— Чёрт, а ведь верно, — усмехнулся генерал, от избытка чувств, звонко прищёлкнув пальцами. – Нет, Матвей Иванович, я вас от себя точно не отпущу.
— Почему? — растерялся Матвей. – В смысле, зачем я вам ?
— Откровенно говоря, пока и сам не знаю, но чувствую, что пригодитесь, — улыбнулся Лоскутов.
— И чем мне это грозит? — насупился Матвей.
— Очередными приключениями. Меня настораживает только одно. Вы так легко впадаете в ярость и начинаете убивать, что это становится опасным для окружающих. Боюсь, мне придётся отдать вас на растерзание наши мозгокрутам, чтобы избавить вас от этой мании.
— Это не мания, — тихо ответил Матвей, чувствуя, как в жилах закипает кровь. – Твари отобрали у меня всех, кого я любил. Даже собаку. И теперь, когда возникает хоть малейшая угроза этому щенку, я бью на опережение. Вы уже слышали мои слова. Никто больше не убьёт мою собаку.
— Хорош щенок, человеку руку оторвал и не замурлыкал, — усмехнулся генерал.
— Для меня, он ещё долго будет щенком.
Отвечая генералу, Матвей так стиснул в кулаке брезентовый поводок, что погнул кольцо, которым к нему крепился карабин. Бросив быстрый взгляд на его сжатые кулаки, Лоскутов покачал головой и, ткнув пальцем в его сжатые до боли костяшки, тихо сказал:
— Вот видите? А ведь мы всего лишь разговариваем.
— Это война, генерал. И не мне вам напоминать об этом, — глухо ответил Матвей. – Когда я начинал свою службу в СКС, и пристрелил своего первого ксеноса, то поклялся, что не успокоюсь, пока не уничтожу по сотне этих тварей за каждую из моих девчонок.
— Я знаю, что это такое, но это не повод, чтобы становиться монстром. Даже из‑за потери близких. Вы не один такой.
— Я знаю. Но это сильнее меня. Кроме того, я по профессии не солдат, а юрист, и моё оружие не автомат, а статья закона и умение быстро думать. Я не просил себе такой жизни и никогда не хотел убивать. Тем более людей. Даже таких.
— Таких? Каких, таких? — насторожено спросил генерал.
— Подлых, жестоких, фанатичных. Я не пацифист, и не благодушный интеллигент. Я обычный человек, живший своей обычной жизнью, но теперь, я такой, каким стал, и все ваши мозгокруты вместе взятые не смогут меня изменить. Не потому, что я такой крутой, а потому, что этот пёс всё, что осталось от моей семьи. Я не сумел защитить их, но я могу спасти его, и я это сделаю.
Голос Матвея звучал глухо, но в нём была такая сила и убеждённость, что стоявший рядом с ним Лоскутов, невольно вздрогнул, и отодвинулся в сторону. Это было бессознательное движение, но когда генерал понял, что именно сделал, то резко остановился, и удивлённо уставился на проводника, стоявшего пред ним с опущенной головой и сжатыми кулаками.
Казалось, что ещё немного, и Матвей просто бросится на него в драку. Удивлённо качнув головой, генерал сунул руки в карманы и, помолчав, ответил:
— Значит так. Сейчас отправляетесь домой, и ложитесь спать. Оба. А утром, всей командой в поиск. Но учти, от машины не отходить, и в драку не влезать. Ваше с ним дело, вывести бойцов на тварей, и проследить, чтобы ни один в живых не остался. Вопросы ?
— Никак нет. Разрешите до отъезда этого прикончить, — попросил заметно повеселевший Матвей, кивая на темнеющий лес.
— А ты кровожадный, Матвей Иванович, — вздохнул Лоскутов.
— Я уже всё объяснил, Александр Юрьевич.
— Сколько тебе времени потребуется, чтобы найти его ?
— Думаю, минут за сорок управимся.
— Капитана с собой возьми.
— Не надо. Он безоружный. Сами разберёмся, — хищно усмехнулся Матвей, поворачиваясь к собаке.
— Рой, ищи. Эта тварь наша, — раздалась его команда, и спокойно сидевший пёс, стремительно сорвался с места.
Развернувшись, Матвей ринулся следом за ним. Стоявший у машины капитан, увидев, как эта сумасшедшая парочка сломя голову ринулась в лес, быстро подошёл к генералу и, поглядывая на кусты, за которыми они скрылись, быстро спросил:
— Разрешите подстраховать, господин генерал. Хрен его знает, что эта тварь придумать может.
— Отставить, капитан. Пусть пары выпустят. Да и не известно ещё, кто кого прикрывать должен. У него собака, а у тебя, только автомат и кулаки. Сам понимаешь, получишь по дурной башке поленом, лови его потом вооружённого.
Мрачно насупившись, капитан Миша напряжённо посмотрел в сторону леса и, помолчав, тихо спросил:
— А если тварь на дерево заберётся и сверху на него кинется ?
— Не гони волну, капитан. Не тот человек, наш Матвей, чтобы позволить какой‑то твари на себя с деревьев прыгать. У меня такое впечатление сложилось, что он и сам не хуже своей собаки ксеносов чует. Совсем озверел с этой службой.
— Побольше бы нам таких озверевших, уже бы и войну закончили, — мрачно проворчал в ответ капитан, не отводя взгляда от зарослей.
Два выстрела прозвучали хлёстко, словно кто‑то взмахнул бичом. Ещё через десять минут, кусты рядом с командным пунктом учебного центра затрещали, и к стоящим вышли Матвей и Рой. Бросив быстрый взгляд на часы, генерал удовлетворённо качнул головой, и с довольным видом констатировал:
— Двадцать две минуты на всё. Лихо.
— Тренировки своё дело сделали, — пожал плечами Матвей. – Мы с Ройкой эти кусты уже как свою избу изучили. Так что, он меня не по следу, а по пеленгу на цель вывел. А эта погань так оборзела, что уже и не прячется. Сидит себе под деревом, на земле кружочки рисует. Декадент. Но он больше так не будет.
— Он, по–моему, вообще больше никак не будет, — усмехнулся капитан.
— Мы старались, — в тон ему ответил Матвей, и генерал, услышав его ответ, от души расхохотался.
— Всё, братцы. Валите домой. Надоели, видеть больше ваши рожи не могу, — сквозь смех приказал он.
Улыбнувшись в ответ, бойцы не спеша, направились к своему УАЗику. Бросив на Мишу задумчивый взгляд, Матвей неопределённо пожал плечами, и спросил:
— Ну, наши рожи ему вполне надоесть могли, а на твою маску‑то он чего взъелся? Может, тебе её постирать надо ?
Услышав его слова, капитан просто зашёлся от хохота. Услышав его громогласное ржание, бойцы, дисциплинированно сидевшие в машине принялись удивлённо переглядываться, с подозрением поглядывая на своего командира. Усевшись на сидение, Матвей с усмешкой покосился на всё ещё хохочущего капитана и, повернувшись к водителю, коротко скомандовал:
— Домой.
Кивнув, водитель запустил двигатель, и старый рыдван, гремя и поскрипывая, покатил в сторону деревни. Кое‑как успокоившись, Миша с размаху хлопнул Матвея по плечу, едва не смахнув его на пол, и повернувшись к своим бойцам, сказал:
— Завтра в поиск, парни. Так что, ночевать будем в деревне.
