— Оружие, — ответил пёс на невысказанный вопрос, оглядываясь через плечо.
Сообразив, что он хочет сказать, Матвей повернулся к капитану.
— Миша, там оружие в сарае осталось, скажи, пусть приберут.
— Сделаем, — кивнул капитан, направляясь к сараю.
Вздохнув, Рой решительно двинулся следом за Матвеем. Держа полковника под локоть, Матвей вёл его к себе домой, лихорадочно соображая, что нужно сделать, или сказать, чтобы хоть немного привести его в чувство. Слов не находилось, а молчать, было просто невыносимо. Приведя Савенкова к себе, Матвей усадил его за стол, и принялся лихорадочно рыться по шкафам.
За этим занятием его и застал капитан, зашедший в дом, чтобы сообщить, что всё убрано, а деревня взята под контроль его ребятами. Увидев его, Матвей быстро разогнулся и, сделав ему, знак молчать, выскочил в коридор.
— У вас коньяк остался? А то у меня из крепкого, только чай и молоток.
— Сейчас принесу, — моментально сориентировавшись, кивнул Миша, выходя на улицу.
Спустя несколько минут, он принёс Матвею бутылку, и отдавая, спросил:
— Как он ?
— Оклемается. Сейчас из ступора выведу, и спать положу. Думаю, завтра уже очнётся.
— Если что, мы в его доме. Парни там сейчас порядок наводят. Так что, зови смело.
— Спасибо, — кивнул Матвей, закрывая за ним дверь.
Проводив капитана, он молча выставил на стол два стакана и, откупорив бутылку, налил полковнику полный стакан. Поставив его перед Савенковым, он тронул его за плечо, и чуть сжав пальцы, сказал:
— Выпей, Андрей Сергеевич, полегчает.
Рассеяно кивнув, полковник взял со стола стакан, и медленно выцедил коньяк, словно обычную воду. Сунув ему в пальцы зажжённую сигарету, Матвей устало опустился на стул и, закурив, тихо спросил:
— Она в сознании ?
— Ещё нет, — покачал головой Савенков, и неожиданно зарыдал.
Сухо, страшно. Без слёз и всхлипываний, он плакал так, как могут плакать только очень сильные, умеющие держать себя в руках мужчины.
— Ну, слава богу, — вздохнул Матвей с облегчением и, плеснув в стаканы коньяку, молча вылил напиток в горло.
Выпив свою порцию, полковник немного успокоился и, взяв себя в руки, тихо спросил:
— Что с ней теперь будет ?
— Не знаю, — вздохнул Матвей. – Надеюсь, всё обойдётся. А со временем, она забудет этот кошмар. Говорят, детская психика специально так хитро устроена, чтобы отсекать всё негативное. Я не психиатр, мне сложно судить. Думаю, главное теперь, чтобы она знала, что не одна.
— Но как? Как это могло случиться? — судорожно вздохнув, снова спросил Савенков.
— Случайность. Глупая, страшная, нелепая. Охотясь на космических тварей, мы совсем забыли о своих, местных тварях, которые ещё хуже первых просто потому, что внешне, они такие же, как и мы.
— Значит, пора начать охоту и за земными гадами. Парни из разведки давно уже сообщали, что вырвавшиеся из зон отбросы зверствуют на окраинах периферийных городов, да у нас всё руки не доходили. А теперь, я лично займусь этой охотой. Даже если придётся из армии уйти. Каждого вот этими руками уничтожать буду, — зарычал полковник, сжимая кулаки до побелевших костяшек.
— А Маша? Кто ею заниматься будет? — тихо спросил Матвей, разом вернув его в реальность.
— Придумаем что‑нибудь, — глухо огрызнулся полковник, тяжело опираясь локтями на стол.
— Давайте отдыхать, Андрей Сергеевич. Утро вечера мудренее, — вздохнул Матвей, медленно выбираясь из‑за стола. – Я вам на диване постелю, а утром вместе в госпиталь пойдём.
Кивнув, полковник покорно улёгся на предоставленный ему диван, и едва коснувшись головой подушки, забылся сном. Немного понаблюдав за ним, Матвей убедился, что он спит и, раздевшись, рухнул в кровать. Рой, до этого тихо лежавший в своём углу, не спеша, подошёл к кровати и, положив на одеяло тяжёлую голову, тихо сказал:
— Бак умер.
— Я знаю, приятель, — ответил Матвей, поглаживая пса. – Он был настоящим бойцом, и умер, как боец.
— В лесу есть ещё такие люди. Мало. Они боятся выходить, но видели, как унесли убитых.
— Взяли не всю банду? — растеряно переспросил Матвей, приподнимаясь на локте.
— Да. Там есть один, очень громко думает. Боится. Поэтому знаю, — с тяжёлым вздохом пояснил Рой.
Матвею не нужно даже было спрашивать о причине этого вздоха. У них обоих был тяжёлый день, и продолжать его, сил уже не было. Вздохнув, Матвей снова опустился на подушку и, погладив пса, ответил:
— Спи. Утром с ними разберёмся.
Чуть слышно фыркнув, Рой улёгся рядом с кроватью, и вытянувшись во весь рост, моментально уснул. Закрыв глаза, Матвей прислушался к его басовитому похрапыванию, и чуть улыбнулся про себя:
— Не зная, подумаешь, что спит нормальный здоровый мужик.
Вскоре, уснул и он сам. Утром, их разбудил, не знакомый уже стук в двери, а перестрелка на окраине деревни. Вскочив в койки, Матвей метнулся к дверям в одних трусах, но с пистолетом в руке. Следом за ним, из дома выскочил Савенков, босиком, но тоже вооружённый. Недоумённо переглянувшись, бойцы прислушались к стрельбе, и дружно пожав плечами, отправились одеваться.
Судя по выстрелам, парни из спецназа кого‑то добивали. Короткие, в два–три патрона очереди были отличительной чертой, фирменным знаком всех спец подразделений. Быстро умывшись, и выпив по чашке чая с галетами, мужчины снова вышли на улицу. Стрельба стихла, и вскоре, Матвей услышал знакомый надрывный вой давно уже изношенного движка. Миша часто жаловался, что его пора перебирать, но времени и запчастей на это не было.
Дождавшись, когда знакомая буханка подкатит к дому, Матвей распахнул дверцу и, кивнув водителю, спросил, запуская в салон Роя:
— Что там за пальба с утра пораньше ?
— Кучка каких‑то декадентов решила, что может воспользоваться награбленным без нашего ведома. Мы ведь вчера бандитский схрон нашли, да трогать не стали. Так, на всякий случай. Парни засаду устроили, вот они со всего размаху и влетели, как кур в ощип.
— И много их там было? — насторожился полковник.
— Всего‑то десяток. Ну, парни всех и положили, вместе со вчерашними.
— Собакам собачья смерть, — пробурчал полковник, но, оглянувшись на Матвея, смутился.
— Извини, Матвей Иванович, но из песни слов не выкинешь.
— Тогда, лучше не петь таких песен, — жёстко ответил Матвей.
Он всегда терпеть не мог этой поговорки, считая, что многие люди, гораздо хуже самой паршивой собаки. Мрачно покосившись на него, полковник кивнул, словно соглашаясь, и отвернувшись, уставился в окно. Матвей, заметив его движение, растерялся, устыдившись своей резкости. Но словно услышав его мысли, полковник неожиданно сказал:
