– То есть шанс, что кровотечение будет далеко не маленьким, все же имеется?
– Конечно же, имеется, но давайте по-честному. Первое – я вас предупредил. Второе – поселенцы играют по правилам, пусть и не знают об их существовании. Для убийства им нужен более-менее весомый довод…
– Ваше это «более-менее» не вдохновляет совершенно.
– Mon Dieu! Почему все меня постоянно перебивают?
– Простите…
– Нет, это все риторика. Долгая подготовка игрового процесса, издержки производства. Я провел непростые переговоры, формируя команды. Продолжительное общение с представителями моего вида раздражает. Поэтому нас так мало. Даже внутри своих родов мы часто ведем себя как… Araignées dans un bocal… пауки в банке.
– Скорее, змеи… о, простите!
– Верное замечание. Оно подводит нас к третьему аргументу: вы, в конце концов, человек, пусть и на службе.
– Спешу заметить, я всего лишь человек. У меня нет вашей силы и пластин, в которых вязнут пули…
– Такого строения, как у меня, нет и у многих моих сородичей. Готовясь к этой игре, я морфировал свое тело почти двадцать лет. И до конца надеялся, что мне не придется его применять. Но выбора не осталось. Все мои попытки договориться провалились. Все мои исполнители-одиночки были уничтожены. Время на исходе. Эта игра, возможно, мой последний шанс собрать ударную силу и забрать свое. Поверьте, я рискую не меньше вашего. Скорее, даже больше. Все участники рискуют точно так же, не важно, есть ли у них брюшные пластины и рога. Но, в идеале, все мы получим то, что хотим. Мои сородичи, эти пресытившиеся долгожители, – кратковременное развлечение, которое скрасит их опостылевшее существование. Я – верну свое. Важный элемент игры, предатели, то есть вы и еще двое таких, как вы, – и это четвертый аргумент, – можете назначать цену.
– Я бы… о боже… вы же прекрасно знаете, что мне нужно!
– Знаю. Я слышал о закрытом клубе, который с людьми, оказавшими им услугу, расплачивается жизнью, смертью и даром. К сожалению, мои способности гораздо скромнее. Победить ваш рак я не в силах. Зато могу завалить вас деньгами.
– Но почему именно я?
– Много факторов. Не в последнюю очередь ваша восприимчивость к гипнозу. Даже если вы передумаете, заложенная в вас программа заставит вас идти до конца.
– Я могу передумать?
– Поверьте, лояльность своему виду порой просыпается в самый неподходящий момент. А так вы пробудете на моей стороне, как минимум пока мы не уничтожим верхушку «Оплота». Ну так что, как насчет утонуть в деньгах?
– …
– Назовите вашу цену. И даже если вы не найдете клинику, где справятся с вашей болезнью, вы проживете остаток отмеренной вам жизни, купаясь в роскоши.
– … мммил… пять! Пять миллионов! Евро!
– По рукам.
– Черт! Я продешевил, да?
– Этого вы никогда не узнаете, Виктор…
* * *
Оно разогналось тихо, словно дорогой автомобиль с мощным и бесшумным двигателем. Ярость, клыки и когти врезались в толпу общинников, расшвыривая людей. Кто-то умер на месте, смятый, изломанный, как манекен на краш-тесте. Другим повезло меньше, и они вопили, проклинали адскую тварь и просили помощи у Бога, зажимая рваные раны.
Безумным стробоскопом метались по стенам лучи фонарей. Из своего укрытия Виктор видел лишь вытянутые тени, смазанные силуэты и мельтешащее зеленоватое пятно. Но уже разгорался, ненасытно хрустел досками пожар на втором этаже, и оранжевый свет стекал по лестнице, такой же жгучий, как глаза ночного хищника, почуявшего вкус крови.
Сектанты бились отчаянно! В замкнутом помещении выстрелы оглушали, едкий запах пороха смешивался с гарью. Только сейчас Виктор по достоинству оценил слова Распорядителя, сказанные на инструктаже: «Поверьте, я рискую не меньше вашего». Свинцовый ливень не нанес бы ему существенных повреждений. Куда страшнее ливень серебряный. Да, многие пули не находили цели. Пару раз Виктор спиной чувствовал, как очередная шальная пуля впивается в бревна, совсем близко. Однако в замкнутом пространстве, при такой плотности огня, массивный ящер не мог увернуться от всех.
– Фомааа! – ревел Козырь. – Фома, быстрее!
Один за другим фонарики гасли либо падали на пол и валялись там, освещая мертвые лица, отражаясь в застывших глазах. Но и удары смертоносных лап становились все медленнее. Чудовище прихрамывало, шаталось, гибкий хвост извивался хлыстом, стегал пол от боли. В окровавленной пасти недоставало зубов. Одну глазницу затянула белесая пленка.
Виктор встрепенулся, сообразив, что пожар разросся настолько, что можно разглядеть даже такие мелочи. Спиной к нему отступали двое – Козырь и еще кто-то, бородатый, запятнанный кровью, сам похожий скорее на чудовище, чем на человека. Виктор решил было, что это Фома, но тот вдруг вырос точно из-под земли, прижимая к груди ком ветоши, пинком захлопнул крышку подпола.
– Фомаааа!
– Здесь! Здесь я, Козырь! У меня! – закричал тот, пыхтя, словно после пробежки по лестнице.
Фома поднял сверток над головой. Виктору показалось, он услышал, как с облегчением выдохнул Козырь. Второй общинник устало опустился на пол, а после и вовсе завалился на бок, упав на залитые кровью доски. Затих. Замер и ящер. Шатаясь, поднялся на задние лапы. С хрустом суставов гигантская челюсть слегка уменьшилась. Сквозь обломки зубов долетел почти человеческий голос:
– От-дааай!
Козырь заслонил Фому спиной. Сунув руку в карман, достал горсть патронов, принялся деловито набивать опустевшую обойму пистолета.
– Баста, рогатый. И сегодня наша взяла. Видать, не настали еще последние дни, – выдавил он устало. – Ползи в свое логово. Зализывай раны. Собирай своих, сколько сможешь, и возвращайся.
– Ва-асс дво-еее… Не победишшшшшь…
– А и не собираемся. Минами обложимся, на пороховой бочке жить станем. Перед смертью побольше вашей братии в ад отправить – вот и все желание наше. Как Авдей Светозарный завещал. Ты ведь это так не оставишь. Всех своих положишь, лишь бы желаемое добыть. Вот и веди, слышишь?! Всех веди! Всех встретим!
Под конец Козырь сорвался на крик. Его колотила крупная дрожь, а пистолет в руке плясал. Лапы ящера наконец не выдержали, подогнулись. От кровопотери и слабости он без сил упал на груду мертвецов. Четырехпалая когтистая лапа потянулась к Фоме.
– От-дааай!
– Хера с два, погань сатанинская! Возьми, коли лапы не коротки!
– Отдай, – щелкнув затвором, твердо велел Виктор.
Стараясь не выпускать из виду ящера, Козырь встал боком.
– Батюшки-святы! Иудушка выжил!
– Ты руками-то не маши. – Виктор повел карабином. – Я не в себе сейчас, да и держать тяжело…
– Ух, сука, жаль не в башку тебе попал! – проворчал Фома.
