– Ремонт сделали, да? – замечаю, осматриваясь по сторонам.
– И на втором этаже. Гриша подсуетился. А теперь рассказывай, что у вас случилось. Отец вчера позвонил, перепугал меня до чертей. Не уверена, что сделала правильно, сказав, что ты у меня.
– А что рассказывать? – хмыкаю я, бросая сумку на пол у комода.
– Хоть что-нибудь! Я соврала, что спишь наверху. Приехала зареванная. Выгораживаю, а сама даже не знаю, куда ты вляпалась. Он сказал, у него какие-то серьезные проблемы. Что ты неадекватна, связалась с татуированным отморозком, который до добра не доведет. Что у тебя свадьба на носу с уважаемым и порядочным человеком. Регина, ты разве замуж выходишь? Почему о женихе ничего не рассказывала? Столько событий в твоей жизни… Или отец всё выдумал? Неужели с Димой начал выпивать?
– Нет. Папа не пьет. А у меня в жизни сейчас действительно самая настоящая Санта-Барбара, – грустно улыбаюсь я.
– И на какой ты сейчас серии? – Тетя вопросительно изгибает брови.
Я задумываюсь.
– Без понятия. Там же несколько лет сериал длился? У меня по-быстрому всё решается. Скоропостижно, я бы даже сказала.
– Скоропостижно – это когда того, а ты только жить начала. Прекращай эти сравнения, поняла? – с укором в голосе произносит Альбина.
– Вообще-то я про свои отношения с мужчинами.
– Так ты правда с женихом прилетела?
– Тебе ведь папа сказал, что я связалась с татуированным отморозком, а замуж должна выйти за порядочного человека.
– Ну дела… – вздыхает тетя. – С ума вы посходили в своей столице! А отцу мне что говорить?
– Что хочешь. Можешь правду. Мне всё равно. Я с ним не общаюсь.
Решаю поберечь психику Альбины и не рассказывать о подробностях нашего с отцом недопонимания.
– Кстати, папа не сказал, что у него за проблемы? – спрашиваю я.
– В общих чертах. Я ничего толком не поняла. Сетовал, что дочь сорвалась с поводка, добавляет проблем и всем делает только хуже. Был очень грустный и взволнованный. Говорил, что не желает зла, а хочет как лучше. Вечером будет звонить еще. Может, ответишь? Он подавленный был. Я давно его таким не слышала.
– Хочешь сказать, вы часто созваниваетесь? – хмурюсь я.
– Ну… Время от времени. Не чужие ведь друг другу люди. Что не так-то?
– Да нет, всё нормально. Просто я очень на него обижена и не хочу с ним разговаривать. Так можешь и передать ему.
Хотя «обижена» – неподходящее слово. Я считаю его самым настоящим предателем.
Сажусь за стол и беру пирожок с тарелки, вдыхаю аромат из детства и прикрываю глаза. Надкусываю мягкую и аппетитную сдобу и удовлетворенно стону.
– Вкусно-то как, – говорю с набитым ртом. – Положишь с собой?
– Мальчика своего подкармливать будешь? – посмеивается Альбина. – Это он был на черной машине?
Мальчика, ага. Дядечку тридцатитрёхлетнего. Удивительно, но я совсем не ощущаю разницы в возрасте между нами.
– Нет. Это его друг. Миша.
– А почему в дом не позвала? Нехорошо, что человек на улице ждет.
– Звала. Он отказался.
Я замечаю в окне подругу детства и подскакиваю с места.
– О, это Лида? Изменилась так. Похудела.
Помню её пухлой, с длинной косой. Мальчишки с улицы постоянно обзывали нас «Смычок с Бочонком». Нужно будет зайти поздороваться.
– От такой жизни точно похудеешь. Витька, брат ее, который вечно вас задевал, с женой разошелся и запил. Не просыхает. С приятелями собираются после работы, а она ко мне часто прибегает ночевать. Говорю ей: «Уезжай в город», а Лида ни в какую. Я и денег на билет предлагала! Ведь умная, пробивная, а сидит и брата караулит. Разве это дело? Своей жизнью жить нужно! Да и что тут делать? Ни работы нет, ничего. Вымерло всё. Ладно мы с Гришей привыкли, семейное гнездышко у нас здесь. А ее что держит?
Мы с Альбиной почти два часа разговариваем обо всём на свете и смотрим фотографии дедушки и бабушки. Папа звонит вечером, как и обещал. Я отказываюсь с ним говорить. Не изменю своего решения. Всё, что хотела сказать, написала в сообщении.
– Что-то неладное у вас происходит, – удрученно вздыхает Альбина и кладет телефон на комод. – Как Гезы не стало...
– Пожалуйста, – перебиваю я, – давай не будем о маме. – Откладываю снимки в сторону.
Болезненная тема. Не хочу возвращаться к везунчику грустной, с депрессивным мыслями и красными глазами.
– Ладно. Как там оболтус наш поживает? – переводит Альбина тему в другое русло.
– В Германию улетел. А дядя Дима снова на стакане. Бесхозные дети. Вот и творим, что хотим.
Я пожимаю плечами и иду на кухню. Беру еще один пирожок. Такие они вкусные.
– Да, точно подметила, – соглашается Альбина. – Бесхозные.
– Ладно, не будем о грустном. Мне уже пора. Ты собери, пожалуйста, пирожки, я Мише обещала. – прошу ее. Если повезет, то и «татуированному отморозку» что-нибудь перепадет. – Сама к Лиде загляну на пару минут, – говорю, снова заметив подругу в окне.
– Давай. Только Витьке на глаза не попадайтесь. Хотя они вчера с приятелями гульбанили, теперь, наверное, отсыпаются. Им завтра в город на работу.
Если кто и оболтус, так это сосед тети Альбины, а не наш Данька. Почему-то даже не удивляет новость, что Витя развелся и теперь выпивает. С детства он вызывал у меня не самые приятные чувства.
Выхожу на улицу и по тропинке иду к дому Вереницыных. Лида занимается цветами во дворе. Окликаю ее, открывая покосившуюся калитку. Подруга детства сначала не узнает меня, а потом выпрямляется и округляет глаза.
– Лёвка, ты? – произносит удивленно. – Ну и дела!
Папа ужасно бесится, когда меня так называют. А я ностальгирую. Мама придумала это прозвище. Я уже давно не пушистая и не рыжая, но в детстве и впрямь чем-то походила на львенка. Только букву «р» до семи лет не выговаривала.
Лида расплывется в улыбке. Искренней и радостной, как из детства, и меня снова сбивает с ног приятными воспоминаниями. На душе вдруг становится легко и безмятежно. Ради этого точно стоило проделать такой длинный путь!
– Какая же ты стала, смычок… – Мы обнимаемся. – Хотя ничего не изменилось! Глаза так и горят озорным блеском.
Лида осматривает меня с головы до ног и оборачивается в сторону дома, когда из него доносятся шум и громкие голоса.
– Давай к тете Альбине пойдем? Не хочу, чтобы Витька нас видел.
– Она сказала, что он выпивать сильно начал.
Лида меняется в лице, улыбка исчезает. Подруга младше меня на пару лет, но такая бойкая. Была. Сейчас же передо мной испуганный зверек. И исхудавший. Ничего не осталось от прежнего позитивного Бочонка.
