На этом наше общение заканчивается, и Миша больше не задает никаких вопросов. К счастью.
Время у Альбины пролетает незаметно. Леднёв отправляется с тазиком пирожков и литром чая на второй этаж – наслаждаться видом из окна, а мы с тетей остаемся на кухне. Я рассказываю об отце, о возвращении Даньки. О том, что обживаю городскую квартиру. Мне хорошо в доме дедушки и бабушки. Умиротворенно. Альбина предлагает на время переехать и пожить на втором этаже. Я согласия не даю, но и не отказываюсь. Может, после суда захочу приехать и зализывать раны, но пока нужно быть в Москве. Не время расслабляться.
– Жаль, дядю Гришу опять не застала, – сокрушаюсь я, взяв с полки снимок, где мы запечатлены всей семьей.
– Да, опять в командировке. Но я уже привыкла.
– А сосед твой как? Не буянил больше? – вспоминаю про Вереницына.
– Витька? Вроде за голову взялся после воспитательной беседы, – кивает Альбина в сторону лестницы, намекая на Михаила. – Но вряд ли надолго. С Лидой не виделись?
– Нет еще. Лишь созванивались. Она работает. Плотный график.
Леднёв спускается к нам через полчаса с пустым тазиком и просит добавки.
– Мы же не торопимся? – спрашивает он, зевая.
– Нет, – пожимаю плечами.
– Отлично. Тогда я подремлю? Толкни, когда будешь готова ехать на базу. И чтобы из дома ни ногой, – наказывает он, строго хмурясь.
– Я прослежу, Михаил. Отдыхайте, – отвечает за меня тетушка.
Ближе к шести я поднимаюсь наверх. Миша спит на любимом дедовом диване, сложив руки на груди и едва на нем помещаясь. Я трогаю его за плечо:
– Миш.
Он тут же открывает глаза. Резко садится и трет лицо.
– Что? – отзывается хриплым ото сна голосом и внимательно рассматривает меня.
– Да цела я. Поехали на базу? Уже поздно.
Леднёв потягивается и смотрит на часы. Громко присвистывает.
– Пора бы. А то неровен час и за тобой вертолет пришлют, – посмеивается он.
На базу мы возвращаемся через два часа. Миша снова пытается меня разговорить дорогой, но я кремень. Ничего не хочу спрашивать о везунчике. Узнаю от него самого все, что посчитает необходимым рассказать.
– Спасибо, – благодарю Мишу, когда он паркует машину.
Леднёв остается курить на улице, а я направляюсь в здание. Мы разместились в отдельном корпусе, который, как я поняла, предназначен для узкого круга лиц. Номера не очень большие, но уютные и с эксклюзивным видом на скалы и залив. Я как увидела в первый раз, долго не могла прийти в себя от восторга.
Подхожу к номеру, достаю ключ и замираю в растерянности, потому что дверь приоткрыта, а из комнаты доносится женский голос.
– Если бы со Славой случайно на базу не заехала и тебя не увидела, так бы и не узнала о твоем приезде, да? Полагаешь, игнорировать меня – это лучшее из решений? За что ты так со мной, Эрик? Да, в прошлый раз я наговорила много лишнего, причинила боль словами, но ты же понимаешь, что это всё эмоции? Когда тебе требовалась помощь после реабилитации, я была рядом, так почему же ты сейчас отворачиваешься от меня? Разве не видишь, что мне необходима поддержка и я не справляюсь?
Эрик стоит у окна, спиной к двери. Я не вижу его лица, но чувствую, как он напряжен.
– Ну что ты все время молчишь? Я со стеной разговариваю?
– Золя, уезжай. Давай прекратим это общение и встречи. Не надо звонить, писать СМС. Не выворачивай наизнанку душу ни себе, ни мне.
– Делать, как и ты, вид, будто ничего не было, да? А я так не хочу. И не могу! Я каждый день встаю и ложусь со слезами на глазах и тяжестью в груди. Неужели у тебя по-другому?
Эрик резко поворачивается, и я впервые вижу его глаза такими безжизненными и в то же время словно умоляющими. Желваки ходят на скулах, его слегка потряхивает.
– Залина, хватит... – голос звучит низко и внушительно. – Пожалуйста, возьми себя в руки и возвращайся к Славе.
Багдасаров замечает меня, задерживает пустые глаза на моем лице, и хмурится. Залина оборачивается следом. Моя рука с зажатым ключом безвольно повисает вдоль тела. Внутри остро екает, оттого что две пары глаз устремлены на меня.
– Ах вот оно что! Ты с девкой приехал сюда развлекаться? Пока я пытаюсь найти точку опоры и до тебя достучаться, ты уже ей обзавелся? Которой по счету? И как? Помогает? Заполняет пустоту в душе? Или не очень?
Залина подходит ко мне вплотную, пристально рассматривает, пока Эрик берет в руки телефон и кому-то звонит. Наверное, упомянутому в разговоре Славе, с которым приехала Залина? Пусть заберет эту неадекватную. Ей прямым текстом говорят прекратить, но она как будто не слышит! Будь моя воля, вытолкала бы девушку за дверь, но это чужая гостья.
– Надеюсь, тебе он так же сломает жизнь, а ты потом будешь проклинать день, когда дала ему, – с горечью произносит Залина и идет на выход.
Неожиданный поворот. Еще никто не бросал мне проклятия в лицо. Перевожу глаза на Эрика. Он выглядит подавленным и разбитым. Удрученно качает головой и шумно вздыхает.
– Извини, что стала свидетелем этой сцены. Я не знал, что Залина здесь появится. В последнее время она не в себе. Не принимай ее слова близко к сердцу.
Везунчик отворачивается, сжимая в руках телефон. Комнату тут же заполняет звучная мелодия. Эрик принимает звонок и просит того самого Славу проследить, чтобы бывшая больше не появлялась на базе, спрашивает, принимает ли Залина успокоительные таблетки, после чего завершает разговор и, выключив сотовый, бросает его на комод.
Повисает долгая пауза. Я не двигаюсь с места и смотрю на спину Эрика, пытаясь уложить в голове услышанное, но пол под ногами уже не так устойчив, как был несколько минут назад.
– Прости, Рина, – наконец произносит Эрик, поворачиваясь. – Мне нужно побыть одному.
Багдасаров берет куртку и выходит из номера. Мне не хочется, чтобы он уходил, тем более на его лице, в глазах было выражение странной обреченности. Что же они такого сделали друг другу в прошлом, что между ними столько боли? Понимаю, что это не мое дело и что существуют запретные темы и границы, которые нельзя переступать, но как теперь перестать думать о везунчике и его бывшей подружке? К тому же Залина – полная моя противоположность внешне. Поэтому Эрик со мной?
Усилием воли беру себя в руки и иду в душ, затем переодеваюсь и пытаюсь поработать. Проходит почти три часа, а Эрика всё нет. Его выключенный телефон лежит в номере. Мне дико неудобно тревожить Мишу, – возможно, у него есть личная жизнь или даже семья, а тут поздний звонок от другой девушки, – но я очень переживаю за везунчика и больше не знаю ни одного человека, к кому могла бы обратиться в этой ситуации.
Набираю Леднёва, он отвечает на третьем гудке.
– Миша, это Рина. Извини, что так поздно звоню, но ты... не знаешь, где Эрик?
