Пальцы привычно выполняли операцию, вставляя текст, а мысли неслись галопом. Неужто ошибся? Неужто бродяжка? И сам же себя окорачивал. Где это видано, чтобы у бродяжки шерсть – волосок к волоску и шампунем пахнет? Чтоб глаза без гнойников и зубы белейшие? Да ну, глупость какая! А что, если его пропажа хозяевам только в радость? Может, вздохнули с облегчением, избавившись от своенравной и диковатой обузы? Эта мысль казалась куда разумнее, но развивать ее Витеньке ой как не хотелось!
Была в котяре некая странность, которую Витенька не мог выразить словами. И бог с ним, с поведением домашних, которые так и продолжали преданно нести вахту, ненадолго отлучаясь лишь к лотку да к миске с водой. Мало ли, вожака почуяли. Такой здоровый и наглый, а ну как хозяин его насовсем оставит? Надо заранее проявить лояльность. Но нет, что-то еще не давало Витеньке покоя. То ли каменное спокойствие, с которым рыжий переносил плен, то ли немигающий взгляд зеленых глаз, тяжелый как наковальня. Чудилась Витеньке затаенная злоба, которая вырвется наружу клубком клыков и когтей, только отщелкни задвижку.
В спальне, наряжая установленную возле телевизора крохотную пластиковую елку, в кухне, повторно разводя уже дважды заваренный пакетик чая, даже в туалете, с наполовину заполненным журналом кроссвордов в руке, Витенька ощущал незримое присутствие котяры. Мелькала идейка нанести котяре немного вреда. Ну, там, пару клоков шерсти выдрать, лапу ушибить. Чуть-чуть, только чтобы история про героическое спасение от хулиганов выглядела реалистичнее. Но, как следует все обдумав, Витенька животину пожалел и от этого вновь почувствовал себя сильным и благородным. На деле же не желал признаваться даже самому себе – котяра его попросту пугал.
Сам рыжий в неволе чувствовал себя не то чтобы вольготно, но и сильно не нервничал. Гадил исправно. Спал вволю. Голодовок не устраивал, прожорливо подъедая все до последней крошки. Корм Витенька всегда имел с запасом. Сам голодай, а источник дохода, будь любезен, подкармливай исправно. Витенька и сам нет-нет да запускал жменю в двадцатикилограммовый мешок. Просматривая отклики на объявления, хрустел сухариками. А чего такого? Сбалансированная пища. Получше большей части того дерьма, что сетевые магазины выдают за человеческую еду.
Минуты складывались в часы, те, в свою очередь, в сутки. Пошли вторые. Начались третьи. А хозяева все не объявлялись. Жуя разваренные, щедро политые дешевым кетчупом макароны, Витенька тоскливо обновлял страницу. Зрело решение вышвырнуть котяру на улицу. Взрослых котов покупают редко, а уж такого… Как его передавать-то? Связанного скотчем?
Когда зазвонил телефон, до Нового года оставалось полтора часа. Витенька, ожидающий перед телевизором речи президента, испуганно дернул вилкой, раскидав макаронины по клавиатуре. Торопливо проглотив непережеванную липкую массу, схватил трубку. Черт знает почему, но палец, нажимающий на пиктограмму трубки, подрагивал.
– Слушаю, – просипел Витенька. Макароны встали комом в горле.
– Вы кота нашли? – вместо приветствия сухо спросила трубка.
– Эээ… я…
От внезапно нахлынувшего чувства вины Витеньке захотелось привстать и зашаркать ножкой. Даже это его неуверенное «я» получилось каким-то протяжно-немецким – «йаааа». Да что, собственно, такого? Это ведь тот звонок, которого он так долго ждал. Он герой, спасший бедного котика от стаи разъяренных собак… или от живодеров, неважно. Да эти люди его на руках должны носить! С усилием дернув горлом, Витенька отправил макароны в пищевод, откашлялся и уже гораздо увереннее повторил:
– Я нашел, да. Отбил у ссс… у мальчишек каких-то отбил. Они в него камнями швырялись. Знаете, малолетки эти совсем распоясались. Не люди, а звереныши какие-то…
Поняв, что собеседник молчит, Витенька тоже растерянно замолчал. Как-то не вязалось такое поведение с горем убитыми владельцами потеряшки.
– А вы хозяин?
– Да.
И снова молчание. В гнетущей тишине Витенька слышал, как возле клеток мурлыкают четвероногие часовые. Показалось, или впрямь когти прошлись по металлу ячеистой сетки? Витенька тряхнул головой, взял себя в руки.
– Вы извините, но как я узнаю, что вы на самом деле хозяин? Вы только поймите меня правильно, люди всякие попадаются. А тут кот породистый, наверняка денег немалых стоит…
– Я документы его с собой возьму. Адрес какой?
Витенька и сам не понял, каким образом он не сказал, а выпалил улицу, номер дома и квартиры. Ведь не собирался же! В таких ситуациях ни в коем случае нельзя приглашать хозяев домой. Увидят клетки – заподозрят чего-нибудь… Но предательские губы бормотали:
– …третий подъезд. Этаж тоже третий.
Он спохватился, едва не зажал рот рукой. Пытаясь отыграть назад, промямлил:
– А не поздно? Может, завтра я сам подъеду?
– Да нет, в самый раз, – хмыкнула трубка. Невидимый собеседник помолчал и, будто бы через силу, выдавил: – Должен же я отблагодарить нашего спасителя. Мне до Перевалки минут двадцать. Ждите.
И многоточие гудков. Только нажав «отбой», Витенька понял, что дыхание его прорывается сквозь стиснутые зубы, а сердце колотится уже не в груди, а в ушах. Напряженные пальцы отложили телефон, точно тот мог взорваться в любое мгновение. Он перевел рассеянный взгляд на мигающую гирляндой елку и хохотнул. Смешок получился нервным, но он что-то стронул в оцепеневшем рассудке. Накатило невероятное облегчение.
Господи, и чего он, в самом деле, перетрусил так? Ну, голос строгий у мужика, да. Так ведь Витенька и сам далеко не мальчик. Нечего ему предъявить. Вся история лишь с его слов. Показания котов не учитываются. Витенька еще раз взглянул на елку, проникаясь праздничным настроением. Воодушевляясь. Выгорело дельце-то! Срослось!
В дверь позвонили примерно через полчаса. Не в домофон – именно в дверь. На пороге стоял неказистый мужичок, не по погоде одетый в короткую кожаную куртку и кепку, из-под которой паклей торчали давно не стриженные рыжие волосы. Усатый, с широкими крепкими ладонями, Витеньке он показался похожим на водителя маршрутки. Это успокаивало и печалило одновременно. Успокаивало, потому что – ну какие неприятности может доставить водитель маршрутки? Остановку проедет? Печалило, потому что – ну откуда у водителя маршрутки большие деньги? Эх, хоть бы тысчонку сунул, все хлеб…
Мужичок смял кепку в кулаке и не разуваясь протопал к клеткам. Словно знал, куда идти. Огорошенный таким напором Витенька семенил следом, путано пересказывая байку про злобных подростков. Опасливо приблизив нос к самой клетке, мужичок осклабился и выдохнул. Как показалось Витеньке – с облегчением.
– Ну, здравствуй, жопа, Новый год!
– В-ваш? – проблеял Витенька.
– Наш, наш. Нашлась пропажа.
Улыбка у него получилась мрачной, многообещающей. Котяра – Витенька глазам своим не поверил – лег на живот, прижал уши. Вид у него сделался такой виноватый, как у мультяшного сородича из «Шрэка».
