Дождь усиливается, и мы направляемся к дому, заглянув по пути в супермаркет.
– Напомним мне завтра про врача, – просит Измайлов, доставая ноутбук из дорожной сумки. – Я пошёл поработаю. – Он смотрит на меня мельком и направляется в спальню.
– Хорошо, – говорю ему вслед и иду на кухню.
Приготовлю ужин, вернусь к своим занятиям, которые забросила за эти дни. У меня тоже полно дел.
– Лап, – слышу голос Паши из своей комнаты. – А почисти мне апельсины? У тебя это так здорово получается.
Я улыбаюсь.
– Ещё пожелания будут?
– Можешь снять топ и зайти с тарелкой в одних шортах, – негромко резюмирует он, но я всё слышу.
Улыбка становится шире.
Умиротворение и счастье – вот что я испытываю рядом с ним, и это чувство с каждым днём становится всё сильнее. Не знаю, хорошо это или плохо, но, когда представляю, что Паша вернётся в Москву, а я останусь в квартире одна, сердце тоскливо сжимается в груди. Может, и впрямь забить на все предрассудки и довериться ему?
Чищу два апельсина и, раздевшись догола, дефилирую в спальню. Взгляд Измайлова будто нехотя сползает с моего лица, скользит по шее и ключицам, замедляется на груди. Кожа тут же покрывается мурашками, и пульс начинает биться неровно.
– Вообще-то я пошутил про топ, лап, – нервно сглатывает Паша.
– Знаю, – с самодовольством произношу я, ставя перед ним тарелку, и выхожу из спальни, виляя бёдрами.
Спустя пару минут мне приходит фотография с Пашиного номера. Ничего пошлого, просто оттопыренный пах и приписка:
«Спасибо, все мысли теперь только об одном…»
Не успеваю ничего ответить, потому что Измайлов появляется на кухне. В майке, но без джинсов и белья.
– Ответка. – Он ставит пустую тарелку на стол и подходит ближе.
Жёсткие ладони ложатся мне на талию и сжимают, вызывая дрожь в теле.
– И что будем с этим делать? – Паша опускает взгляд на своё возбуждение.
– Ты же собирался работать, – хрипло напоминаю, чувствуя его пальцы, настойчиво поглаживающие внутреннюю сторону бедра.
– Собирался, – тянет Измайлов. – Но кто-то бессовестно вмешался в эти планы.
Привстав на цыпочки, я тянусь к нему губами, льну и жажду продолжения. Паша шипит, когда я аккуратно целую его, и тут же отстраняется, отрицательно качая головой.
– Всё ещё больно, лап. Не нужно.
Он поворачивает меня к себе спиной и вжимает в столешницу. Чувствую, как стягивает с меня шорты и бельё. На долю секунды замирает, а затем делает короткий толчок навстречу, и мои лёгкие покидает воздух. Жар, полыхающий внизу, нарастает с каждым его движением и грозит оставить от меня горстку пепла. Рядом с Пашей я испытываю настолько яркое наслаждение, что едва могу контролировать эмоции и чувства. Меня слишком быстро смывает волной ощущений, в этот момент я шепчу бессвязные глупости, царапаю ногтями поверхность стола, пока Паша сильнее сжимает мои бёдра ладонями.
В себя я прихожу спустя мгновения. Сердце бешено колотится. Паша нежно целует в спину и выходит из меня.
– Я в гостиницу поеду, лап.
Я растерянно моргаю, глядя на него, едва стою на нетвёрдых ногах.
– Там поработаю, – поясняет он. – Иначе дела не будет. – Указывает глазами на стол, на котором мы только что занимались сексом.
– Надолго?
– Часов на пять. – Он идёт к двери ванной.
– Надеюсь, в этот раз обойдётся без происшествий?
– Сам на это надеюсь.
39 глава
Около полуночи Измайлов присылает сообщение: «У меня всё хорошо, лап. Ложись спать. Буду поздно». Я проваливаюсь в сон почти сразу же и просыпаюсь, когда слышу будильник. Паша лежит рядом, но не спит, пытается отключить звук на моём телефоне. Сфокусировав заспанные глаза на его лице и отметив, что он в той же одежде, в которой вчера уходил, делаю вывод, что ещё не ложился. Утомлённые и задумчивые глаза напротив подтверждают эту мысль, но я всё же уточняю:
– Ты давно вернулся?
– Примерно полчаса назад. Чтобы отвезти тебя к врачу.
Паша убирает прядь волос с моего лица и зевает. Смотрит с убийственной нежностью, и я немею от этого взгляда. Ну как? Как у него это получается? Хочется в ответ бесконечно смотреть в серые глаза, в глубине которых столько всего… Я тону в омуте чувств к этому человеку, – ещё чуть-чуть, и пойду ко дну, – но пытаюсь сопротивляться, хотя и осознаю, что это бессмысленно. Приговор вынесен и скоро вступит в законную силу.
– Теперь понимаю, почему тебя так вырубает. Ты мало отдыхаешь. Если устал, то...
– Без «если», – мягко перебивает он. – Я не устал. И про машину вчера не пошутил. Раз со мной не полетишь, то пришлю к тебе водителя. Я читал на форуме, что беременные женщины становятся рассеянными. Я уже часть вашей жизни. – Рука плавно ложится на живот, и по телу бегут мурашки. – С моими желаниями придётся считаться. Не хочешь лететь в Москву? Пожалуйста. Но будь готова, что одних я вас не оставлю. Можешь до посинения спорить, убеждать, что сама со всем справишься, даже дуться и пытаться манипулировать, но я уже принял решение, – говорит Паша спокойно и уверенно, и всё сжимается внутри от этого тона.
– На форуме читал? – уточняю и примирительно улыбаюсь, пытаясь представить Измайлова за этим занятием. – А вы полны загадок, Павел Владимирович.
– Можно без официоза, лап. Мне стал интересен опыт других женщин. Я изучал исключительно достоверные источники. К тому же заметил, что по утрам у тебя неважный вид, присутствует рассеянность и дезориентированный взгляд.
– А если полечу с тобой?
– Буду очень благодарен за шаг навстречу и минус повод для беспокойства. У меня большой дом, комфортные условия. Лучшие врачи и центры к твоим услугам. Всё, что пожелаешь. Ну и я в придачу.
Закусываю губу. Наверное, глупо отказываться от таких щедрых предложений? Но самое главное, что я и не хочу этого делать. Поняла это внезапно и просто. Так просто, что самой удивительно, над чем ломала голову эти дни?
– Я в душ. Мне нужно десять минут на сборы, – говорю я и направляюсь в ванную, замечая, что Паша тоже раздевается.
Включаю воду и, отрегулировав температуру, слышу, как сзади открываются створки душевой.
– Десять слишком мало. – Горячее дыхание опаляет щёку.
Я пытаюсь сдержать дрожь, которая проходит волной по телу и отдаёт слабостью в ноги.
– Ты мутант, ясно тебе? Ночь без сна, и ещё есть силы на меня?
– Конечно есть, – хмыкает он. – Разве не чувствуешь? – Упирается твёрдостью мне в живот и аккуратно целует, но с каждой секундой движения становятся увереннее и настойчивее.
