— А что? Третьяковы понравились?
— Вчера я была сильно взвинчена, Ян. Даже не помню, о чем с ними разговаривала.
— Но после же помнишь, что было? — с ехидством спрашивает он.
— После — помню, — отвечаю устало.
Янис довольно улыбается и кивает на дверь, но мне почему-то страшно идти впереди. Опасаюсь, что до кухни не дойду и снова окажусь в руках этого сумасшедшего. От него всего можно ожидать. Но Ян сдерживает обещание и больше не трогает меня. Почти до самого утра. Лишь потом будит и все повторяется. Меня берут в заложники несколько раз подряд. И хотя безумно приятно сдаваться натиску Багдасарова, я упрямо продолжаю делать вид, что это не так.
24 глава
— Как давно у тебя эта красота? — киваю я на аквариум и отправляю в рот кусок отбивной из курицы.
Ян задумывается и смешно при этом щурится, но в глазах появляются озорные огоньки.
— Примерно с месяц. Как вернулся из Владивостока, начал слезки собирать после твоих отказов, потом рыбок завел. Что добру зря пропадать, правда?
— А если серьезно? — фыркаю я, закатывая глаза. — Это ты мстишь за тот разговор, когда я твои странности высмеяла, да? Все время в шутку переводишь теперь мои вопросы.
— Давно, Алёна, — равнодушно пожимает он плечами и расслабленно откидывается на спинку дивана. — Думаешь, я помню? Эльке нравилось, ради нее все это и затеял. Началось с маленького аквариума, потом побольше взял, потом еще, и так всю стену занял. Мне поначалу жутко было. Все ждал, что какая-нибудь трещина пойдет по стеклу и квартиру зальет этим рыбьим фонтаном. Но ничего. Пока без эксцессов обходилось. Дохнут только, бывает, питомцы. Но я потом с ними ночью во сне пообщаюсь, прощения попрошу, что не уследил и дома редко бываю, так сразу и отпускает.
Ну вот. Опять эти «Шутки за триста». Но я почему-то улыбаюсь.
— А кто такая Эля?
— Племяшка. Что самое интересное, папашу своего она редко о чем-то просила, а из меня веревки вила. Ну это и понятно, я почти никогда и ни в чем ей не отказывал.
— А почему ты говоришь о ней в прошедшем времени?
— Нет ее. Умерла она.
Проглатываю вязкий ком. Аппетит бесследно исчезает, и я, сложив столовые приборы в тарелку, тоже откидываюсь на спинку дивана, не сводя с погрустневшего Багдасарова глаз. С матерью мы никогда близки не были, а вот с сестрой — очень, и где-то в глубине души невыносимо болит, что ее больше нет. До сих пор не могу смириться с ее смертью. Раны свежие, а признание Яна как удар ножом в сердце. Но он так легко говорит о своей потере…
— Это давно случилось? — не могу удержаться от вопроса.
— Да не особо. Полтора года назад.
— Ты… знал об этом?
— О чем? — Ян непонимающе смотрит на меня.
Голос разума вопит заткнуться, но когда я его слушала?
— Что она умрет.
Тот разговор, когда Ян признался, что ему снятся вещие сны и мертвецы, отложился в сознании. Пару раз Игнасас беспокойно спал и будил меня своими стенаниями, а я в это время в красках представляла, как к нему во сне пришла та девочка, его первая любовь, и они сейчас общаются… Я очень впечатлительная натура, зря он этим поделился. Одно дело — знать об этом как-то в общих чертах, по рассказам Ласки, а другое — спать с таким человеком в одной постели. Немного кривила душой, когда говорила Хулио, что я скептик до мозга костей. Это совсем не так.
— А, ты про это… — печально вздыхает Янис. — Да, знал. И она знала. Я Эрику не говорил, что дочь у него тоже со странностями, но однажды Элька проболталась, что, как и я, мертвых видит во сне. От нас, наверное, унаследовала. Незадолго до болезни она сказала, что сон плохой видела: как мы все плачем, стоя над ней. Я тогда значения не придал. Зря.
— Эрик — это твой брат? — уточняю я.
Ян кивает.
— У него тоже, как у тебя… эти странности?
— Да. Но не так выражены. Он всячески пытался блокировать в себе способности и даже преуспел в этом деле, а мне с самого начала по кайфу было все эти чудачества испытывать. Даже какое-то время пытался их развивать. У девушек спросом пользуются подобные шалости. Не все же такие специфические и осторожные, как ты.
— А в семье как к этому относятся? — пропускаю мимо ушей его замечание.
— Примерно как ты. — Ян награждает меня недовольным взглядом.
— Смеются над тобой?
— Ранят безразличием. Собственно, поэтому Элька ко мне всегда и тянулась. Из Эрика слова клещами вытаскивать приходится, многое в себе держит. Мать и отец — деловые и холодные рептилии. А я в семье, как бабуля, — с душой нараспашку. Дети это хорошо чувствуют. Да и ты сама подсознательно ко мне тянешься, просто какие-то барьеры в своей голове выстроила и царапаешь ядовитыми колючками. Так же, Алёна?
— У каждой причины есть следствие, Ян, — пытаюсь я подыграть ему и копирую его тон. — Ты юрист и образованный человек, тем более с эзотерикой на «ты», должен понимать, что ничего не бывает просто так.
— Я это уже понял. Поэтому ты взаперти и времени на подумать у тебя нет.
— Тактика верная, но она не принесет результатов. Всю жизнь ты меня взаперти не продержишь, а чувство, будто я обязательный атрибут в комплекте «Успешный миллионер», пока тебе это подходит, вряд ли исчезнет само собой. Ощущение будет лишь усиливаться, учитывая ситуацию, в которой я оказалась. Ты ведь можешь дать ничуть не меньше, чем Слуцкий, так? — припоминаю Яну его же слова.
— А говорила, что девушки рядом с респектабельными мужчинами не ради благ, а из-за чувств. Или я ошибаюсь?
— Ну ты подари какую-нибудь безделушку, и упростим друг другу жизнь, — холодно улыбаюсь я в ответ.
Мы молча смотрим друг на друга с минуту. Желание шутить и продолжать вечер в позитивном ключе сходит на нет. Из-за разговора, который зашел не в то русло, из-за племянницы Яна и моей Ириски. Жаль, что, даже имея деньги, ты все равно ничего не можешь изменить и уберечь близких людей от надвигающейся катастрофы.
Я собираю тарелки и иду на кухню. Загружаю их в посудомоечную машину и включаю ее. Обнимаю себя за плечи и подхожу к окну. Красивый вид. Вот бы накинуть пальто и выйти на улицу. Чтобы выбросить из головы гнетущие мысли. Заодно проветриться. Мы и впрямь давно не выходили из квартиры. Сколько еще будет длиться мое заточение?
— Давай погуляем? — предлагаю я, когда слышу, что Ян подходит сзади и останавливается за моей спиной.
— Уже поздно, — отзывается он. — И темно. Бродячих псов мне во Владивостоке хватило. Секс в общественных местах я не жалую.
— Максимум, что нам грозит, — это пьяные хулиганы и групповуха. Но ты отправишь всех в нокаут и предотвратишь беду, да?
Ян выдает глухой смешок и подходит еще ближе.
