— Косточки из сухожилий. В магазине для животных нашли. Написано, собачье лакомство.
— Даже не знаю, что и сказать, — развёл руками Матвей.
— А и не надо ничего говорить, — усмехнулся Миша. – Поехали домой.
Ранним утром, когда очередная пара телохранителей из команды их бойцов привезла Матвея и Роя на базу, генерал был уже там. У проводника сложилось стойкое убеждение, что он отсюда и не уходил. Когда они добрались до входа в бункер, дежурная смена караула уже во всю разыскивала их. Услышав, что генерал вот–вот начнёт плеваться огнём, Матвей перешёл на рысь и, подбежав к спуску в бункер, остановился прямо рядом с распекавшим кого‑то Лоскутовым.
Увидев их, генерал прорычал последние указания, и мрачно фыркнув:
— Наконец‑то, — быстро сбежал по бетонным ступеням к бронированной двери.
Вздохнув, Матвей нехотя последовал следом за ним. Пройдя длинными переходами бункера, они вошли в помещение, очень сильно смахивавшее на операционную. Сходство усиливалось наличием в помещении стола из нержавеющей стали и отделанный кафелем пол, с дыркой слива посредине. Внимательно осмотревшись, Матвей покосился на собаку, и тут же услышал:
— Мне здесь плохо. Я не хочу здесь. Пахнет. Сильно пахнет смерть, — отрывисто произнёс Рой, тихо поскуливая от возбуждения.
— Мы можем перейти в другое помещение? — быстро повернувшись к генералу, спросил Матвей.
— А что здесь не так? — не понял тот.
— Слишком много посторонних запахов, которые его нервируют, — пояснил Матвей, стараясь не вдаваться в подробности.
— Ерунда, собаки быстро адаптируются, — прозвучало в ответ, и помещение вошёл очередной учёный сухарь.
Другого определения для подобных индивидов у Матвея просто не было. Высокий, сухопарый, он сутулился так, словно постоянно таскал на себе бетонную плиту. Крупный череп с сальными, словно прилизанными волосами и огромными залысинами, и очки, линзы которых обычному человеку вполне могли бы заменить бинокль.
Растеряно покосившись на вошедшего, Матвей повернулся к генералу и, не удержавшись от шпильки, громко спросил:
— Вы их клонируете, что ли ?
— Кого? – не понял Лоскутов.
— Этих головастиков. Они как из одного стручка вывалились.
Сообразив, о чём он говорит, генерал едва сдержал смех и, пряча улыбку в уголках губ, ответил:
— Одинаковые привычки, образ жизни, и так далее.
— Господа, вы слышали, что я сказал? — перебил генерала сухарь, заметно повышая голос.
— Похоже, опять придётся пускать в ход самый веский аргумент, — вздохнул Матвей с притворным огорчением.
— Только не до смерти, — быстро ответил Лоскутов. – Их и так слишком мало.
— Я постараюсь, — честно пообещал Матвей, переводя взгляд на учёного. – И так, господин голо… простите, учёный, если вы хотите, чтобы ваш эксперимент удался, будьте добры, найти другое помещение.
— Господин генерал, я не позволю, чтобы всякий недоумок диктовал мне свои условия! — взвизгнул сухарь.
— Вы будете делать то, что вам приказано, или я прикажу прислонить вас к стенке прямо в конце этого коридора. Вся ваша братия у меня уже в печёнках сидит. Или работай, или отправишься в каменоломни, — зарычал в ответ Лоскутов, и Матвей неожиданно понял, что генерала действительно достали.
Судя по тому, как сжались его жилистые кулаки, и окаменели скулы, он действительно был на грани срыва. Тихо кашлянув, Матвей глубоко вздохнул, и попытался разрядить обстановку:
— Господа, давайте попробуем начать с начала. Вам, господин учёный, требуется переводчик. Вы затребовали лучшую пару, и генерал вас ею обеспечил. Не скажу, что мы оба в восторге от этого задания, но приказ, есть приказ. Но давайте договоримся с вами сразу, если я говорю, что нужно что‑то сделать именно так, а не иначе, вы это делаете. Хотя бы потому, что это не моя прихоть, а это требуется для работы. И чем скорее мы её закончим, тем быстрее избавимся друг от друга. Мы договорились ?
— Хорошо. Я найду вам другое помещение, — фыркнул сухарь.
Развернувшись, он зашагал по коридору, не оборачиваясь, и делая вид, что всё так и должно быть. Оказавшись в подобранной учёным комнате, Матвей спустил с поводка Роя, и принялся внимательно наблюдать, как пёс старательно обнюхивает все углы. Обойдя комнату, пёс повернулся к проводнику и, вздохнув, произнёс:
— Мы работать.
— Здесь можно работать, — повернулся Матвей к генералу.
— Начинайте, — коротко приказал Лоскутов сухарю, и тот, скривившись, снова вышел в коридор.
— До чего приятный человек, — вздохнул Матвей, не удержавшись от сарказма.
— Не то слово, так бы и удавил собственными руками, — кивнул в ответ генерал.
— С чего такое трогательное отношение к элите человеческой эволюции? — рассмеялся Матвей.
— Эта сволочь мне, на меня же доносы пишет. Можете себе представить? А когда приехал проверяющий, ну тот, с которым вы беседовали, после того как ваш пёсик слопал головастика, он ему на меня такой эпистоляр нарисовал, что проверяющий минут сорок успокоиться не мог. Тупой кретин, так и не понял, что весь этот проект, не больше, чем наша местная самодеятельность, и всё это я затеял на свой страх и риск. Выхода другого не было.
— Лихо. Получается, что во всей этой истории никого выше вас просто нет ?
— Именно так и получается. На сегодняшний день, служба СКС организована во всех больших городах страны. Но мы оказались первыми. Разработка звуковых гранат, тоже наша придумка, ну а про своего пса вы и так всё знаете.
— И никто не пытался опередить ?
— Некому. Мои парни собрали здесь всех, кого найти смогли.
— А до войны вроде много всяких Академгородков было ?
— Было. За Уралом, и по Сибири все были уничтожены. А эти твари, вместо того, чтобы дело делать, всё пытаются под шумок свои шкурные интересы соблюсти. Видишь ли, его теория очень важна для мировой науки. А то, что от всей этой науки один пшик остался, и что парни в развалинах каждый божий день жизни свои кладут, его не интересует. Самого в окопы под дулом пистолета не загонишь, но другие, за его поганую жизнь расплачиваться просто обязаны.
Не ожидавший от генерала такой экспрессии, Матвей растеряно замолчал, не зная, что ответить. Неловкое молчание прервало появление учёного, шествовавшего в сопровождении четырёх спецназовцев, конвоировавших ксеноса. Введя пленного в комнату, бойцы разделились на пары. Двое, остались рядом с пленником, а двое, заняли место у входа в комнату.
Мрачно посмотрев на ксеноса, Матвей повернулся к генералу и, помолчав, тихо спросил:
— Что мы должны делать.
— Для начала, просто послушать, что нам расскажет господин учёный, — ответил генерал, не сводя с сухаря тяжёлого, мрачного взгляда.
