— Она говорила ему, враги. Он не слышал. Не слышал.
— Она умрёт? — растеряно спросил Матвей.
— Нет. Она плохо. Очень плохо. Она не умереть. Долго болеть, но не умереть.
— Это хорошо, — медленно ответил Матвей, опускаясь на корточки. – А как ты услышал врагов ?
— Они много говорить, надо убить люди. Я слышать, сказать тебе. Ты слышать, сказать всем.
— Молодец, парень. А теперь, пошли к начальству, — улыбнулся Матвей, тяжело поднимаясь на ноги.
Но, едва подняв голову, он неожиданно увидел перед собой сестричку, у которой спрашивал про собаку. Стоя в проходе, у шеста, поддерживавшего купол палатки, она с интересом наблюдала за ними. Сообразив, что её заметили, она мило улыбнулась и, склонив голову к плечу, сказала:
— Такое впечатление, что вы с ним разговариваете.
— Любой собачник разговаривает со своей собакой, — пожал плечами Матвей.
— Она ещё жива? — спросила девушка, кивая в сторону койки.
— Больше того, она выживет, — улыбнулся Матвей.
— Кто вам сказал? — растерялась девушка.
— Он, — ответил Матвей, кивая на Роя.
— Как это? Он понимает в ранах лучше врача ?
— Думаю, да. Животные в таких вещах разбираются лучше людей.
— Вы так думаете ?
— Я это знаю. Вспомните, собаки всегда начинают выть, когда их хозяин оказывается при смерти. Они чувствуют смерть близких, а она, его родная сестра.
— Ну, может вы и правы, но мы не сможем держать её здесь долго.
— Почему? — растерялся Матвей.
— В последнее время у нас очень много раненных животных.
— Понятно. Но, я думаю, её вам прикажут здесь оставить. А если нет, попросите сообщить проводнику Беркутову. Я её заберу к себе.
— Договорились, — с удивлением согласилась девушка. – А как вас зовут, проводник Беркутов ?
— Матвей.
— А я Настя. Не беспокойтесь, если что, я сообщу вам, Матвей, — улыбнулась девушка, сверкнув очаровательными ямочками на щеках.
Кивнув, Матвей хлопнул себя по бедру, и направился к выходу. Добравшись до командирской палатки, Матвей заглянул во внутрь и, убедившись, что генерал не устраивает никому очередной разнос, громко спросил:
— Разрешите войти ?
— Заходите, Матвей Иванович. Наш с вами разговор закончился ничем. Точнее, мы так и не успели договорить. Что вы там узнали ?
— Первым делом прошу вас отдать приказ в ветеринарное отделение, чтобы ни в коем случае не вздумали усыплять собаку. Она выживет. Ранение тяжёлое, но жить она будет. У них сейчас запарка, но это не повод убивать такую собаку, — Матвей выделил голосом, такую, намекая генералу на его собственные слова.
— Я их самих поусыпляю, — зарычал в ответ генерал, хватая трубку полевого телефона.
Связавшись с ветеринарным госпиталем, он приказал вызвать к телефону его начальника, и не терпящим возражения тоном приказал обратить особое внимание на раненную собаку. Убедившись, что его услышали, он положил трубку, и повернулся к Матвею и, закурив, спросил:
— Что ещё ?
— Пока всё. А теперь, самое главное, — сказал Матвей и, собравшись с духом, начал рассказывать, — всё дело в том, что ваш эксперимент удался. И даже слишком. Я понимаю, что это прозвучит дико, но всё дело в том, что они получили способность говорить с нами. Не вербально, а мысленно. И они отлично слышат ксеносов. Мы с вами были правы, когда решили, что они общаются телепатически. Собаки слышат их, и именно так, Рой предупредил меня о засаде. Точно так же собаки пытались предупредить своих проводников и те две собаки.
— Ни хрена себе! — растеряно протянул генерал, глядя на Матвея растерянным взглядом. – Это что же получается, что мы вывели собак телепатов ?
— Получается так.
— С ума сойти можно.
— Я понимаю, что поверить в это трудно, но это правда. Только прошу вас, пока никому об этом не сообщать. Сами понимаете, как только яйцеголовые об этом прознают, они нам с вами жизни не дадут. А сейчас не до их вывертов. У нас появился серьёзный шанс уничтожать тварей без особых потерь. Как было сегодня у нас. Нужно только научить ребят правильно слышать своих собак. Все научные изыскания лучше отложить на потом.
— Вынужден с вами согласиться, — задумчиво кивнул генерал. – А вы не могли бы продемонстрировать мне, как это работает ?
— Ну, если не устраивать громких демонстраций, то приблизительно так, — ответил Матвей с некоторой растерянностью и, положив руку на голову Рою, старательно подумал:
— Рой, возьми штуку, в которую он говорил, и отдай ему.
Матвей решил не вдаваться в объяснения, что такое полевой телефон. Подняв морду, Рой задумчиво покосился на проводника, и не спеша, подойдя к столу, легко поднялся на задние лапы. Аккуратно сняв с аппарата трубку, он, снова опустился на все четыре лапы и, подойдя к генералу, сунул её ему в руку, едва не сбросив аппарат со стола. Растеряно посмотрев на кусок эбонита у себя в ладони, генерал молча положил трубку на рычаг и, сунув руки в карманы, растеряно протянул:
— Я так понимаю, это вы ему приказали сделать ?
— Ну, ему самому телефон вообще‑то не нужен, — пожал плечами Матвей.
— А чтобы говорить с ним, вам обязательно его за голову держать ?
— В общем‑то, нет, но так проще, — ответил Матвей, уже успевший получить кое–какие навыки в подобном общении.
— Получается, что они могут говорить со своими проводниками ?
— Да, но, судя по тому, что сегодня произошло, не со всеми. На сколько я могу судить, тут важна не только прямая, но и обратная связь.
— Иваныч, давай попроще, а то у меня и так крыша едет, — жалобно попросил генерал, и Матвей от неожиданности поперхнулся.
— Ну, если попроще, то не всё зависит от собаки. Проводник должен иметь предрасположенность к подобному общению. Не знаю, как это происходит, и по какому принципу работает, но сегодня, два проводника не смогли услышать своих собак. Результат вам известен.
— Так, получается, что мы решили только одну половину проблемы. Есть собаки телепаты, способные услышать тварей, но нет проводников, способных услышать самих собак. Не было печали. И какой же у нас выход ?
— Откровенно говоря, понятия не имею, — пожал плечами Матвей.
— А как вы сами поняли, что слышите его ?
— Случайно. Ночью мне приснился кошмар. Снова увидел, как гибнут мои девчонки, а он его прервал.
— Как ?
— Очевидно, я начал метаться и стонать во сне, он проснулся, увидел, что мне снится, и начал звать. Во всяком случае, когда я пришёл в себя, всё было именно так. Он метался вдоль кровати, и звал меня по имени. С этого всё и началось.
