Но ты уже давно совсем ничего не видишь, ведь так?
Тебе плевать на мои чувства.
Иначе ты бы так с нами не поступила. Не сделала бы того, о чем все вокруг твердят мне уже несколько часов.
А я уже не знаю, как быть. Кому и чему мне верить? И главное – во что?
А ты мне совсем не помогаешь.
Стоишь в стороне, совсем как чужая и ничего не делаешь.
Ни словом, ни жестом не пытаешься себя защитить.
Будто ты сдалась. Будто тебе все равно, что с нами будет...
Твое ровное дыхание обжигает, долетая сквозь метры пустоты, пробивая бетонные стены моего безумия, и расползается по телу сильнодействующим ядом.
Какая же ты спокойная, Цветочек!
Невозмутимая. Ледяная.
Настоящая Снежная Королева.
Твой холод убивает.
Ты безжалостно убиваешь меня, Цветочек...
За что?
Спрашиваю в сотый раз, а в ответ – уже привычная тишина. Снова.
Она не говорит со мной. Вообще ни с кем не говорит. Закрылась в своем коконе и ждёт непонятно чего.
Прохожусь по ней взглядом, и внутренности затапливает серной кислотой.
Мысли все путаются, сплетаются в тугой узел – ни конца ему нет, ни края.
Тысячи разных вопросов всплывают в воспаленном мозгу, разлетаются в стороны и тут же гаснут, так и не созрев. Осыпаются, как лепестки мертвого растения.
Неделя...
Это слово резонансом проносится по натянутым до предела нервам и вгрызается в мясо отравленными шипами. Резко. Со всей дури.
В памяти снова всплывают слова врача вперемешку с причитаниями и вздохами моей матери.
Я будто снова переношусь в кабинет клиники и словно воочию вижу, как мои робкие мечты с треском разлетаются по полу, не выдержав встречи с жестокой реальностью.
Но даже после этого я не отвернулся от нее! Я не развернулся и не ушел, хоть и должен был это сделать...
Она просила об ещё одном шансе. Смотрела мне в глаза и умоляла позвать Рузанну, все твердила что-то о девичнике и о том, что могло произойти в ту памятную ночь.
И я повелся, в очередной раз купился на ее мольбы и уступил. Идиот. Все ведь и так очевидно, да только мне одному постоянно чего-то не хватает...
Я уже ничего не понимаю.
Мой мозг изо всех сил сопротивляется происходящему, отказывается принимать очевидное, отвергая любое подтверждение ее неверности.
Сколько ещё доказательств мне нужно?! Сколько раз я должен убедиться в ее предательстве, чтобы наконец осознать – она не заслуживает ни грамма моего доверия. Грязная продажная тварь, изменившая мне за неделю до свадьбы...
Всего семь дней не смогла потерпеть. Так приспичило, что решила отжечь прямо на дивичнике.
Чувствую, как вновь начинаю вскипать. Кровавая пелена застилает глаза, окрашивая все вокруг в безобразный алый цвет.
Я крепче сжимаю кулаки и медленно перевожу взгляд на сестру.
Она приехала почти сразу же после моего звонка. Бросила все дела и примчалась, даже не спросив в чем дело. Наверняка обо всем догадалась, поняла по моему голосу, как делала это всегда.
Вот и сейчас нам хватило всего одного короткого взгляда, чтобы я смог считать все ее эмоции.
Волнение, страх, неуверенность... Стыд.
Она что-то знает! Знает и нагло покрывает Лиану... Вот вам и хваленая женская солидарность, будь она проклята!
Рузанна тоже хороша. Вместо того, чтобы положить конец этой пытке, встать на мою сторону и покончить со всем этим, она тянет до последнего. До победного конца.
И тут я просто взрываюсь. Предохранитель, который до этого держал мой гнев под контролем, превращается в труху и где-то на задворках подсознания предупредительно пищит запущенный детонатор.
К черту!
Я и так слишком долго ждал. С меня довольно! Хватит нам этой Санта Барбары. Сыт ею по горло, скоро стошнит.
– Ну! Я слушаю, – рычу, глядя то на одну, то на другую. – Вы до ночи собрались в молчанку играть?! Говорите уже!
Не могу не подметить, какой безмятежной в этот момент кажется Лиана.
Сука!
Даже сейчас, когда все уже предельно ясно, она продолжает играть свою роль, строит из себя Мисс Непорочность, да ещё и так натурально, так мастерски это делает! Просто святая чистота, ангел в человеческом обличье, ничего не скажешь. Хороша актриса, ой хороша. Ей бы на сцене выступать, радовать зрителей. Такой талант зря пропадает.
Вот только запах гнили все равно пробивается. И маска эта уже ничем не поможет, не спасет от неминуемой расправы.
Она это понимает.
По глазам вижу. По тому, как нервно нижнюю губу покусывает и смотрит на Рузанну с нескрываемой мольбой. Дрянь. Все ещё надеется, что принесет.
Самого уже эмоции душат, раскалёнными тисками глотку дерут. Дышать не могу. Задыхаюсь. И каждая секунда ожидания подобна выстрелу в сердце. Точному, в самое средоточие моих надежд.
– Лиан, прости, – тут до меня доносится голос сестры, и он полон решимости. – Я молчала, потому что не хотела лезть в ваши с Арсеном отношения, не хотела его расстраивать, но... – она запнулась, перевела на меня полный отчаяния взгляд и прошептала сквозь слёзы: – Я больше не хочу в этом участвовать... Мой брат любит тебя, и он имеет полное право знать, что именно произошло в тот вечер в клубе!
Глава 10
Лиана
Рузанна что-то говорит, но хаотичный рой ее слов едва ли долетает до моего затуманенного сознания.
Не хочу ее слушать.
Ничего больше не хочу.
Сломалась.
Сдалась окончательно.
И теперь каждый звук звонкого женского голоса не вызывает во мне ничего, кроме волн ненависти и немого протеста.
Другая на моем месте уже кричала бы, не дала бы себя оболгать. К тому же так нагло, с хищным злорадством, какое чувствуется в каждом ее взгляде, в том, как презрительно она кривит губы, глядя на меня.
Но не я. Слишком долго меня ломали, пытаясь подчинить системе. Слишком много раз я получала за то, что пыталась отстоять себя и свою правоту, когда другие кидались в меня камнями и грязью.
– Не смей пререкаться! – голос тети эхом отзывается в моей голове, возвращая все самые жуткие детские страхи. – Ты – никто, приживалка, пустое место! Мы терпим тебя из жалости, не более. Вбей это в свою тупую голову и больше никогда не перечь мне! НИКОГДА!
Я не могу сказать ни слова. Все слова давно закончились, а их жалкие остатки застряли где-то в горле противным комом. И я просто смотрю расширенными от ужаса глазами на людей, которых как я полагала успела узнать и полюбить всем сердцем... И которые говорят обо мне такие вещи, что я медленно задыхаюсь от каждого из высказывания, как от сильного удара по ребрам чем-то тяжёлым и металлическим.
