Извинившись перед Егором, что пришлось ехать ко мне с другого конца города, и закрыв за ним дверь, я иду в гостиную. Беру телефон и отвечаю на видеозвонок Яниса, опустив голову. Хулио долго молчит, пока я стараюсь не смотреть в экран, а потом все же поднимаю глаза. Багдасаров с обнаженным торсом полулежит в кровати и просто ждет. Не знаю чего. Когда я заговорю? Но если заговорю, то опять расплачусь. Безумно обидно и стыдно за все, что сегодня случилось. И ничего с этим чувством не получается сделать. Поэтому и не хотела отвечать Янису — чтобы не видел моих слез. Переживать я тоже привыкла в одиночестве. Так быстрее отпускает. Это проверенная стратегия, и к возвращению Игнасаса я бы уже немного взяла себя в руки. Зачем, спрашивается, всё усложнять?
— Послезавтра вернусь, — начинает говорит Янис, — но ненадолго. Через недельку опять улечу. И за то время, пока буду рядом находиться, все слезы высохнут. Обещаю. В другом месте влага соберется.
Улыбаюсь. Слезы опять начинают течь из глаз, словно во мне бездонное соленое море. Мысленно я давно настраивала себя на подобный исход и понимала, что Антон сдержит слово, но все равно больно столкнуться с реальностью. Молчание — самый громкий крик, он рвет не уши, а сердце. А я так долго молчала… Еще неизвестно, как репутации «бракованного» это аукнется. Да, официально мы нигде вместе не появлялись, но ведь это всё до поры до времени.
— Цветочек, — произносит Ян, а я закусываю губу и шмыгаю носом, изо всех сил пытаясь не разводить сырость. — Если не перестанешь плакать, я вернусь и убью его, — спокойным и уверенным тоном продолжает Багдасаров, заставляя опять вспомнить недавний разговор с Константином Сергеевичем.
Но где эта грань между провокацией и эмоциями? Мне теперь в робота превратиться? Так я не он, а живой человек, которому сейчас очень больно.
— Я… больше не буду. И… жду тебя.
Действительно жду. И хочу, чтобы Ян обнял. Если бы нужно было охарактеризовать то, что я испытываю к Багдасарову, у меня не получилось бы это сделать. Разный спектр эмоций он вызывает. Иногда бесит, иногда наоборот. Но сейчас я мечтаю уткнуться в его шею и оказаться в сильных руках. Как будто Ян и впрямь мог бы защитить меня от всего мира и успокоить ласковыми поглаживаниями по спине и волосам.
— Очень ждешь?
— Да…
Багдасаров чуткий, нежный, и то, как он смотрит сейчас… больно царапает глубоко внутри. Пусть отвернется!
Ян шумно вздыхает и завершает разговор, сказав, что наберет утром. Но на следующий день вместо обещанного звонка сам появляется на пороге квартиры.
И это красноречивее любых сказанных им слов.
29 глава
Янис уверенно шагает в квартиру и ловит меня за талию, прижимая к себе. Гладит костяшками пальцев скулу и щеки, по которым еще вчера текли слезы. Будто стирая их. На манящих губах полуулыбка, а мне снова хочется зареветь. От того, что он примчался из командировки, увидев, как мне плохо.
— Цветочек, — произносит Ян хрипло, с легким поцелуем в уголок рта. — А вот и я. Соскучилась?
В его глазах поволока и ад. В солнечном сплетении покалывает от того, как Янис смотрит на меня в это мгновение. Опять возникает желание попросить, чтобы отвернулся, но вместо этого тянусь к сухим губам. И всё. Уходим в отрыв. Оба. Поцелуй глубокий, жадный, от него подгибаются колени. Любимая блузка трещит по швам, а горячие ладони жалят живот, до боли сминают грудь в бюстгальтере.
— Черная кошка, перебежавшая мне дорогу. Всё верх дном перевернула, — шепчет Ян, задыхаясь.
— Ты сам высматривал ее, как сталкер, когда она жила своей жизнью и никому не мешала, — отвечают за меня остатки разума.
— Много болтаешь. — Он снова накрывает мой рот своим.
Кого-то в очередной раз подводит выдержка? Вчера я тоже была на грани, правда совсем по другому поводу. Лишь чудом отказалась в последний момент от навязчивой идеи поехать к Антону, чтобы всадить нож в его бесчувственное сердце.
— Я вообще-то на работу собиралась, а это была моя любимая блузка, — киваю на белую ткань, лежащую под ногами.
— Сейчас на одну жизнь станет меньше, если не замолчишь, — улыбается Ян, и слышно, как теперь трещит и атласная юбка.
Багдасаров стискивает меня в объятиях до хруста косточек и снова целует. То нежно, то с дикостью, вызывая бешеный отклик не только в теле, но и где-то глубже. Рывком подхватывает на руки и несет в спальню, не прекращая терзать мой рот. Остатки одежды летят на пол. Следом отправляются его рубашка, брюки и белье. Теперь мы кожа к коже и, придавив весом своего тела, Ян наконец входит в меня. Очень медленно. И смотрит при этом темными омутами в глаза. А потом зарывается с глухим стоном в мои волосы, когда начинаю двигать бедрами навстречу, поймав его размеренный ритм. Мне остро, горячо, головокружительно. Зажмуриваюсь от приближающегося оргазма, а через несколько мгновений меня разносит на куски под Янисом и ненадолго отключает от передозировки ощущений.
Игнасас приходит к финишу следом. Перекатывается на спину, учащенно дыша, и долго не подает признаков жизни. Меня тоже никак не отпустит после пережитого экстаза: тело сотрясает дрожь, по коже бегут мурашки. Никогда еще не испытывала ничего подобного от близости с мужчиной. Настоящий наркотик. Эмоциональный крючок.
Молча наблюдаю за Янисом. Он подтягивает меня ближе, ловит губы, и я снова улетаю от его напора. Скольжу руками по сильному телу и опускаю ладонь на твердый член.
— Еще хочешь? — улыбается Ян мне в губы.
— Ты явно не относишься к тому типу мужчин, которым нужна домохозяйка, уют и вкусные ужины. Все мысли о сексе и пошлостях, да?
— Да, — улыбается он еще шире.
Забираюсь на Яниса сверху, упираюсь руками в его мощную грудь, и между нами все начинается по новой. А потом еще.
Я засыпаю на своей половине кровати спустя три часа, изможденная и уставшая, с улыбкой на губах и тяжестью в сердце. С навязчивыми мыслями, что после Антона, еще буквально месяц назад, зарекалась привязываться хоть к кому-либо, но теперь отчетливо понимаю, что чувства, оказывается, не так просто контролировать.
Открыв глаза, поворачиваю голову. Яниса рядом нет, я в спальне одна. Натягиваю на себя ночную сорочку и иду на кухню. Багдасаров сидит за столом и задумчиво кусает губу, уставившись в ноутбук. Я подхожу ближе и трогаю Игнасаса за плечо. С таким же серьезным и сосредоточенным лицом он часто кончает, только в глазах в этот момент ад. А сейчас в них абсолютная гладь и спокойствие.
— Ну ты и соня, — усмехается Ян. — Все еще на препаратах?
— Под тобой провела изнуряющую тренировку, поэтому и вырубило.
Багдасаров откидывается на спинку стула, обнимает меня за талию и усаживает к себе на колени.
— Мне стоит почаще уезжать, да?
— Почему?
— Колючки не выпускаешь, ластишься, как кошка. Аквариум в мое отсутствие облагораживаешь. Кстати, как назвала питомца?
