…все равно это того стоило.
* * *
Звонок от Лизы застал меня на полпути к мусоропроводу. Ощущая себя незадачливым преступником, застигнутым в пикантный момент избавления от тела, я заметался, пытаясь вынуть мобильный из чехла, действуя всего одной рукой. Пришлось, борясь с отвращением, засунуть пакет под мышку.
– Вадюнчик, лапушка, привет! – неведомой заморской птицей защебетала Лиза.
– Лиз, ну я же просил! – Я страдальчески скривился. Терпеть не могу, когда мое имя так коверкают.
– Вадюнчик! Вадюнчик, Вадюнчик! Вадюнчик-писюнчик!
– Детский сад, бляха… – в сторону пробормотал я.
Вообще-то, Лиза пришлась как нельзя кстати. Отчего-то мне казалось, что продавец из зоомагазина скорее умрет, чем продаст мне – извергу – хотя бы еще одного хомяка. А Лизе – продаст. Да не просто продаст, а еще ленточкой перевяжет да поможет до дому донести. Потому что невозможно отказать этим глазам и той детской доверчивости, с которой они на тебя смотрят. Ну и этим ногам, само собой…
– Так, цыц там! – прерывая поток бесконечных «вадюнчиков», скомандовал я. – Слушай, ты прямо очень удачно позвонила. Нужно, чтобы ты кое-что сделала…
Будучи в курсе «хомячьей проблемы», Лиза все поняла с полуслова. Я не видел ее, но точно знал – она кивает в такт моим словам.
– А ты подумал, как я буду цвет подбирать? Это эскимосы отличают сто оттенков снега, но я-то не эскимос!
– При чем здесь эскимосы? – опешил я.
Лиза тяжело вздохнула. Готов спорить на что угодно, в этот момент она закатила глаза в потолок, в духе «ох-уж-эти-мужчины!».
– Ну, я как-то не умею различать сто оттенков хомячков, чтобы подобрать тебе нужного!
– Будем надеяться, что Леська тоже не эскимос… – Восхищения по поводу женской логики пришлось оставить при себе. – В принципе, после такого количества хомяков можно заявлять об этом авторитетно. Иначе бы уже давно обнаружила подмену. Только все же смотри, чтобы хоть отдаленно был похож, ладно?
– Не волнуйся, лапушка! – пропел из трубки Лизин голос. – Все будет в лучшем виде!
Уже тогда мне следовало догадаться, что наши с ней «лучшие виды» слегка отличаются друг от друга.
* * *
– Это что?
Точно поняв, что разговор ведется о нем, хомяк прекратил «намыливать» морду. Задрав кверху розовый нос, он несколько раз втянул им воздух. Стойка при этом у него была почти человеческая: прямая спинка, горделиво вздернутая голова, лапки, в свойственной толстякам манере сложенные на черном брюхе. Да-да, именно на черном!
– Хомяк, – еще не понимая, где она накосячила, Лиза чувствовала это хребтом и потому отвечала робко, неуверенно.
– Вижу, что хомяк, – с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать, кивнул я. – Почему он черный?
Вместо ответа – хлопанье огромных пушистых ресниц. Частое-частое, почти испуганное. Видимо, тщательно сдерживаемая ярость, подобно ядовитым отходам, разъедающим контейнер, нашла-таки щели, просочившись сквозь мое окаменевшее лицо.
– Рокки же черный был, разве нет?
– Черный. Вот только Рокки мы похоронили. А Маус у нас бело-рыжий… и все последующие Маусы тоже.
Чем мягче я старался говорить, тем хуже у меня получалось. Хотелось рвать и метать. Хотелось схватить девушку за плечи и как следует встряхнуть, чтобы ее васильковые глазки перестали наконец глупо моргать.
– Вадик. – Лиза виновато отвела взгляд. – Я забыла…
По тому, как надулись пухлые губки и влажно заблестели глаза, можно было с уверенностью сказать, что расстроилась она по-настоящему, искренне. В любое другое время этого мне с лихвой хватило бы для того, чтобы безоговорочно простить ее… Но вашу ж мать! Через полчаса бабушка приведет Леську домой, а у меня в аквариуме черный хомяк!
– Кто бы удивлялся! Доверь блондинке серьезное дело…
Я прикусил язык еще до того, как фраза была произнесена целиком и повисла в воздухе. Глазки-васильки брызнули слезами прежде, чем мне в голову пришла мысль об извинениях. Откинув голову назад, чтобы не потекла тушь, Лиза выскочила из комнаты, а я остался стоять возле аквариума с черным хомяком. Как дурак. Секунду спустя хлопнула входная дверь, и я скорее домыслил, чем услышал, как по коридору лошадиными подковками зацокали ее шпильки. Я ощущал себя проколотым воздушным шариком. Злость улетучилась, словно гелий. Будто и не было ее вовсе. Будто это какой-то другой человек наговорил гадости Лизе, которая искренне хотела мне помочь. Освободившееся место злости-гелия быстро заполнял более плотный и тяжелый стыд. Обидеть Лизу – это все равно что обидеть ребенка. В двадцать пять лет люди редко остаются такими открытыми и доверчивыми, но именно эту черту я ценил в ней больше всего. Да, именно эту, а вовсе не ноги и грудь, как думало подавляющее большинство моих друзей. Мне бы сейчас броситься следом, догнать – далеко ли она убежит на шпильках-то? Но в коридоре натужно закряхтел лифт, двери с лязгом разъехались на нашем этаже, и я понял, что примирение придется отложить… Моя дочь возвращалась домой.
Пока звенели ключи в замочной скважине, пока открывалась тяжелая стальная дверь, мне нужно было успеть исправить положение. Думай, Вадим Андреевич, думай! Впрочем, руки уже все решили за меня. Проворно цапнув черного грызуна поперек пуза, они слегка замешкались, но все же приняли окончательное решение и затолкали хомяка в карман брюк. Только после этого мозг придумал обоснование таким действиям: главное – не дать Леське увидеть черного хомяка. Тогда раскроется подлог, слез с истериками будет не избежать. Сейчас главное – убрать «черныша» с глаз долой, тихонько вынеся его на улицу, пока Леся с бабушкой возится на кухне, выкладывая и разогревая приготовленные тещей пирожки да блинчики.
– Вадик, мы вернулись! – Тактичная Зинаида Сергеевна всегда громогласно возвещала о своем приходе, боясь застукать нас с Лизой в неурочный момент.
– Папка, мы вернулись! – радостно продублировала Леська.
По линолеуму, в сторону кухни, прошлепали ее босоножки. Хомяк недовольно возился в кармане, сквозь ткань впиваясь острыми коготками мне в бедро. Думай, Вадим Андреевич! Куда делся Маус?! Что соврать Леське?!
– Олеся, а ну-ка, быстро сними обувь! – строго отчитала внучку Зинаида Сергеевна. – Это что за дела? Лизонька полы моет, моет, а ты тут…
Точно! Лиза! Все-таки она мне поможет, даст необходимую отсрочку! Значит, так, Мауса взяла Лиза, чтобы… чтобы… чтобы… Безымянный «черныш» упрямо выцарапывал себе свободу, мешая думать. Приходилось зажимать край кармана пальцами. Значит, Лиза взяла Мауса, потому что… потому… Да! Потому что Лиза купила себе хомяка-девочку и взяла Мауса на пару дней, чтобы они сделали маленьких хомячат! Будучи в курсе вопроса «откуда берутся дети», Олеська наверняка проглотит такую версию. Так, оправдание готово, осталось только…
Быстро просканировав аквариум на предмет жизнедеятельности «черныша», я тут же заметил совершенно ненужные улики. Приличный клок черной шерсти валялся между забросанным рваными газетами блюдечком с водой и пластиковой крышкой из-под майонеза, доверху забитой сухим кормом. Когда этот паршивец успел столько начесать, ума не приложу! Все еще придерживая одной рукой карман с отчаянно царапающимся хомяком, другую я запустил в аквариум. Для того чтобы объяснить, что произошло дальше, понадобится некоторое время.
