– Он женат на своей работе, – говорит моя мать с гордостью и досадой.
Это правда. Разве у меня есть выбор?
Июль 1966 года
Она опасалась, что брат Джудит начнет настаивать на том, чтобы проводить ее до двери дома, и даже попытается подкатить. Сойдя с Чарльз-стрит и пройдя квартал, она остановила такси.
Мужчины не помогут, решила она. Мужчины оберегают секреты друг друга. На первое место мужчины всегда ставят мужчин. Неразумно думать, будто Клео Шервуд убил какой-то чужак в водолазке, которого с тех пор никто не видел. Конечно, такое могло произойти. С женщинами нередко случаются скверные вещи. Но Мэдди была уверена, что тут замешан Изикиел Тэйлор. И всем все равно, потому что никому нет дела до Клео. Но Мэдди не все равно. Она поставит алиби мистера Тэйлора под вопрос. И для этого есть только один способ и только один человек.
Такси отвезло ее к одному из пока еще импозантно выглядящих кварталов у парка. Она отметила про себя, что это не так уж далеко от озера и фонтана. Когда-то на этой улице жили ее бабушка и дедушка по материнской линии, когда-то неподалеку отсюда находилась школа Парк-скул. Вряд ли мистер Тэйлор спешит после работы домой. Женатые мужчины, крутящие с молодыми женщинами, не спешат возвращаться к себе, Мэдди это знала. О женатых мужчинах она знает куда больше, чем хотелось бы. Пора использовать эти знания. Чтобы найти тело Тэсси Файн, она использовала воспоминания о месте, где когда-то целовалась и обнималась с парнями. А сейчас использует свои сожаления о прошлом, чтобы задать направление расследованию обстоятельств жизни и смерти молодой женщины, которая совершила такую же ошибку. Мэдди так и не поговорила откровенно с женой своего любовника. Но теперь встретится лицом к лицу с женщиной, на которой женат любовник Клео Шервуд.
Дом Тэйлоров выделялся – только он один и сохранил здесь пристойный вид. Большая часть остальных особняков была разделена на квартиры, и кругом были видны признаки того, что район теряет то уважение, какое когда-то имел. Крошечные дворы больше не содержались в порядке, и в одну из аккуратно подстриженных живых изгородей, окружающих дом Тэйлоров, кто-то засунул обертку от шоколадного батончика. Более обеспеченные негры начинали покидать район, как в свое время сделали евреи того поколения, к которому принадлежал Милтон. Эти красивые старинные особняки – не блочная застройка, они слишком широки, и каждый имеет собственную архитектуру – когда-то воплощали в себе столь многое: честолюбивые устремления и мечты. Но придет день, когда все они до единого будут разделены на кое-как приспособленные квартиры. Мэдди удивило, что Тэйлоры остались тут.
Выйдя из такси, она несколько минут стояла на тротуаре, зная, что выглядит белой вороной, но нисколько об этом не беспокоясь. Ей надоело беспокоиться о том, что думают люди, и еще больше надоело то, что они ставят палки в колеса. Прежде всего это относилось к Шеллу Гордону и тем, кто работал на него. Но также к копам, газетчикам и даже к брату Джудит. Окружающий мир твердил ей, чтобы она отвернулась, чтобы не обращала внимания на старую как мир систему отношений, в которой мужчины процветают, а ставшие неудобными женщины пропадают.
Но Мэдди была не согласна. Она сжала зубы, расправила плечи и, решительно подойдя к красивому дому с витражными окнами, позвонила в дверь.
Жена
Увидев эту белую женщину, нахально торчащую на крыльце моего дома, я впервые жалею о том, что не послушала Изикиела, когда он предложил нанять слуг. Разумеется, у нас есть прислуга – раз в неделю приходит девушка (хотя она не так уж и молода) делать уборку – но несколько лет назад муж вбил себе в голову, что нам нужны слуги, живущие в доме. По крайней мере, так он представил это мне.
И в один прекрасный день я спустилась на первый этаж и обнаружила, что он сидит в кухне за столом в компании молодой пары, мужа и жены (или они так сказали, или я так подумала, хотя, полагаю, они могли быть также братом и сестрой). Приехали из сельской местности и только что сошли с автобуса. От них пахло фермой, и, возможно, еще утром они занимались какими-то сельскохозяйственными работами. Я была уверена, что они от чего-то убегают.
Но Изикиел, который всегда проявлял интерес к молодым людям, поскольку, как он говорил, Бог не дал нам детей, увидел их в одной ужасной кофейне возле автостанции и привез в наш дом. Но ему хватило ума не дать им наследить на коврах, он провел их через заднюю дверь и сразу отвел на кухню.
– Это Дуглас Фредерик и Клодия Фредерик, – сказал он. – Из округа Дорчестер. – Заметьте, он не сказал мне, почему у них одна фамилия. Так что они действительно могли быть как мужем и женой, так и братом и сестрой. – Они угодили в неприятности не по своей вине и решили, что им лучше покинуть Кембридж.
– Хм-м-м, – только и сказала я, но мне было известно, что творилось в Кембридже летом шестьдесят третьего
[117].
– По семейным обстоятельствам, – вставил мужчина. Он был ушлый, я поняла это сразу, но не настолько ушлый, чтобы обдурить Изикиела Тэйлора. Он принял доброту моего мужа за слабость, меж тем Изикиел может позволить себе быть добрым, потому что у него вообще нет слабостей. Ну, одна. Она у него в крови. Когда у тебя что-то в крови, ты не можешь этого изменить.
Девушка ничего не сказала. Похоже, она привыкла к тому, что за нее и про нее все говорят мужчины. Светлые глаза. Не голубые, не зеленые, не светло-карие. Просто светлые. Если бы меня спросили, какого они были цвета, я бы ответила, что желтого, совсем бледного, цвета мочи здорового человека.
Изикиел сам повел разговор. Некоторые мужчины, когда они пытаются что-то скрыть от тебя, начинают говорить быстро. Но не мой Изикиел. Он, наоборот, заговорил медленнее, его слова текли, как течет извилистый ручей, как будто у них не было никакой цели. Но у ручья есть цель, он полон жизни и намерений, многие из которых противоречат друг другу. Это микрокосм, целый мир. В ручье есть смерть. Как и в жизни.
– И вот я увидел этих двоих, у них был очумелый вид, они разглядывали меню, считая деньги и понимая, что на приличный завтрак для обоих их не хватит. Он скармливал ей кусочки со своей тарелки, и я подумал – мы могли бы использовать их в доме, чтобы они нам помогали.
Помогали в чем? – подумала я.
– У нас появятся домашний мастер и девушка, которая будет готовить и убирать.
– Я же хорошо готовлю, Изикиел, – сказала я. – Тебе нравится моя стряпня?
– Дорогая, я в восторге от нее. Я по-прежнему хочу, чтобы завтрак мне готовила ты и больше никто, но разве у тебя не освободится время, если тебе не придется каждый вечер готовить ужин?
Освободится, но для чего? А ему оно зачем?
Он читает мои мысли, это получалось у него всегда.
– У тебя появится больше времени для работы в церкви и всего того, чем ты хочешь заниматься. Я просто хочу дать тебе самую лучшую жизнь, Хейзел. Позволь мне сделать это для тебя.
