Аля не находила, чтобы он очень переменился, и удивилась его словам.
Они оба замолчали. Это было так странно! Они не виделись три года, они расстались на сильном всплеске чувств и вдруг – молчат, смотрят на дорогу. Хорошо еще, что при выезде из центра пробки понемногу рассосались и на Коровинское шоссе выехали сравнительно быстро.
Ресторан назывался по-французски – «Champs Elysees».
– Вот мы и на Елисейских Полях, – довольно заметил Илья, пропуская Алю в прозрачную дверь, распахнутую перед ними швейцаром. – Может, в кабинете посидим? – предложил он. – Мне Федька говорил про это заведение. Элегантно здесь, говорил, без лишнего шума.
«Что это он так от шума бежит?» – снова удивилась Аля, а вслух сказала:
– Как хочешь, Илья. Можно и в кабинет.
Что бы им ни руководило, ее это устраивало: она шума тоже не искала.
Тем более что кабинет ресторана «Елисейские Поля» действительно отличался сдержанной изысканностью. Белые стены, скатерти и салфетки, темно-медовая обивка дивана, на который села Аля… На стене висел офорт в строгой темной раме, на котором была изображена грустная танцовщица в пышной юбочке, присевшая к уставленному бокалами столу.
– Мило, – заметил Илья, оглядывая кабинет и открывая поданное официантом меню. – Выбирай, Алечка, – почти торжественно объявил он. – Названия впечатляют, по-моему, а?
– Впечатляют, – согласилась Аля.
Она и вообще давно не ужинала в ресторане, а этот был, судя по названиям блюд и ценам, из лучших. Да Илья и не ходил никогда в другие.
– Смотри, кнели из крокодилового филе, – заметил он. – Хочешь?
– Нет, Илюша. – Аля не сдержала улыбку. – Мы с тобой так давно не виделись… Ты хочешь, чтобы я интересовалась не тобой, а этой экзотикой?
Он засмеялся, и лицо его оживилось. Аля заметила, что он наконец-то взглянул ей в лицо, отведя глаза от ее малинового палантина. А то она уже жалела, что надела сегодня такую яркую, отвлекающую вещь! Правда, раньше он все-таки не отвлекся бы от ее лица, даже если бы она вырядилась в мамонтовую шкуру.
Официант выслушал заказ, принес белое вино, порекомендовал еще какую-то морскую рыбу под названием «Сен-Пьер» и наконец исчез за дверью. Они сидели друг напротив друга и молчали.
Аля не знала, о чем его спросить. Ей казалось, что она о многом могла бы ему рассказать, но и он не спрашивал ни о чем. Не обида была тому причиной. Единственное, за что она действительно могла на него обижаться, – за то, что он обманул ее в самом начале их знакомства, сказал, что она провалилась в ГИТИС. Но теперь об этом и вспоминать было смешно.
И все-таки они молчали.
– Как ты познакомился с Кейт? – наконец спросила Аля и тут же спохватилась, что это не самый удачный вопрос.
– Обыкновенно, – пожал плечами Илья. – Она ведь журналистка, довольно известная. Статью какую-то писала о рекламе, а я как раз этим начал заниматься после того, как в Голливуде получился пролет, вот и познакомились. В какой-то профессиональной компании.
Аля снова почувствовала, как холодно он говорит о своей подруге, и снова удивилась этому. Холодность не была свойственна Илье, он был слишком темпераментен для того, чтобы холодно говорить – и, по всему видно, думать – о женщине, с которой делит по меньшей мере постель.
Но о его интимной жизни ей размышлять не хотелось, и она заставила себя переменить мысли.
– Слушай, – вдруг предложил Илья, – может, смутим французов? Не хочу я вина, даже к «Сен-Пьеру» – выпью-ка водки!
– Выпей, – засмеялась Аля. – Французы небось привыкли уже, не испугаются.
Привыкли французы или не привыкли, но «Смирновская» принесена была мгновенно и сопровождена уверениями в том, что покупается она в Европе, а не в Москве, где продаются только подделки.
Але показалось, что Илья расслабился, выпив водки. Она тут же вспомнила, как они сидели на кухне мхатовского дома по Глинищевскому переулку, и он пил долго, стараясь расслабиться после особенно напряженного дня и не стесняясь перед нею своего опьянения…
– Ты по-прежнему на людях не напиваешься? – спросила Аля. – Помнишь, говорил, что в ночном клубе надо пить только минеральную воду?
– Черт его знает, – ответил он. – Забыл… Ну, под стол не падаю, конечно. Да, в основном дома пью: как-то не тянет принародно размазываться.
– А как Кейт реагирует, когда ты дома расслабляешься? – не удержалась она от вопроса.
– Во-первых, мы с ней отдельно в Нью-Йорке живем, так что я ее не обременяю, – ответил Илья. – А во-вторых, нормально реагирует. Чего ей, не бью же я ее. А она девушка продвинутая, без предрассудков, сама выпить не дура. Я тебя часто вспоминал, – вдруг, без паузы, сказал он.
Аля опустила глаза, уловив новые интонации в его голосе. Не то чтобы голос его дрогнул или в нем мелькнуло бы что-то несомненно любовное, но он произнес эту фразу как-то неравнодушно, не в том тоне непринужденной беседы, каким говорил до сих пор.
Она не знала, что ответить на его слова. Наверное, надо было сказать, что она его тоже вспоминала – да оно и вправду было так. Но она не могла этого сказать. Не из гордости, не из скрытности, а просто потому, что воспоминаниями об Илье не была пронизана вся ее жизнь. Он не остался болью ее души, он не присутствовал в каждом ее дне, в каждой ночи… И зачем в таком случае говорить, что она его вспоминала?
Не дождавшись от нее ответа, Илья произнес:
– Я ведь, Алька, в Америке так растерялся сначала… Даже не ожидал от себя! Как дурочка деревенская в большом городе, смех сказать. Вроде и ездил раньше, и народу знакомого сколько туда отвалило – еще когда с совка соскакивали, а потом и того больше. Художников одних… А вот растерялся. У мамы своя жизнь, да и далеко она. Это же отсюда кажется: что Нью-Йорк, что Лос-Анджелес, разницы никакой, а на самом деле – как от Москвы до Сибири, не наездишься.
– Это тогда тебе Кейт и помогла? – догадалась Аля.
– Ну да… – нехотя ответил Илья. – Связи всюду великое дело, что в Москве, что в Америке, а у нее там хорошо схвачено… Да, так вот: с Голливудом не получилось ничего, надо было какое-то дело затевать – а я в полной прострации. Чуть на иглу не подсел! – усмехнулся он.
Аля едва удержалась от того, чтобы не напомнить о Веньке и о том, как Илья осуждал его за неумение сопротивляться обстоятельствам, но не стала напоминать. Это было бы слишком жестоко, а она не хотела быть по отношению к нему жестокой.
– Почему же ты не вернулся? – только и спросила она. – Если там не получалось ничего?
– Ну, еще чего! – хмыкнул Илья. – На щите возвращаться… Слава богу, в век информации живем, ничего не скроешь. Чтоб вся тусовка у меня за спиной посмеивалась?
Это было вполне в его духе, Аля и не ожидала, что он ответит иначе. Хотя для нее было совершенно непредставимо, как можно ломать свою жизнь только ради того, чтобы не разрушить самим же собою созданный имидж. Но Илья всегда дорожил этим – не репутацией своей и не честью, а вот именно тем, как выглядит в глазах окружающих. Всего лишь еще одно подтверждение того, что ничего не изменилось…
