Особняком среди всех напастей стоят клубы заводчиков. Их Витенька терпеть не мог. Сборище кошачьих расистов, да и только. Клубы, надо сказать, платили ему той же монетой. На плохом счету был Витенька. Хотя существовали в мире вещи и похуже – люди, раздающие породистых котят задаром, например. Этих Витенька ненавидел всем сердцем.
Дела, и без того идущие ни шатко ни валко, в последний год полетели под откос со скоростью слетевшего с рельсов поезда. С января месяца Витенька чудом сторговал донского сфинкса за пятнашку, выводок бобтейлов по восемь штук за хвост, да еще дважды устроил случку своему главному сокровищу, сибиряку Ермаку, по десятке за каждую. Так и получилось, что к главному празднику страны Витенька подошел с пустым кошельком и пустым холодильником.
Чаще случалось подбирать потеряшек и ждать, пока убитые горем хозяева сами не назначат награду. Красть питомца было чревато сломанным лицом, а лицом своим, пусть неказистым, Витенька очень дорожил. Рыжий котяра положение не спасал, но мог его хоть немного поправить. Так что, волоча домой дергающийся рюкзак, угрызений совести Витенька не испытывал, а проходя мимо елки, раскинувшей паутину гирлянд на площади Кирова, так и вовсе ощутил себя этаким Дедом Морозом.
– Ты представь только, бродяга, – бормотал он протестующему рюкзаку, – как они тебя встретят. На ручках носить будут, в попку целовать. Будешь вырезку кушать, на перинке спать, а если в тапочки нассышь, так новые купят.
Рюкзак ответил низким утробным рычанием, мало напоминающим кошачий мяв. Котяра впервые подал голос. Словно взаправду понял и не согласился.
* * *
Домашние, кто не сидел по клеткам, привычно встречали Витеньку у порога. Не потому, что любили, а потому, что вернулся двуногий, наполняющий миски едой. Кошки вообще не любят никого, кроме себя, и в короткий послеродовой промежуток – собственных потомков. За это Витенька их уважал. Ощущение духовного родства примиряло со своевольной кошачьей природой.
Торопливо захлопнув дверь, Витенька полной грудью вдохнул спертый воздух, наполненный едкой вонью кошачьей мочи. Дом, милый дом. Хотя в последнее время питомцев в квартире сильно поубавилось, по-прежнему не спасали ни проветривания, ни дезодоранты, ни наполнитель с отдушкой. Бобтейлы Багира и Дина путались в ногах, мяукая негромко, но требовательно. Куцые хвосты подрагивали от возбуждения. Как всегда, возле поворота на кухню расположилась умная и терпеливая Нефертити, сокращенная до плебейского Нефа. В маленькой комнате, отведенной под клетки, скреблась Кэрол, она же Принцесса Кэролин, донской сфинкс, ушедшая во второй в этом году декрет.
На правах хозяина и единственного четвероногого с яйцами, Ермак вальяжно ступил в коридор последним. Чинно обнюхал сброшенные хозяйские ботинки, брезгливо потряс лапой, угодив в лужицу талого снега, и вдруг совершенно не по-кошачьи взвизгнул. Замурчал, затарахтел как трактор, принялся тереться о джинсы. А после, будто враз растеряв остатки гордости, шлепнулся на спину, задрав лапы. Голова его при этом откинулась так далеко, что квадратный подбородок сделался вровень с животом, открывая горло, украшенное белым воротничком.
Это было настолько не в его характере, что Витенька от удивления не придумал ничего лучше, чем поддеть сибиряка носком и легонько отфутболить в сторону. Ермак ловко извернулся, вскакивая на все четыре, отскочил в сторону. Сквозь ощеренные крупные зубы просочилось угрожающее шипение.
– Ах ты короста! Ты на кого скалишься, скотинюка?!
Ошалевший Витенька начисто забыл, что с потенциальными деньгами нужно обращаться бережно, и отбросил рюкзак к стене. Безобидный лысеющий пузан, с питомцами своими Витенька был строг, на грани с тиранией. На хозяина зубы скалить?! Шипеть?! Рука сама потянулась за висящим на дверном крючке ремнем. Давненько, ох давненько не пользовался им Витенька. В последний раз года три назад, когда слетела с катушек страдающая от постродовой депрессии Нефа.
Однако Ермак угрожающего жеста даже не заметил. Пригибаясь, униженно поджав уши, он бросился к рюкзаку и принялся тереться о него с такой яростью, словно тот был набит валерианой. Дальше больше – следом бросились Багира с Диной, покинула свой пост невозмутимая Нефа. Из комнаты донесся пронзительный требовательный мяв. Желая присоединиться к поклонению, Кэрол требовала выпустить ее из клетки.
– Во дела!
Стараясь не задевать ополоумевших кошек, Витенька подобрал рюкзак. Нефа протестующе встала на задние лапы, вцепилась в джинсы когтями. Бочком Витенька протиснулся к клеткам. Добротные, просторные, со съемными поддонами, шпингалетами и мелкой рабицей, двенадцать штук, в три ряда друг на дружке, сам мастерил! Давно уже не заполнялись даже на четверть. В единственной занятой ячейке бесилась Кэрол, по-тигриному хлеща хвостом раздутые кожаные бока.
Соблюдая технику безопасности, вновь в толстых перчатках, Витенька впихнул котяру в клетку, защелкнул шпингалет и проворно отскочил. А ну как кинется? Но рыжий лишь отряхнулся, расправляя шикарный мех. Витенька невольно залюбовался – такой он был… как яркое пятно фломастера в монохромной книжке-раскраске.
Окинув снисходительным взором тянущую к нему лапы паству, рыжий перевел зеленые глазища на своего похитителя и беззвучно оскалился. Ох, после таких клыков только зашивать! Витенька погрозил пальцем – не пугай, пуганые! – и, нашарив тапочки, пошаркал на кухню, мечтая, что совсем скоро на ужин у него будет говяжья отбивная и вино, а не яичница с хлебом и луком.
Объявления о пропаже в этот вечер он даже не смотрел. Рано. Надо дать хозяевам рыжего разбойника денек-другой, чтобы иссякшее терпение сменилось беспокойством. Чтоб дозрели, значит. И назначили хорошую награду доброму человеку, не давшему любимцу погибнуть лютой смертью от брошенного хулиганом камня или клыков бродячих собак. Какую байку скормить доверчивым лохам, Витенька еще не решил, но заранее знал, в ней обязательно найдется место рыцарю без страха и упрека. Приятно иногда побыть героем. Пусть даже всего лишь на словах.
Перед сном Витенька заметил, что миски питомцев полны до краев. Заглянул в комнату – так и есть! Домашние полным составом паслись у клеток, не сводя полных обожания глаз с котяры. Тогда Витенька не придал этому значения. А потом стало не до того. Потому что объявление о пропаже не появилось ни через день, ни через два, ни через неделю.
* * *
За три дня до Нового года Витенька решил, что пора брать дело в свои руки. Старенький компьютер надсадно гудел кулерами, с черепашьей скоростью открывая браузер, забитый нужными вкладками. В кружке, изнутри серой от налета, стыл дрянной кофе без сахара и молока. Надкушенный бутерброд с последней заветренной сосиской сиротливо накрывал ее сверху, словно на поминках. Витенька лихорадочно кликал по сообществам кошатников «ВКонтакте» и «Одноклассниках», темам в городских форумах, ветке объявлений на «Авито». Везде и всюду Витенька размещал текст, кропотливо набранный и скопированный с листка «Ворда».
«Мэйнкун, мальчик. Окрас рыжий. Найден двадцать первого декабря в районе улицы Казарменской. Кот явно домашний, ухоженный. Прошу хозяев откликнуться».
