3 сентября поэт Жиль Парижский, каноник Сен-Марселя, подарил принцу Людовику на тринадцатилетие большую поэму собственного сочинения написанную на латыни: Karolinus, состоящую из 2.232 стихов, в которых он увещевал принца подражать образцу Карла Великого, отсюда и название. В то время это сравнение рассматривалось как чисто литературная игра, но вскоре пророчества придали ему более серьезный вид, на что Филипп Август сильно обиделся. Отец и сын были очень разными людьми. Трубадур Филипп Муске описывает Людовика как красивого подростка, "как и все из рода де Эно", который обязан своей красотой матери Изабелле, "у которой было прекрасное лицо и красивые глаза". Он родился в 1187 году, еще до того, как его отец заболел, у него были пышные волосы на голове, но здоровье было слабое. Бледный, худой и невысокий, он едва не скончался от дизентерии в 1191 году и впоследствии часто болел. Людовик остался без матери в возрасте двух с половиной лет и был на попечении бабушки во время участия отца в крестовом походе. Его образование не осталось без внимания, и его наставники Этьен Турнесский и Амори из Бена привили ему вкус к книгам, учебе и диалектике, а также некоторую смелость в религиозных вопросах, что не пришлось по вкусу его отцу. В Magna vita Sancti Hugonis (Житие святого Хьюго из Линкольна) Людовик описывается как молодой человек с ясным умом, а в цистерцианской хронике Пьера де Во-де-Серне — как "самый мягкий из молодых людей, прекрасного нрава", "приветливый и доброжелательный". Принц похоже был полной противоположностью своему отцу. Даже английский хронист Матвей Парижский, который не ценил Капетингов, описывал Людовика как молодого человека, который был "нежен и влюблен в свою жену, любил удовольствия", но "был немного слишком сладок в словах", и "малодушен и неверен в поступках".
В октябре 1200 года напряжение в Париже и при королевском дворе спало: Филипп Август достиг соглашения с папским легатом Октавиано, согласился освободить Ингебургу, которую он поселил в Сен-Леже-ан-Ивелине, и удалить Агнессу Меранскую до созыва церковного собора, который должен был принять решение об этом браке. Интердикт был снят, колокола снова зазвонили, службы возобновились, и Рождество 1200 можно было достойно отпраздновать. Затем для Бланки Кастильской начался долгий, очень долгий период адаптации, в течение которого она незаметно, но прочно заняла свое место в семейной и политической жизни Капетингов, проявив незаурядную индивидуальность для молодой девушки, которая была чужой в этой среде великих зверей феодального мира.
II.
1201–1209: изучение политики
С 1201 года Бланка Кастильская становится неотъемлемой частью семьи Капетингов в качестве супруги наследника престола. Однако в течение нескольких лет она практически не появляется в хрониках и документах. Отсутствие ее имени в документах, королевских актах и хрониках, объясняется тем, что она была еще слишком молода, чтобы в течение четырех лет выполнять свою роль по рождению наследников. Только в 1205 году она начала долгую серию родов, которая была призванием всех королев и принцесс того времени. Первая попытка не увенчалась успехом: в возрасте 17 лет она родила дочь, имя которой неизвестно и которая умерла через несколько дней. Затем прошло еще четыре года до второго рождения, и на этот раз это был мальчик, которого назвали в честь его дедушки, Филиппа. При дворе по этому поводу была большая радость, и клерк записал в реестре описания королевства: "В год Господа нашего 1209, в девятый день сентября, на рассвете, Бланка, вновь ставшая матерью, родила сына. Это долгожданное рождение подарило французам и англичанам повелителя, который стал известен как Филипп. Как преемник своего деда, пусть он сохранит его величие, а также его имя". Будущий повелитель французов и англичан, такая формулировка предвещала проблемы, так как означала, что маленький Филипп считается будущим наследником королевства Франции через своего отца и королевства Англии через свою мать, племянницу короля Иоанна. Король Иоанн смотрел на это иначе. Его первая жена, Изабелла Глостерская, не родила ему детей, и он избавился от нее под предлогом близкого кровного родства. 24 августа 1200 года он женился на дочери графа Ангулемского, другой Изабелле, первый ребенок у которой, Генрих, родился только в 1207 году. Впрочем, сын Бланки Филипп умер в возрасте девяти лет, в 1218 году. После рождения Филиппа, прошло еще четыре года, прежде чем, в 1213 году, Бланка родила снова, на этот раз сразу двух мальчиков: Альфонса, названного в честь деда, и Иоанна, названного в честь двоюродного деда. Но и они умерли почти сразу после рождения. До рождения Людовика в следующем 1214 году, будущее династии временно лежало на хрупких плечах Филиппа.
Поэтому начало деятельности Бланки Кастильской в качестве прародительницы всех последующих французских королей было не очень удачным, и о ней почти ничего не известно в эти годы. Только фрагменты королевских счетов, свидетельствующие о покупке платьев и некоторых драгоценностей, доказывают, что она действительно находилась во Дворце Сите, а иногда с остальными придворными в Санлисе, Компьене, Понтуазе, Сен-Жермен-ан-Лайе и Фонтенбло. Несколько испанских служанок сопровождали ее, например, некая Минсия, или Амисия, но постепенно другие подростки пополнили ряды молодежи, находящейся под опекой короля: Артур Бретонский, ее кузен, того же возраста, был при дворе между 1200 и 1202 годами, как и графиня Жанна Фландрская и ее сестра Маргарита. После смерти Агнессы Меранской в июле 1201 года ее малолетние дети, Филипп Юрпель и Мария, узаконенные Папой, также воспитывались при дворе, а в 1209 году прибыл молодой граф Тибо IV Шампанский со своей сестрой. Тибо было всего 9 лет, но между ним и Бланкой установилась прочная связь. Они оба разделяли вкус к чтению. Бланка также выучилась ездить верхом.
Неудачи дядюшки Иоанна (1202–1208)
Однако политика никогда не не отходила на второй план, и первое участие Бланки в этой области датируется 1201 годом. Ей было всего 13 лет. В том году в июне ее дядя король Иоанн приехал в Париж, чтобы встретиться с Филиппом Августом. Иоанна сопровождала его новая жена, Изабелла Ангулемская, которая была ровесницей Бланки. Этот брак вызвал скандал: молодая девушка, наследница графства Ангулем, была помолвлена с Гуго де Лузиньяном, графом Ла Марш. Иоанн во время поездки в Ангулем похитил ее и без лишних слов на ней женился. Несколько пуатевинских сеньоров были возмущены этим похищением и обратились с жалобой к своему сюзерену, Филиппу Августу. Но он не хотел ставить под угрозу сближение с Иоанном, с которым он только что подписал мирный договор в Гуле. Поэтому прием Иоанна и Изабеллы в Париже был пышным, с пирами, танцами и подарками. Англо-пуатевинская пара была также размещена во Дворце Сите. Филипп Август воспользовался этим и послал Бланку умолять своего дядю уступить ему остальную часть Вексена. Как говорит нормандская хроника: "Тогда король Франции велел мадам Бланке, своей невестке, которая была женой Людовика, сына короля Франции, попросить у короля Иоанна всю землю ниже реки Андел. Из страха король Иоанн согласился и подтвердил это хартией". Конечно, он не сдержал своего слова, но эта история, вызывает по меньшей мере, удивление: рассчитывал ли Филипп Август на то, что обаяние Бланки поможет уговорить Иоанна? Использование 13-летней девочки в качестве дипломатического посредника между этими двумя неблаговидными личностями показывает, что французский король готов был на все ради достижения своих целей; это также свидетельствует о том, что Бланка уже в раннем возрасте проявляла политическую осведомленность и знала, что стоит на кону в отношениях между Капетингами и Плантагенетами.
