Клео сияли, как изумруды. Это было состязание, и она была уверена, что выиграет его. Нет, если бы ее кто-то спросил, какой разыгрывается приз, она бы не ответила. Знаю, потому что спрашивал. Она хотела одного – выиграть, победить. Говорила, что пойдет к миссис Тэйлор и все ей расскажет.
А затем настал день, когда мистер Гордон попросил меня сделать нечто ужасное. Я сказал, что не могу. А он ответил, что если не сделаю, то он попросит кого-нибудь другого, того, кому будет плевать. От Клео надо избавиться, сказал он. Ему все равно, как и когда, но сделать это должен я. А если не хочу, то, наверное, я не тот человек, на кого он может положиться. Может, в таком случае придется избавиться и от меня. Это было безумие, то, чего он хотел. Так дела вообще не делаются. Это не бизнес, совсем.
Нужно все расписать?
Посадил я журналистку в такси, и мне не хочется возвращаться на работу. На сердце тяжело и одиноко, и так каждый вечер после 31 декабря. Помню, как расспрашивал Клео о ее одежде.
– Как называется такое пальто, открытое спереди? Зачем нужны перчатки, если в них полно дырок? – Потому что знал: потом надо будет дать очень точное описание.
Я тоскую по ней. Каждый день. Наверное, больше, чем кто-либо другой на всем белом свете. И неважно, что она не любила меня.
А то, другое – я стараюсь не думать о нем.
* * *
