Я помогала ставить эксперименты, фиксировать данные и вносить их в компьютер. Кроме того, я собирала необходимую информацию в интернете, обрабатывала ее и предоставляла краткие резюме по интересующим вопросам. И еще ставила опыты на животных. Хотя опять же, мое участие было минимальным. Просто на голову кошки одевалась металлическая сеточка, а я только записывала те данные, которые выдавала машина. Самим кошкам эта процедура не сильно нравилась — впрочем, скорее всего им не нравилось наличие постороннего предмета на голове. Но мне обычно удавалось уговорить их посидеть смирно — причем, большую долю заслуги в этом можно было приписать взятке в виде чего–нибудь вкусненького, регулярно приносимого мною из дома.
Как раз за неделю до произошедшего случилась первая странность. Из лаборатории исчезли все пять кошек, давно ставших моими любимицами. Здесь было не принято задавать вопросы, но я пересилила себя и пошла к профессору и поинтересовалась их судьбой. На что мне было холодно отвечено, что опыты с животными оказались тупиковой веткой и их вернули туда, откуда первоначально взяли, и что мне стоит заниматься своими непосредственными обязанностями. Я и занялась, хотя на душе было немного тоскливо. С одной стороны, мне было жаль, что животных увезли, а с другой — в лаборатории они явно скучали. И вообще, вид кошек в клетке меня раздражал, как еле уловимая зубная боль. Уж слишком свободолюбивые это животные. Но теперь мне стало еще тоскливее — я почти все время была одна.
В тот день меня не мучили никакие предчувствия. Работа уже неделю стояла на месте, но моей вины тут не было — техники ломали голову, как еще усилить чувствительность прибора. А руководитель проекта ломал голову, почему не получается электронный клон.
Аркадий Геннадиевич относился к работе очень серьезно. Фактически, он думал только о своем проекте. Я никогда не видела, чтобы он улыбался, или проявлял интерес хоть к чему–то, кроме своей основной работы. Когда он отдавал очередное указание, у меня всегда складывалось впечатление, что он смотрит куда–то сквозь меня. Я всегда была человеком ответственным, все его указания выполняла в точности, но все равно, каждый раз никак не могла понять — доволен он или нет. Но Панский мне никогда не высказывал неудовольствия, и это позволяло надеяться, что с поручениями я успешно справляюсь…
Почему в тот день я включила Интернет? Впрочем, все сложилось из таких случайностей, что нарочно их вряд ли можно было подстроить. Во–первых, я пришла на работу раньше времени… Во–вторых, включила Интернет, чтобы проверить почту — поскольку не успела сделать это утром, хотя раньше ни разу не позволяла себе этого на рабочем месте. И, в-третьих, заигралась настолько, что, услышав шаги начальника, не успела его отключить — просто свернула окна. Услышав его недовольный голос, я прихватила бумаги и вошла в кабинет — и тут потеряла сознание…
* * *
Торесков, 15 августа. Виктор.
Виктор просматривал телефонные счета — и пребывал в недоумении. В сильном недоумении. Странности того, что творилось в последние недели, достигло своего апогея. Суть заключалась в том, что судя по этим данным, деньги с его счета не расходовались… Сколько бы он не говорил. С одной стороны, это, конечно, приятно… А с другой — это полная чушь!
Встав из–за компьютера, он принялся ходить по комнате, пытаясь понять, что же происходит и вспоминая все мелочи, на которые он перед этим не сильно обращал внимание. Во–первых, когда он мучился, пытаясь найти ошибку в программе, и вдруг она заработала. Сама собой. Странно, но бывает. Потом, был случай, когда он случайно удалил нужный файл. И представлял уже, как с утра придется потратить еще часа три на повторное выполнение работы… Но файл оказался на месте. Внезапно. Сам собой. Тогда он решил, что удалил другой файл, хотя и не помнил, чтобы у него были файлы со схожими названиями. И вот сейчас — оказывается, он месяц бесплатно разговаривал по телефону.
Он всегда верил в логику. Всему, всегда можно было найти логическое объяснение. Даже происходящему — скажем, ошибка компьютера. Чего только не бывает. Но уж слишком много получалось всяких мелочей. Каждая из которых ничего не значила, но все вместе явно противоречили закону вероятности.
Виктор медленно прошел на кухню и поставил чайник на огонь. Его квартира была совсем небольшой — крохотная спальня, гостиная и небольшая кухонька. Но зато своя. Вспоминая время, когда он жил с родителями, он неизменно вспоминал и все ссоры, от которых просто некуда было деться. А сейчас он был полностью независим — и мог поступать так, как считал нужным. Хотя проблем все равно хватало.
Виктор подошел к окну, ожидая, пока закипит чайник, и задумался, рассматривая вечернюю улицу. Ему нравилась ночь. Возможно потому, что именно ночью он ощущал себя невероятно свободным. Свободным от людей, их требований и желаний, свободным от всего… И наедине с самим собой.
Ему нравилась прохлада, которую приносила с собой ночь. И тишина, когда улицы города затихали, освобождаясь от прохожих и транспорта. Яркие огни, светившиеся где–то вдали, только прибавляли очарования. Там развлекалось множество людей, но эта суматоха была так далеко… Что мысль об этом только радовала. Да, пожалуй, он настолько привык всегда быть один, что даже стал получать от этого удовольствие. Впрочем, нет, не так. Просто он уставал от людей, которым вечно было от него что–то нужно. Наверно, именно поэтому ночь ассоциировалась у него со свободой.
Вернувшись с чаем и бутербродами обратно к компьютеру, Виктор с удовольствием принялся прихлебывать ароматный напиток. Ему вполне хватало компьютера, чтобы не испытывать недостатка в общении. В голове вертелась еще одна мысль — а ведь он не обращал внимания, но в последнее время легко находил необходимые данные в сети. Раньше поиск его мог изматывать и злить — в последнее время он легко находил нужное, почти не затрачивая усилий. Впрочем… Это все просто случайности, другого объяснения нет. И быть не может. Он привычно проверил почту, затем включил новый фильм, пытаясь хоть немного разогнать скуку. Впрочем, кино ему не очень понравилось. В последнее время режиссеры практически всех фильмов слишком много внимания уделяли спецэффектам и экшену, явно в ущерб сюжету и актерской игре.
Завтрашний день тоже не сулил ничего нового. Виктор выключил компьютер и снял с полки новую книгу. Хоть немного отвлечься. Он любил хорошие книги, предпочитая фантастику, и, как ни странно, очень любил классическую музыку. И то и другое позволяло отвлечься от обыденности, оттого, что порой прошедший день ничем не отличался от предыдущего. Внезапно Виктор застыл и усмехнулся, пораженной пришедшей в голову мыслью — а ведь только что он вспоминал странности происходящего. И тут же решил, что ничего необычного не происходит. Нет, происходящее стоило обдумать. Он поставил книгу обратно на полку и вернулся к компьютеру. Или хотя бы поэкспериментировать.
Спустя час ему удалось выявить некоторые закономерности. В поиске ему стоило максимально точно сформулировать свое желание и ему выдавались наиболее близкие ссылки. Причем, не обязательно содержащие ключевые слова. Виктор некоторое время просто смотрел в экран, пытаясь понять, что же все–таки происходит. Такое ощущение, что компьютер сам выполнял кучу промежуточной работы, выдавая уже готовый результат. Он немного помедлил, обдумывая ситуацию, потом зашел на электронный адрес фирмы, на которую работал и щелкнул по иконке «администрирование». По идее, на экране должно было просто высветиться окно, с надписью «введите пароль». Но вместо этого перед ним открылась база данных. Он на полном автомате щелкнул на иконку досье, и только тут до него дошло, что происходит. Перед ним открылись файлы, подписанные множеством имен. Не удержавшись, он нашел себя и щелкнул открыть. Компьютер опять не потребовал пароля, и спустя несколько секунд Виктор мог ознакомиться со своей характеристикой под фотографией со своей фамилией и подписью «внештатный сотрудник». Его весьма порадовали эпитеты «неконфликтный» и «ответственный» и некоторое время он с удовольствием тешил свою гордость. И только тут до него, наконец, дошло, что происходит нечто, мягко говоря, весьма и весьма странное…
