А она все врёт, повествуя брату о моем падении так живо и красочно, словно нет в ее оскорбительных подробностях ни грамма лжи. В то время как вся эта история от начала и до конца – плод ее грязного разыгравшегося воображения.
– Я честно пыталась ее остановить, но Лиану было просто не узнать, – вцепившись в руку брата, продолжает рассказчица. – Я никогда раньше не видела ее такой. На все мои уговоры и просьбы не делать этого, она только смеялась. А когда я попыталась оттащить ее от такси, она вообще обезумела. Заявила, что если я ещё раз полезу к ней, она расскажет тебе обо мне такое, что ты навсегда от меня отвернешься. Что я могла сделать, Арс?! Позволить ей разлучить нас? Снова стать жертвой чужих грязных игр? Я устала, понимаешь?! Мне надоело, что меня постоянно шпыняют тем, чего я не совершала и выставляют перед всеми козой отпущения. У меня и так ничего почти не осталось, кроме дочери. Я не могла потерять ещё и тебя!
Рузанна манипулирует им, издевается над его братскими чувствами, прекрасно понимая, что он ни за что не пойдет против нее. Она так безбожно и нагло врёт Арсу в лицо, потому что знает – мне нечего ей противопоставить. Она уже давно все спланировала и решила. Потому что все это – дело ее рук!
Девичник, коктейль, после которого мне стало плохо, такси, квартира... моя ложь Арсену...
Боже...
Все детали пазла складываются воедино и предо мной предстает четкая картина.
Ложь!
От начала и до конца.
Все было ложью.
Она меня подставила.
Сестра моего мужа.
Но за что?
Чем я заслужила ее ненависть?
В чем провинилась?
За что ты так со мной? ЗА ЧТО?!
Я перевожу обезумевший взгляд на Арсена и вижу как его загорелая кожа постепенно бледнеет. Его глаза расширились, стали совсем огромными и теперь в них плещется не просто ярость, а самое настоящее адское бешенство.
Он резко выдергивает у сестры свою руку и, закрыв лицо ладонью, так и стоит. Несколько секунд проносятся в мертвенной тишине и только истерические всхлипы Рузанны нарушают покой замершего дома.
В моей груди, как по щелчку, возгарается слабая едва ощутимая надежда. Она теплится во мне, вопреки всему. Не гаснет, как бы сильно ее не била бушующая стихия. Она все маячит слабым огоньком, предвещая приближающую катастрофу.
Я уже не дышу. Не вижу ничего и не слышу. Шум в ушах не пропускает иных звуков.
Решение приходит сразу же. Оно вспыхивает в голове яркой лампочкой, разгоняет тени страха и ужаса и придает сил, которых мне так не доставало все это время.
– Ты могла сказать мне, Рузан! – слова Арсена разрезают воздух, подобно летящих в цель отравленных стрел. Последняя ниточка между нами с треском рвется. С этой секунды нас с ним больше ничего не связывает. – Могла позвонить, рассказать обо всем ещё тогда, а не ждать, когда правда огорошит меня в самый неожиданный момент! Ты столько всего могла сделать, но ты НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛА, Рузан! НИЧЕГО. Почему?!
– А ты бы поверил мне?! Ты же ничего дальше своего носа не видел, настолько ты был ей очарован. Все твердил, без устали: Лиана такая, Лиана сякая. Лиана то, Лиана се... Да ты отупел из-за нее!
Брат с сестрой ещё спорят, кричат что-то, оправдаются, а мне плевать на них. На каждого по отдельности и всех вместе.
Я устала.
Устала жить в закупоренном вакууме и бороться с системой. Ее не победить. Ветряные мельницы не поддадутся на уговоры и протесты маленького сломленного человечка.
Вздернув подбородок, я гордо встречаюсь с Арсеном глазами и отчётливо вижу в них все то, что секунду назад плескалось во взгляде его сестры.
Ни разу за всю мою никчемную жизнь на меня не смотрели с такой обжигающей ледяной яростью. Словно острые иглы плавно вошли под кожу, рассекая ее ржавыми концами и заставляя кровоточить изнутри.
Всего за секунду я превратилась для него в нечто ужасное и отвратительное, не вызывающее ничего, кроме гадливости и презрения. Особенно больно от того, что ещё вчера эти самые глаза смотрели на меня как на самую красивую и желанную женщину в мире. Я была его Цветочком, драгоценностью, зеницей ока. Смотрели так, что я готова была забыть обо всем на свете, отказаться от всего... и даже от себя...
Страшный взгляд. Долгий. Прямо в глаза. Арсен молчит, и это молчание только больнее делает.
Я всегда боялась громких звуков. Крики и гнев пугали меня до чёртиков. Но в эту секунду я бы многое отдала, чтобы поменять эту тишину на чудовищной силы взрыв.
Даже Рузанна притихла. Она незаметно отошла в сторону и ждёт его реакции. Ждёт его решения. А я... Я больше ничего не жду.
– Тебе нечего сказать? Почему ты молчишь, Лиан?! Скажи хоть что-нибудь!
Он хочет, чтобы я оправдывалась. Я вижу это желание в его глазах. Ему мало моих унижений, мало того, что уже сделали со мной. Ненасытный. Как в любви, так и в ненависти этот человек не знает границ.
Арсену нужно мое отчаяние, полное и окончательное уничтожение. Вот только я не доставлю ему такого удовольствия.
Я уйду. Но не униженной и растоптанной потаскухой, какой он меня считает, а гордой, уверенной в себе женщиной, кем и являюсь на самом деле. Моя совесть чиста, как и мое тело. Пусть оправдывается тот, кто стоит за всем этим. Я же больше не хочу в этом участвовать.
Я подняла подбородок, расправила слегка подрагивающие плечи и произнесла четко:
– Мне больше нечего тебе сказать. Все, что хотел, ты уже услышал от своей сестры. Пусть это останется на вашей с ней совести... Документы на развод пришлешь на адрес дяди. А вещи я заберу потом, когда здесь никого не будет. Прощайте!
***
В голове полнейший хаос. Пустота оглушает, рвет барабанные перепонки, лишая слуха.
Секунду стою под дождем, не зная куда податься и как быть. Чувствую только, как тяжёлые капли бьют по лицу и тонкая ткань платья постепенно липнет к коже.
Мысли путаются, тело отказывается повиноваться.
Пытаюсь сделать шаг, но так и остаюсь на месте, как замороженная. Не чувствую ног – они ватные.
Кажется я уже вообще ничего не чувствую.
И лишь обжигающий взгляд Рузанны из окна не даёт сломаться, питает энергией и заставляет двигаться, несмотря ни на что.
Даже сейчас она никак не может успокоиться. Ее ненависть ко мне не знает границ, происходящее доставляет ей несказанное удовольствие.
Я морщусь, как от сильной пощёчины, но не хочу доставлять ей ещё больше удовольствия.
Крепче перехватываю лямку рюкзака, сжимаю так сильно, что болят ладони. Боль отрезвляет.
Туман перед глазами мгновенно рассеивается, и я теперь отчётливо вижу широкую, мощеную гравием, дорожку, по которой весело бегут тонкие струи воды.
