На следующей день Эрик опять не дает о себе знать, и я загружаюсь ещё сильнее. У него что-то случилось? Он передумал ко мне заезжать и продолжать наши встречи? Тогда что мешает ему набрать меня и сказать: «Извини, Рина, та ночь была ошибкой. Больше не приеду». Да, будет обидно слышать такие слова, но я переживу. А если он планирует встречаться, то на дворе двадцать первый век, технологии шагнули далеко вперед, телефоны с нами на каждом шагу и возможностей связаться с человеком, если действительно этого хочется, существует огромное множество. Получается, Эрик не хочет? Тогда зачем мне навязываться и звонить ему первой?
На третьи сутки, вернувшись с работы и заказав доставку продуктов на дом, я жду курьера и изучаю на кухне бумаги, которые дал мне Ибрагимов. Никак не могу сконцентрироваться на строчках. Все мысли о везунчике. Действительно, мастер интриги. И зачем, спрашивается, приглашал с собой во Владивосток, если собирался исчезнуть?
Слышу тихую вибрацию телефона на столе и радостно подрываюсь с места, думая, что это Багдасаров, но нет. Звонит Иман.
– Да, – сдержанно отвечаю, ощущая укол разочарования.
– Добрый вечер, Регина. Я отправил к тебе Алана с бумагами. Ознакомься. И если всё устраивает, то дай мне знать. Двух дней тебе хватит? – спрашивает он.
– Хорошо. Я постараюсь вернуть документы через два дня.
– Как дела? Почему голос такой убитый. Всё в порядке?
– Изучаю бизнес-план. Пытаюсь сосредоточиться, но день был суматошный. Але два раза было плохо с сердцем. Я не отходила от нее и очень переживала за ее здоровье, – задумчиво произношу в трубку и осекаюсь, понимая, что выдаю много лишней информации.
Какое Иману дело до моих стариков? Сомневаюсь, что ему это интересно.
Повисает короткая пауза. Чувствую, что Иман улыбается, а в это время из прихожей доносится звонок домофона. Я вздрагиваю, едва не выронив телефон.
– Кажется, ваш человек подъехал, – говорю, поднимаясь на ноги.
– Да, это Алан. Заодно познакомитесь. Будешь знать в лицо человека, который отвечает за твою безопасность, – голос Имана приторно вежливый.
Мы прощаемся, и я иду в прихожую. Разглядываю человека на экране домофона. Обычный мужчина в серой спортивке. В руках у него папка. Нажимаю на кнопку, и незнакомец заходит в дом. Через пять минут, обменявшись коротким приветствием, я забираю у Алана бумаги. Кажется, видела его пару раз, но это неточно. Похоже, Алан профессионал своего дела, если на протяжении нескольких дней находится поблизости, а я даже не замечала его присутствия. Интересно, он докладывает Ибрагимову о каждом моем шаге? Иман в курсе, что несколько дней назад Багдарсов провел у меня ночь? Какое же все-таки у него безграничное терпение.
– До свидания, Регина Романовна, – вежливо прощается Алан и уходит.
Я не успеваю вернуться на кухню: слышится стук во входную дверь. Иду обратно и, открывая ее, думаю, что это Алан что-то забыл, но вижу перед собой Багдасарова. Какие люди! Не прошло и трех дней...
Везунчик выглядит слегка замученным, но в хорошем настроении – это заметно. На лице застыла маска уверенности и спокойствия.
– Пустишь? – спрашивает, игриво приподнимая брови и прожигая темнотой глаз.
– Только после объяснений, где ты пропадал эти дни, – стараюсь говорить равнодушно, но я плохая актриса.
– М-м-м... – тянет Эрик и криво усмехается: – Скорее всего, их не будет.
То есть для него подобное поведение – норма? Захотел – объявился? Передумал – исчез? А для меня нет! Зло захлопываю дверь перед его носом. Вот и пусть катится со своим хорошим, игривым настроением туда, откуда приехал.
28 глава
Из-за двери доносятся ругательства и жалобный скулеж. Эти звуки немного охлаждают мой воинственный настрой, а гнев, разливающийся по венам, становится не таким обжигающим. Я задела везунчика? Надеюсь, что сильно! Как он того и заслуживает. Но… вдох-выдох, беру себя в руки и тянусь к замкам, чтобы проверить, действительно ли нанесла Эрику новые травмы или он только притворяется.
Багдасаров стоит у стены, подпирая ее плечом, и что-то делает в телефоне, не обращая на меня внимания и больше не издавая этих странных печальных звуков.
– Нос на месте, пальцы тоже… Чего стонешь? – спрашиваю я.
Эрик убирает телефон в карман джинсов и хватается за грудь с левой стороны.
– Сердце... – шепчет он. – Сердце разбила, – расплывается в обезоруживающей улыбке.
Какой же… актеришка! А я, дурочка, повелась.
Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться в ответ, и, чувствуя, что проваливаю эту миссию, снова захлопываю дверь перед носом Багдасарова, тихо посмеиваюсь. Ну вот как, спрашивается, меня угораздило так вляпаться? Что теперь делать-то? Впустить или прогнать?
Эрик опять стучит.
– Открой, Рина, – доносится его уверенный, спокойный голос. – Иначе перед соседями потом будет стыдно. Я умею устраивать незабываемые представления. Хочешь посмотреть?
– Ты мог бы позвонить, – говорю через дверь, не скрывая обиды в голосе.
Ненадолго воцаряется молчание, а потом я слышу, как вибрирует телефон на кухне. Иду за ним, и улыбка становится ещё шире. Это везунчик.
Возвращаюсь в прихожую, сжимая в руках сотовый.
– Мог бы сообщение написать. «Я занят» или что-то в таком духе.
Проходит несколько секунд, и телефон снова вибрирует в руке. Я читаю сообщение, ощущая биение собственного сердца в висках: «Я освободился». Следом приходит еще одно: «Встретимся?».
– Рина, жду пять минут, а потом будешь сопли наматывать на кулак, но зато в гордом, независимом одиночестве. Выбирай.
Закрываю глаза, чтобы справиться с чувствами, прислушиваюсь к себе. Нет, в одиночестве я, конечно, не хочу проводить вечер, но разве Эрик не понимает, как обижает такое поведение? Еще раз пощечину ему залепить, чтобы задумался над тем, что делает? Но ладно, попробуем обойтись без рукоприкладства. Для начала ртом попытаюсь объяснить, что мне неприятны такие поступки. Да, никто ничего никому не обещал, но я живой человек, а не бездушная резиновая кукла, которую он может трахать время от времени, а потом исчезать на неопределенный срок как ни в чем не бывало.
Выдыхаю и, убрав локон с лица, открываю дверь. Везунчик стоит в той же позе, но уже без улыбки. Смотрит на меня сверху вниз и ждет, когда приглашу войти в дом.
– Меня обидело твое молчание. Если у тебя случился форс-мажор, то можно было как-нибудь об этом сообщить, а не молчать. Разве нет?
– А если я девчонку новую снял в клубе и в загул ушел?
Нет, невыносимый... Так и хочется съездить ладонью по его самодовольной роже. Но я хотя бы попыталась по-нормальному. Не хочет? Его проблемы.
Собираюсь закрыть дверь и вернуться к бумагам, но везунчик хватает меня за талию и заталкивает в квартиру. Впивается в губы грубым поцелуем. Ноги подкашиваются от такого напора, и хорошо, что Эрик вжимает меня в стену, иначе ему опять стало бы сейчас очень больно, потому что принимает на себя часть моего веса.
