Весь вчерашний вечер я морально настраивалась на то, что разговор будет не из простых, но ожидания превзошли реальность. Папа не мог не знать от кого я ждала ребенка. Он специально придумал эту ложь про однокурсника, чтобы выдать меня замуж за Хабарова?
— Ну что молчишь? — прорычал Глеб. — От этого подонка беременна была пять лет назад? Всю душу ты мне вытащила, Надя! Она у меня так болит. Все болит! Я ради тебя… а ты с этим мерзавцем спала?
Гнев окрасил его лицо красными пятнами, но эта вспышка ярости была мне только на руку. Он совершал безумные вещи, когда не контролировал себя.
— Да, Дина его дочь. Должна была быть его дочерью, но анализ показал обратное, — спокойно произнесла я, заставляя себя не показывать чего мне на самом деле стоило прийти сегодня к нему и как я боялась. — Что ты сделал с нашим ребенком?
— Дрянь! — выплюнул он. — Какая же ты… — он вдруг рассмеялся каким-то больным и жутким смехом, от которого у меня мурашки расползлись по всему телу. — И папаша твой… Жаль, что сдох, а то бы я сейчас помог ему это сделать с большой радостью! Ты что же думаешь, богатой наследницей была? А ни черта подобного! Я твоего отца из долгов вытащил! Тебя, подстилку, к лику святых только что не воздвиг, с пузом взял, потому что любил. С первого взгляда влюбился в тебя, когда увидел в офисе у отца, а ты… Дрянь!
— Я хочу знать, где моя настоящая дочь. Ты подменил детей?
— А Дина тебе чем не дочь? Вон какая красавица и умница растет, разве нет? — нагло усмехнулся он, а на моих глазах выступили слезы.
Я готова была умолять его, чтобы он мне все рассказал, но не могла вымолвить и звука. Все слова застряли в горле комком, легкие жгло, будто я не воздухом дышала, а ядовитыми химикатами. Казалось еще чуть-чуть и я вцеплюсь Глебу в лицо ногтями. Что он там говорил о любви? Вот именно! Никогда он меня не любил. Он обманом женился на мне, а все пять лет я слушала сказки, как мы любили друг друга, но чувств с его стороны не было и быть не могло!
— Умерла твоя дочь. И тебя чудом спасли, — устало сказал он, увидев слезы на моем лице. — Я в тот момент испугался, что все лечение, которое оплачивал тебе, пойдет насмарку. Мне жена нужна была. Женщина, которую я любил и до сих пор люблю, а не овощ и инвалид. Я думал, ты полюбишь меня, а мы будем счастливой семьей… Все эти годы жил с красивой пустышкой у которой вместо сердца холодный камень. Если думаешь, что будешь счастлива с ним, то нет. Я теперь сделаю все, чтобы он сгнил в тюрьме. Так ему и передай.
— Боже… — я прикрыла ладонью рот, отказываясь верить в услышанное.
— Такая твоя благодарность, да? В койку к нему прыгнула и на развод подала? Правильно говорят: сколько волка не корми, а он все в сторону леса смотрит. Только я не отдам ему тебя. Даже и не мечтай о подобном. Поняла?
— Я же изначально была против нашего брака и избегала тебя… Я боялась тебя и никогда не любила… Фактически ты занимался принуждением…
— А ты чем занималась? И что я в итоге получил? Чуть у меня проблемы замаячили на горизонте, сбежала от меня? Такая твоя благодарность за пять лет сытой и красивой жизни? Я вам дал с ребенком все! Каждый ваш каприз исполнял. И не было бы и в помине никакой Алисы в нашей жизни и других женщин, но разве от любви к камню возможно получить хоть каплю тепла? Я живой человек, Надя. Мне тоже ласки хочется. Я твоего отца вытащил из такой ямы, когда отец Шведова, считай, обанкротил вас и еще нескольких человек. Я был с тобой рядом, а не он! Где твой Шведов был все это время? Где, Надя? А когда ты и твоя дочь умирали у меня на руках?
— Ты специально это все говоришь. Я тебе не верю! И даже не удивлюсь, если это ты подставил отца, не оставив ему выбора, как принять все твои условия. Ты же купил меня, как вещь! Вот только у вещей часто не бывает души…
— Твой отец был слабаком, Надя. Он не только не смог дочь удержать в узде, но и бизнес просрал. А о Шведове ничего мне не сказал, потому что был трусом и побоялся, что я откажусь от тебя, а он останется нищим оборванцем.
— Глеб… Что ты наделал? Разве ты не понимаешь, как мне сейчас больно? Кто ее биологическая мать? Я хочу найти эту женщину!
— Тебе больно? А мне, по-твоему, нет? Ты мне в душу плюнула и сбежала. После всего, что я сделал для тебя?
— Господи… Ты же поил меня какой-то гадостью, обманывал все это время…
— Меня устраивало, что ты ничего не помнила о том, что было до аварии.
— Именно! Потому что я всегда была против нашего брака! Скажи, ты и в самом деле подменил детей?
— Да, подменил, — твердо произнес он. — И не жалею об этом. В тот день, когда мы повздорили, а у тебя открылось кровотечение, тебе становилось все хуже и хуже. Я боялся, что не довезу тебя до клиники и все время был на телефоне с твоим врачом. Она сказала вести тебя в ближайший роддом, не иначе ты скончаешься от кровопотери. В приемном покое вместе с тобой поступила какая-то ненормальная, она орала на всю больницу, чтобы из нее вытащили ребенка и даже не смели ей его показывать. Когда ты родила мертвую девочку у меня не возникло ни единого сомнения, чтобы поменять детей местами. Я представил, как приду к тебе и скажу, что ты потеряла дочь, вспомнил все эти дни реабилитации после аварии и предостережения врачей, что любой стресс негативно скажется на твоем состоянии и пожалел тебя. Но ни разу о том, что попросил медсестру поменять детей и бирки. Она получила деньги, а ты радость материнства. Мы вырастили хорошую дочь, а Дина оказалась так похожа на тебя! Ты меня благодарить должна, а не смотреть так, словно я совершил смертный грех. Где был Шведов в это время? Сидел в тюрьме, потому что хотел убить твоего отца! А я рядом был. И сейчас готов все простить. Одумайся, Надя. Это не тот человек, которому стоит доверять. Как только он получит свое, то тут же исчезнет из вашей жизни. Ему же только деньги нужны, а не ты и твоя дочь!
— Ты больной… Это тебе нужно лечиться, а не мне!
— Мне? — Глеб вдруг резко встал с места и схватил меня за шею двумя руками, а я громко взвизгнула от неожиданности. — Больной? Потому что безответно любил тебя все это время, пылинки с вас с ребенком сдувал, а мог вышвырнуть из своей жизни, но не сделал этого? — он сильнее сжал мою шею, будто собирался задушить меня.
— Отпусти… — мне казалось, что я лишусь чувств от боли, которую он причинял.
Конвоир, услышав шум, открыл дверь и тут же оттащил от меня Глеба.
— Никакого развода не будет. Я сделаю все, чтобы выйти отсюда, найти тебя и вернуть домой. Тебя и нашу дочь. И на него я найду управу, — услышала в спину его сдавленный голос.
Я выскочила из комнаты, и шатаясь, направилась на улицу, держась за шею. Легкие жгло, слезы лились из глаз, не прекращаясь. Я вывела Глеба на эмоции, услышала всю правду, но сама была близка к истерике и нервному срыву. Схватившись за опору, я стояла так какое-то время, пытаясь успокоиться, пока не почувствовала чьи-то руки на своих плечах.
— Какая глупая затея, — раздался позади голос Динара, а мои ноги подкосились.
