Из докладов разведчиков и полученных сообщений он знал, что аборигены постараются придти на помощь своим бойцам, и не ошибся в расчётах. Попавшая в засаду группа, попросила помощи, но к тому моменту, когда эта помощь подоспела, первая группа уже была полностью уничтожена. Ксеноброн приказал спрятать тела погибших, чтобы заставить прибывший резерв потерять время на поиск и углубиться в развалины.
Чтобы отрезать им путь к отступлению, он рассредоточил часть своих бойцов на границе развалин, планируя перекрыть противнику пути отхода, но аборигены упростили ему задачу. Увидев, как прибывшие бойцы покидают машину, Альказ не мог поверить своей удаче. С трудом, дождавшись, когда железный монстр, скроется в развалинах, имея на борту только одного бойца, он приказал скрытно окружить оставшихся, медленно сжимая клещи.
Но проклятое животное, чуть не сорвало его планы. Даже не смотря на строгий запрет на разговоры, эта тварь умудрилась каким‑то образом заметить одного из его бойцов. Сообразив, что тянуть больше нельзя, третий командующий отдал приказ атаковать, ещё раз напомнив своим бойцам, что животное и его проводник в обязательном порядке должны остаться в живых.
То, что случилось дальше, заставило его в корне пересмотреть своё отношение к аборигенам, но поделиться своим открытием, он уже не успел. Когда попавшие в окружение бойцы поняли, что вырваться им не удастся, он связались со своим командованием, и сделали то, что не укладывалось в сознании Леоба, даже третьего командующего.
Проводник животного что‑то прокричал в своё средство связи, и на поле боя обрушились снаряды их же артиллерии. Пытаясь понять, как такое может быть, ксеноброн Альказ приподнялся из своего укрытия, растеряно глядя, как гибнут бойцы его отборного отряда, и очередной взрыв разметал его влажными ошмётками по кустам.
Когда последний, случайно выживший боец предстал перед первым командующим с ужасной вестью, тот только растеряно вскинул свои зрительные рецепторы и, помолчав, приказал ему отправляться в казармы. Дождавшись, когда боец покинет зал совета, первый командующий поднял голографический экран и, выведя на него данные по захвату, удручённо вздохнул.
Времени до прихода основного каравана оставалось всё меньше, а эта проклятая планета до сих пор не покорена. Потери среди личного состава были огромными, конца этому кошмару не было видно. Аборигены продолжали сопротивляться даже тогда, когда в этом не было никакого смысла. А теперь, когда командующий военными силами Леобов погиб, всё вообще превращалось в нечто непонятное.
Осуществляя общую координацию захвата, он и понятия не имел, что конкретно происходит в войсках, и каковы общие потери. Но теперь, увидев это лично, первый командующий впал в состояние близкое к тихому помешательству. За всё время боевых действий, было уничтожено почти две трети личного состава бойцов.
Если так пойдёт и дальше, то прибывшим Леобам некуда будет высаживаться. Ведь в приближающейся эскадре практически нет бое–особей. Только несколько отрядов личной гвардии Верховных Управляющих. Осознав, что выполнение отданного ему приказа находится под явственной угрозой срыва, первый командующий приказал собрать в зале совета всех аналитиков.
* * *
Первое, что он услышал, был долгий, тихий звон. Потом, появился свет. Словно где‑то далеко зажглась маленькая звёздочка. Не было ни верха, ни низа, был только этот печальный звон, и далёкий, на самой границе видимости свет. Он не понимал, где находится и что с ним происходит, только чувствовал, что здесь что‑то не так.
Вдруг, откуда‑то из далека, послышался тихий, отрывистый словно лай, зов. Лай, когда‑то, он хорошо знал, что это такое, но кто мог звать его этим не человеческим способом. Он заставил себя задуматься, пытаясь сконцентрироваться на звуках, но звон усилился, и всё снова куда‑то пропало.
Первое, что он увидел, с огромным трудом приоткрыв глаза, был чёрный, кожаный нос с широкими ноздрями, и шершавый, длинный язык, то и дело проходившийся по его лицу. Тихо застонав, Матвей попытался сказать Рою, чтобы он оставил его в покое, но язык не повиновался. Дико болели голова, и спина.
Он старался вспомнить, что произошло, но головная боль сильно мешала. Морда с языком куда‑то пропала, и над Матвеем склонилось чьё‑то лицо. Присмотревшись, он неожиданно понял, что лицо женское, и он его где‑то даже видел. Лицо что‑то сказало, но Матвей так и не разобрал слов. Звон в ушах никак не желал проходить. Чуть пошевелившись, он не смог сдержать стона. Спина просто взорвалась болью. Понимая, что эта боль не могла появиться ниоткуда, он снова попытался вспомнить, что произошло.
Услышав его стон, женское лицо исказилось гримасой жалости, и в плечо Матвею ткнулась игла шприца. Веки его налились тяжестью, и Матвей уснул. На этот раз, не было ни звона, ни далёкого огонька, только тишина, и мрак. Липкий, тяжёлый, словно бетонная плита.
Следующее пробуждение Матвея было более приятным. На этот раз, зрение и слух проснулись вместе с ним. Открыв глаза, он несколько минут тупо пялился в брезентовый потолок палатки. Сообразив, что это не крышка гроба, и женское лицо ему не привиделось, он попытался повернуть голову, и в ту же секунду застонал от боли.
Всё тело скрутил жестокий спазм, заставивший его вздрогнуть, и зайтись сухим, лающим кашлем. Рядом с кроватью послышались тихое повизгивание и быстрые, лёгкие шаги. Сквозь выступившие от боли слёзы, Матвей снова увидел лицо женщины, и после короткого раздумья понял, что это та самая женщина, которую он видел в прошлый раз.
Кое‑как справившись с кашлем, он с трудом отдышался, и тяжело сглотнув, тихо попросил:
— Воды.
Лицо исчезло, и через минуту, что‑то влажное и прохладное коснулось его губ. Сделав пару крошечных глотков, Матвей перевёл дух и, откинувшись на подушку, попытался рассмотреть ту, что ухаживала за ним. Сморгнув набежавшие от кашля слёзы, и кое‑как проморгавшись, он в очередной раз повернул голову, и неожиданно понял, кто это был.
У кровати, сидя на старом стуле, сидела ни кто иная, как дочь генерала Лоскутова, Дана. Вздохнув, Матвей с трудом растянул губы в жалкое подобие улыбки и, собравшись с духом, тихо спросил:
— Где Рой ?
— Здесь. Сейчас придёт. Похоже, его в туалет припёрло.
— Он не ранен ?
— Нет. Единственный, на ком не было ни царапины после обстрела, так это ваш пёс, — улыбнулась девушка.
— А остальные? — продолжал допытываться Матвей.
— Двое, тяжело ранены. Остальные… — Дана, замолчала, грустно покачав головой. – Капитана накрыло прямо в машине. Так что, вам страшно повезло.
— А что со мной? — решился наконец задать самый главный вопрос Матвей.
— Два осколка в спину. К счастью, позвоночник не задет, но вы потеряли очень много крови. Доктор боялся, что не выживете.
— Да я, в общем‑то, и не рассчитывал, — снова улыбнулся Матвей, точнее, попытался улыбнуться.
