– По описанию чем-то смахиваешь на серого кардинала.
– Теневое правительство, ага, – кивает Эрик. – Отца когда-нибудь сердечный приступ свалит, если он узнает обо всех наших движах и косяках. Или наши головы полетят.
– Поэтому вы часто на базе отсиживаетесь, когда он не в духе?
– Ну можно и так сказать, – смеется везунчик.
Все же Ибрагимов не обманул. Эрик действительно проблемный и даже не пытается этого скрывать. Нервы у везунчика как канаты – это тоже факт. И то, что я ещё держусь, отчасти тоже его заслуга. Глядя на Эрика, не хочется скатываться до уровня истерички. Он бы не стал с такой встречаться. Хотя... спорное утверждение. Залина в прошлый раз показала себя не с лучшей стороны, но была и есть часть его жизни. Поэтому Багдасаров и оборвал с ней связи? Девушка не справилась с горем и, став неуравновешенной, тем самым оттолкнула от себя Эрика?
Чувствую, как снова начинает трещать голова от этих мыслей. Зеваю и тру лицо.
– Не выспалась? – спрашивает Эрик.
– Если честно, то нет. Сначала тебя раздевала полночи, ты даже и не на массе неподъемный, а потом о тебе же думала, но опустим детали, что именно. Как следствие, от этих мыслей у меня разболелись голова и сердце. Днем, после твоего ухода, я выпила обезболивающее, но уснуть больше не смогла. А стакан вина в ресторане сморил ещё сильнее.
Эрик смотрит в навигатор.
– Пробка впереди. Еще час точно будем в пути. Поспи, если хочешь, – предлагает он.
Я отворачиваюсь, накрывшись курткой. Тихая музыка, запах и присутствие Эрика, его аура спокойствия и уверенности делают свое дело: я проваливаюсь в поверхностный сон.
На базу мы возвращаемся через два часа. Везунчик будит меня и ждет, когда выйду на улицу. Ставит машину на сигнализацию и велит идти в номер, а сам направляется к Леднёву – отдать ключи.
Оказавшись в номере, машинально стягиваю с себя одежду и неспешно принимаю душ, мою голову, а когда выхожу из ванной, замотанная в полотенце, дверь открывается и на пороге появляется везунчик. Эрик задерживает на мне оценивающий взгляд. Подходит ближе и проводит рукой по влажным волосам. Вроде ничего такого не делает, даже толком не трогает, а меня начинает потряхивать от его близости и движений, от того, как смотрит и что я вижу в глубине карих глаз.
– Если бы катались на моей машине, я бы уже заехал в какой-нибудь темный угол и мы бы вернулись еще позже, – произносит он низким, тягучим голосом и тяжелой ладонью обхватывает мою ягодицу. Сжимает так сильно, что я вскрикиваю от неожиданности.
– Но не заехал. Потому что получил установку от Леднёва не заниматься сексом в его машине?
– Даже страшно за наше дальнейшее общение.
Эрик шагает вперед, двигаясь к кровати, а я, повинуясь, отступаю.
– Почему?
– Схватываешь всё на лету, лори. Точно никакими способностями не обладаешь?
– Только математическими. Ну и еще хорошей памятью.
Я обнимаю его за шею, которая вся в моих отметинах, и мечтаю оставить еще одну. Всего бы пометила!
– А как же фильм? – уточняю, ощущая разгорающееся внутри пламя, когда Эрик целует.
– Сейчас будет, – отвечает он, прервавшись. – С эротическим уклоном. Подойдет?
– С нашим участием в главных ролях?
Эрик толкает меня на кровать, начинает раздеваться, провокационно улыбаясь.
– Говорю же, схватываешь на лету.
Последующие два дня проходят в таком же режиме: мы урывками работаем, много занимаемся сексом, и везунчик чаще обычного закидывает в себя обезболивающее. Я всё замечаю, но боюсь озвучить вопрос про иск и необходимость повторной операции – буду испытывать вину, если да. Лучше оставаться в неведении. Хоть какое-то время. Потому что чем дальше в лес, тем глубже дебри. То есть чувства к везунчику. Глупо это отрицать.
– Вечером нас на ужин пригласили, – говорит Эрик, на быстрой перемотке просматривая серию, которую мы загрузили вчера в интернете.
– Катя прилетела?
– Ага.
– Миша сказал, что Катя с Сергеем заезжали в отель, когда я в отключке была. Это правда?
– Было дело. Я отъехать побоялся. Шана с тобой оставалась, пока мы с Сергеем кое-какие вопросы в соседней комнате обсуждали.
– Вы давно дружите?
– Да.
– А как познакомились? – немного помолчав, интересуюсь я.
– Не знаю, готова ли твоя психика к такому. Лучше к настоящему следователю на допрос, чем тебе исповедоваться. Там я хотя бы знаю, что отвечать. И адвоката можно всегда пригласить...
– Ну? – Требовательно толкаю Эрика в бок, прерывая его монолог.
– С Шаной я встречался, в школе. С Сергеем позже познакомился.
– Да ладно! А Сергей… как он к этому относится?
– Нормально относится. Мы же детьми были. В шестом классе поцеловались с Катей в первый раз. Синяки друг другу на губах оставили и с отношениями то же самое сделали.
– Не поняла. – Я задумчиво смотрю в лицо Эрика.
– Затею эту глупую оставили.
– Так Катя из Москвы, получается?
– Из Владивостока.
– Вот теперь вообще ничего не понимаю.
Почему-то эта информация застает меня врасплох.
– Какое-то время мы с родителями жили во Владивостоке. Отец занимал руководящую должность. Потом в Москву вернулись. Дела у него в гору пошли. Перед тем как попасть на реабилитацию в больничку, я тоже здесь жил. Примерно полтора года. Часто мотался в столицу, вел дела удаленно. Мне нравится этот город, тянет. Или привык. Не знаю, – пожимает Эрик плечами. – Исчерпывающе?
– Вполне.
Скорее всего, из-за дочери и тянуло, но я ведь обещала не касаться этой темы. И себе не позволяю углубляться в размышления о девочке. Я ведь ни капли не бессердечная. Даже про Залину поменяла свое мнение и больше не считаю ее неадекватной истеричкой. Но все равно что-то не сходится.
– Ян тоже будет на ужине? – спрашиваю, в глубине души надеясь услышать, что нет.
– Да. Все свои будут. Расслабься. Или ты хочешь, чтобы я тебе с этим помог? Знаю один действующий способ и пару поз.
Рука везунчика перемещается на мою грудь и сжимает.
– Эрик… – улыбаюсь, чувствуя, как перехватывает дыхание. – Ты…
Договорить не успеваю: он подминает меня под себя и ведет языком влажную дорожку по шее к губам.
– Всего лишь пытаюсь оказать дружескую поддержку. Забыла?
– Ко мне ещё никто не относился с такой нежностью и заботой, как ты, – честно признаюсь, а он замирает.
Вглядывается в мое лицо.
– А как же твои прошлые отношения? Ты ведь говорила, что был парень.
