– Тату.
Я поспешно отдергиваю руки.
«Он не сделает больно, не сделает», – стучит в висках, пока по сотому кругу вспоминаю бурю, что была в карих глазах, когда я пришла к нему в душ. Даже в тот момент Эрик помнил о моем запястье и не пытался причинить боль.
Везунчик толкает меня на кровать и наваливается сверху, подминая под себя. Воздух покидает легкие, когда он кладет руку на живот и ведет ее вниз. Там до сих пор ноет от недавнего вторжения. Он касается набухших складок, нажимает пальцем на пульсирующий, требующий разрядки клитор, и я дергаюсь. Неосознанно. Эрик тут же напрягается.
– Всё нормально. Правда. Продолжай.
Несколько мгновений он смотрит мне в лицо, а затем накрывает мои губы своими. Поцелуй нельзя назвать нежным, Эрик будто наказывает им за что-то, но мне нравится. Не знаю, зачем это делаю, но кусаю его за нижнюю губу. Он опять отстраняется и смотрит на меня безумными глазами, в которых бушует шторм.
– Дрожишь, потому что нравится или потому что боишься? – спрашивает Эрик, накрывая ладонью мою грудь, нежно сжимает, вызывая новый виток приятных ощущений.
Сегодня вечер и ночь противоречий. Наслаждение и боль рука об руку идут вместе.
– Я не боюсь тебя, – отвечаю шепотом.
– А зря.
Эрик берет с тумбочки презерватив, надевает его, а я развожу ноги шире. Вопреки тому, что мне страшно, я мокрая и жажду продолжения.
– Дубль два, лори. Сейчас я точно не остановлюсь. Не передумала?
Отрицательно качаю головой и, закусив губу, напрягаюсь, когда чувствую давление возбужденной эрекции между складок. Эрик входит в меня медленно, без резких движений. Глаза у него дикие, зрачок снова поглощает радужку.
– Не сдерживай себя. – Мой голос звучит приглушенно.
Пока ещё не осознаю, к чему себя приговариваю, потому что Эрик начинает двигаться резко не сразу. Постепенно наращивает темп. А я изо всех сил стараюсь не забывать дышать, когда толчки становятся частыми и ритмичными.
Он просовывает между нами руку. Массирует клитор и не перестает целовать меня, стараясь заглушить дискомфорт от глубокого проникновения. Это похоже на пытку. Боль на грани наслаждения. Его пальцы вот-вот подведут к краю, и я снова полечу в пропасть. Из меня вылетают хриплые стоны, и чувство давления увеличивается, когда накрывает экстазом. Я ощущаю всё так остро, что кажется, нахожусь на грани и вот-вот действительно лишусь чувств. Эрик совсем меня не щадит, двигается мощно и приходит к финишу спустя пару минут.
Восстановив дыхание, он уходит в ванную, а я остаюсь лежать на кровати и прислушиваюсь к себе и своим ощущениям. Между ног горит. Трогаю половые губы – они припухшие. Надеюсь, этот засранец хоть чуть-чуть насытился? Я бросаю взгляд на телефон, лежащий на комоде, и усмехаюсь. Героическими усилиями дотягиваюсь до него и пытаюсь включить. Безуспешно. Сел.
Дефлоратор возвращается из ванны, когда я натягиваю на себя платье, стоя у окна. Бросаю в сторону Эрика быстрый взгляд, замечая, что на нём ничего нет. Хоть бы полотенцем прикрылся, извращенец. Волосы у него влажные, а глаза снова похожи на теплую карамель. Без намека на бурю и шторм.
– Далеко собралась? – Эрик щурится, наблюдая за моими сборами.
Я пытаюсь расчесать волосы пятерней и не обращаю на него внимания.
– Домой. То есть в общагу, – тут же поправляю себя.
– Нет, – категорично заявляет он. – Снимай с себя тряпки и возвращайся в кровать.
– Что? – От удивления округляю глаза. – Я больше не...
– Вернись в кровать, Регина, – повторяет Эрик. – Утром отвезу тебя, куда скажешь. Больше не трону. Просто хочу убедиться, что не пойдешь резать вены или что вы там обычно делаете, когда отдаете девственность не тому парню?
– Что? – повторяю я и непонимающе на него смотрю.
– В кровать, лори, – приказывает он, будто я его домашний питомец.
Не знаю, как поступить. Вообще, я ужасно устала за этот долгий день и не хочу никуда сейчас ехать.
– И номер свой дай.
– Зачем? Думаешь, еще захочу? Вряд ли. К тому же ты не в моем вкусе.
Эрик усмехается и качает головой. Садится на кровать и тянет меня за руку. Обхватывает бедра ладонями и сжимает.
– Обработай тату, – просит он. – Я два раза ее намочил. Невыносимо жжет. А твоя как?
Везунчик гладит мои ноги, смотрит снизу вверх и заставляет сердце биться быстрее. В его глазах плещется похоть. Если бы не заминка с девственностью, я бы уже опять была под ним, а он во мне.
– И у меня. И не только там. Я дня два о тебе точно не смогу забыть. Пока сесть нормально не получится.
Эрик смеется.
– Тебе ведь правда есть двадцать?
– Двадцать один, – улыбаюсь в ответ и иду за пакетом из аптеки, который остался у входа на полу.
Возвращаюсь и ставлю его на тумбочку. Провожу несложные манипуляции и под конец не удерживаюсь, трогаю свежий шрам на спине везунчика.
– Сорвался со скалы, вытаскивая другого человека. В связке были. Почти полгода провел в больнице на реабилитации. Думал, от скуки умру. Обратная сторона кайфа.
– Зачем ты это делаешь? – недоумеваю я.
– Знаешь, как маленькие дети привлекают к себе внимание взрослых? Совершают всякие глупости и заставляют их нервничать. Чаще всего назло это делают. Примерно, как ты своей выходкой. Чье внимание привлекаешь?
– Судя по твоим отметинам, на тебя так и не обратили внимания? – отвечаю вопросом на вопрос. – Или ты втянулся, а на тебя и твои глупости давно забили?
– Втянулся. И давно забили.
– Не думал, что однажды всё может закончиться очень печально? После твоей смерти вряд ли кто-то будет долго о тебе вспоминать. Ну кроме родителей и тех, кому ты был действительно дорог.
Таких людей, как правило, единицы.
– Ты пессимист, лори. Я не собираюсь умирать.
– Скорее реалист.
Убираю всё обратно в пакет. Эрик перехватывает меня за руку и тянет на себя, валит на кровать, снова вжимая в матрац.
– Ты обещал...
– Вдох-выдох, лори, – перебивает он и проводит носом по моему подбородку. – Считай до десяти и вспоминай, что я говорил.
Эрик просто целует. Даже не пытается трогать никакие интимные местечки ниже пояса. К счастью. Потому что там действительно больно. Везунчик стягивает с меня платье и, откинув одеяло, указывает глазами на левую половину.
– Ты куда? – удивляюсь я, когда он встает с кровати и одевается.
– К девочкам на ресепшен. Темненькая приглянулась, – подмигивает Эрик и берет ключи от машины.
Хочется швырнуть в него чем-то, но вместо этого я демонстративно отворачиваюсь и накрываюсь одеялом. Пусть идет. Только сюда никого не приводит. Я устала и хочу побыть в тишине, возможно, действительно немного поспать. А утром вернусь домой.
