– Чуть успел, думал, опоздаю.
Он даже запыхался слегка.
– Почему – ты вовремя, – покачала головой Аля.
– Но ты же всегда точно приходила, – возразил он. – Значит, я должен был прийти немного раньше.
Аля чуть заметно улыбнулась его словам: свод его жизненных правил оставался неизменен. И одет он был так, как она и ожидала: темный вечерний костюм, явно дорогой, но очень неброский, с едва различимым рисунком ткани, и даже в модном узоре на галстуке чувствуется вкус.
Она заметила, что и Илья оглядывает ее тем внимательным, оценивающим взглядом, который она знала раньше. Глаза его, словно прикованные, остановились на ярком шарфе.
– Что, не нравится? – усмехнулась она. – Не комильфо?
– Нет, наоборот. – Кажется, он даже смутился слегка. – Необычная вещь, очень тебе идет. Поехали?
– Поехали, – кивнула Аля. – В космос?
– Почему в «космос»? – удивился он.
– Ну, как в песне про Гагарина. «Он сказал: «Поехали!» – и взмахнул рукой»…
– А-а, – вспомнил Илья. – Забыл я песни про Гагарина, это точно.
– Ничего, за твой непатриотизм я на тебя не в обиде, – успокоила она.
– А разве за что-то ты на меня в обиде? – мимоходом заметил Илья.
– Ни за что, – согласилась Аля. – Так куда поедем?
– Давай, может, подальше куда-нибудь закатимся? – предложил он. – Мне тут сказали, французский ресторан открылся шикарный. Повар француз, все как надо, по высшему разряду. У черта на куличках только, на Коровинском шоссе, где глазной институт. Поедем?
– Как хочешь, – пожала плечами Аля. – Поехали, если бензина не жаль.
Совершенно непонятно было, почему надо ехать в час пик за тридевять земель, на Коровинское шоссе, когда в центре на каждом шагу полно ресторанов. Но вообще-то ей было все равно.
Они перешли дорогу, лавируя между намертво застрявшими в пробке машинами, и вышли к площадке возле «Известий».
– Я здесь припарковался, – объяснил Илья, хотя это и так было понятно.
Аля удивилась, увидев, что он идет к черному «Мерседесу» – небольшому, но совершенно новому, блестящему.
– Когда это ты успел машиной обзавестись? – спросила она. – А говорил, только что приехал.
– Да это мне Федька дал, – ответил Илья. – Федя Телепнев, помнишь? Надо же на чем-то ездить, пока свою не куплю.
Федю Телепнева Аля, конечно, помнила. Это был детский приятель Ильи, с которым у него еще три года назад не только сохранились дружеские, но и образовались деловые отношения.
– Чем он сейчас занимается? – спросила она.
– Да чем, – пожал плечами Илья, распахивая перед ней дверцу. – Чем и раньше, бизнесом. Думаешь, в оперу пошел петь?
– Да нет, думала – мало ли, вдруг разорился…
Она села на переднее сиденье, краем глаза наблюдая за тем, как Илья заводит машину, смотрит в зеркальце заднего вида, трогаясь с места.
– Расскажи лучше, чем ты-то занимаешься? – сказал он, когда наконец удалось выехать на Тверскую – правда, только для того чтобы снова остановиться в длинной и почти неподвижной веренице машин. – На Хитровке, я слышал, играешь?
– Начинаю, – кивнула она. – Первая роль… Ты с ним не виделся?
– С кем, с Павлом Матвеевичем? – переспросил Илья. – Да нет, не успел еще. Потом зайду как-нибудь – в театр к вам или в институт…
Илья и сам когда-то учился у Карталова, потому Аля и спросила. Правда, он недолго занимался режиссурой после ГИТИСа, но все же…
– Расскажи, расскажи, – повторил Илья. – Довольна ты?
– Да, – кивнула Аля. – Я в Учебном театре в Шекспире играю, в Островском и еще в пьесе одной, современной. И у Карталова репетирую.
– И в клубе ночном работаешь, – добавил Илья. – Что ж, сама выбрала.
Снова он в лоб давал ей понять, что она очень проиграла, расставшись с ним!
– Слушай, – рассердилась Аля, – если ты меня воспитывать собираешься, то давай я лучше сразу выйду.
– Ну все, все, не буду, – примирительно заметил Илья. – Досадно же, сама пойми. Думаешь, я в клуб этот твой просто так пришел, из-за диджея? Таких диджеев, как там у вас – пол-Москвы. Сразу же доложили диспозицию по всем вопросам – ну, и про тебя, конечно… – Он ловко объехал машину, водитель которой замешкался на светофоре. – Досадно, говорю… Выглядишь ты на все сто. – Он бросил на Алю быстрый взгляд. – Еще даже лучше, чем раньше. Могла бы сейчас… А вот я уверен: тебя как актрису не больше народу знает, чем как официантку. Скажешь, нет?
– Наверное, – пожала плечами Аля. – Но знаешь, Илюша, когда один раз выберешь – потом уже все равно. – Заметив его недоуменный взгляд, она пояснила: – Я же выбрала однажды, хочу я клиповой звездой быть или актрисой. Думаешь, теперь очень убиваюсь, что меня на улицах не узнают?
– Такая ты нечестолюбивая? – хмыкнул он. – А я как Станиславский: не верю!
Аля все больше успокаивалась, слыша его голос, видя знакомые жесты… Того стремительного сердечного бега, который ей приходилось смирять по дороге сюда, больше не было.
«Он даже поцеловать меня не попытался, – вдруг подумала она. – А я только сейчас это заметила…»
Они наконец выбрались из пробки и свернули на Садовое кольцо.
– А у тебя как жизнь? – спросила Аля. – Где Кейт, кстати?
– У меня все о'кей, – ответил Илья. – Рекламная студия своя в Нью-Йорке, еще бизнес кое-какой. Кручусь неплохо!
– Я слышала, ты в Голливуде что-то собирался снимать, – вспомнила она.
– Ну-у, милая, – поморщился Илья, – эту цитадель нам не взять. Да и незачем, между прочим. У них своя свадьба, у нас своя.
Можно было бы расспросить его, что он имеет в виду – наверное, даже надо было расспросить, хотя бы для того чтобы поддержать разговор. Но Аля вдруг поняла, что ей совершенно неинтересно расспрашивать… Она сама не понимала, почему.
– Кейт на концерте сейчас, в «России», – сказал Илья. – А потом по клубам опять пойдет. Добросовестная девочка! – усмехнулся он.
– Странно ты о ней говоришь, – удивилась Аля. – Ты ее что, не любишь?
– Почему? – Он пожал плечами, не отводя взгляда от дороги. – Люблю. Она мне очень помогла в свое время… А смеюсь потому, что это же смешно, разве нет? Попсу нашу изучать для науки! Я ей сразу говорил, да она самостоятельная такая американочка, не слушается старших. Ну, пусть пишет, вреда от этого, во всяком случае, никому не будет. Но не могу же я каждый вечер этому посвящать!
– Раньше мог ведь, – съехидничала Аля. – Мы с тобой, по-моему, дома вообще не ужинали ни разу.
– То раньше… А теперь все здесь по-другому, – сказал Илья. – Я теперь другой, – тут же зачем-то поправился он.
