Бартелеми де Руа, младший сын из семьи Вермандуа, также был очень заметен в королевском окружении. Высоко ценимый и богато одаренный, он был возведен в звание камергера в 1208 году. Среди приближенных советников, заседавших в королевском Совете, было также несколько членов семьи Клеман, таких как Эд, декан Сен-Мартен-де-Тур, Альберик и Анри, которые первыми получили титул маршала Франции (Marescallus Francie). Среди них был также Готье Корнут, декан Парижа и будущий архиепископ Санса, Гийом де Сен-Лазар, будущий епископ Невера, брат Эмар, который управляет королевской казной в Тампле, Обер де Хангест, родом из Вермандуа, Филипп де Леви из Монлери, магистр Ансельм, декан Сен-Мартен-де-Тур, Ги д'Атис, ответственный за несколько важных миссий. Одним из старейших советников был Готье ле Шамбеллан, он был самым близким сподвижником короля и присматривал за королевской спальней, управлял королевским имуществом и казной. Шамбеллан умер в 1205 году в возрасте более 70 лет, и второй из его многочисленных сыновей, Орсон, часто фигурирующий в судебных документах, принимал участие в военных операциях и перешел на службу к принцу Людовику.
Отец на службе Филиппа, а сын на службе Людовика: можно ли предположить противостояние поколений между двумя дворами? В какой-то степени да. Это действительно первый случай в истории Капетингской монархии, когда королевская чета и чета наследников сосуществовали как взрослые люди. Их разделяло более двадцати лет, и вполне понятно, что у них было не одно и то же окружение. Но пропасть между двумя дворами была не так глубока, и многие из слуг Филиппа Августа перешли на службу к Людовику: маршал Анри Клеман будет рядом с ним в битве при Ла-Рош-о-Муан в 1214 году; брат Герен будет сопровождать его в походе против альбигойцев и станет его канцлером; Ги д'Атье будет одним из его близких друзей; Орсон ле Шамбеллан будет попеременно служить отцу и сыну, как и его брат Готье. Различие между двумя дворами заключалось не столько в возрасте или политическом составе, сколько в их занятиях. При дворе Филиппа Августа отсутствие женщин исключало придворные любовные связи. Ригор считал танцы и жонглирование фривольными развлечениями, недостойными серьезного двора; преобладающая часть церковного персонала разделяла мнение суровых богословов, которые на соборах в Париже и Руане заявили, что жонглерам и артистам должен быть запрещен доступ ко дворам прелатов, а король отказался делать им подарки.
Но все эти люди стекались к молодому двору и группировались вокруг Людовика и Бланки. Последняя, помимо юного возраста, происходила из семьи, где, особенно по материнской линии, были популярны придворные развлечения: ее бабушка Элеонора Аквитанская прославилась в свое время великолепием своего двора в Пуатье; ее мать Элеонора Английская оживляла королевский двор Кастилии. Бланка хотела, чтобы ее развлекали, и Людовик разделял ее вкус к придворной поэзии. Они окружили себя музыкантами, такими как Гарнье де Шатонеф, альтист Роберт де Куртенэ, певцами, такими как Пассерель, менестрелями, такими как Торнебеф, и поэтами, такими как Тибо де Блезон. Многие из них были выходцами из Шампани, графиней которой была Бланк Наваррская и где торжествовал поэт-трубадур Гас Брюле. Настоящая звезда придворной песни, выходец из рыцарского мира, он был очень востребован в аристократических кругах. Он пел о любви, источнике радости и страданий, и Джон Балдуин зашел так далеко, что назвал его "Шарлем Трене своего времени", что не обязательно является комплиментом. Но его стихи не лишены очарования, как, например, когда он поет о потере своего хорошего друга:
Дорогой и любезный друг
Я часто вспоминаю о тебе,
До конца своих дней
Я не забуду твоего лица.
Бланка и Людовик пригласили его к своему двору, о чем свидетельствуют канцелярские книги, где мы находим упоминание о выплате ему ренты в размере 24 ливра, каждый год в День всех святых, с 1205 по 1212 год. Еще он получил большую сумму на Рождество 1212 года. Бланка также поддерживала связь с кастильскими поэтами. Овернский трубадур Бернаде адаптировал для нее роман Раймунда Видаля де Бесалу Gatia Gilos (Наказанный ревнивец).
Постепенно молодой двор увеличивается в размерах. Начиная с 1209 года, Людовик и Бланка имели довольно высокий собственный доход. Фрагмент счетов от 1213 года показывает, что Людовик потратил 3.844 ливра и 6 солей за четыре месяца. У Бланки была свой отель, со своим персоналом, и она получала доход от своих земельных владений. Молодая пара вела довольно комфортный образ жизни, держала свору собак и соколов, за которыми ухаживала команда слуг: Гийом, Робин, Жан, Гийом ле Фоконье; у них было много лошадей, они держали открытый стол, покупали пряности, вина, посуду, дорогие ткани для пошива одежды, дарили щедрые рождественские подарки своим людям, принимали множество посетителей. Среди почетных гостей были Роберт де Куртенэ и его сестра Матильда, графиня Неверская, Этьен де Сансер и Гишар де Боже, Адам де Бомон. Каждый визит этих персон ко двору сопровождается банкетами, вечеринками и охотой. Они даже могли позволить себе одолжить деньги графине Сен-Поль. Отдаляясь от короля, они все чаще жили в собственных владениях, в Пуасси, Лоррисе и Буакоммуне в Гатине. Когда они бывали в Париже или в королевских резиденциях Мант и Мелён, их часто сопровождали молодые люди, воспитывавшиеся при дворе короля: Тибо Шампанский, Жанна и Маргарита Фландрские. Беременность Бланки в 1205, 1209 и 1213 годах также объясняет присутствие при дворе врача, мэтра Жака.
Весь коллектив производил впечатление молодого и веселого двора, который вел свою собственную жизнь, несколько отстраненную от короля и его неодобрительного взгляда. Еще один аспект, который отличал Филиппа Августа от его сына и невестки, — это интерес последних к интеллектуальным вопросам. Оба они любили книги, и этот интерес проявился с самого начала их супружеской жизни. Уже в 1200 году Жиль Парижский подарил иллюминированную копию своего Karolinus 13-летнему принцу Людовику. Эта сцена даже отображена в миниатюре рукописной книги, хранящейся в Национальной библиотеке. Людовик получил хорошее образование, и валлийский хронист Гиральд Камбрийский описывал его как "человека образованного и любящего литературу, культурного человека, друга прекрасного". Бланка разделяла интерес своего мужа к культуре и книгам. Она владела несколькими иллюминированными псалтырями, одна из которых, известная как Лейденская псалтырь, был унаследован ей от дяди Джеффри архиепископа Йоркского, внебрачного сына Генриха II Плантагенета, который умер в изгнании в Нормандии в 1212 году. В этой псалтыри Бланка собственноручно записала дату смерти своего отца и матери в 1214 году. В библиотеке Арсенала хранится еще одна псалтырь, которая, как говорят, принадлежала Бланке Кастильской и, несомненно, была сделана для нее и по ее просьбе, примерно в 1216 году. Роскошные иллюминации в псалтыри придают необычайную значимость концу времен: пришествие Антихриста, обращение евреев, конец света, Страшный суд. Большинство комментаторов считают, что это отражает набожность Бланки, которая была не чужда размышлений об эсхатологии. Кроме того, на листе IV находится знаменитая, часто воспроизводимая, миниатюра на которой изображен астроном, держащий астролябию, а два священнослужителя записывающие результаты наблюдений, очевидно, на иврите. Этот образ, не имеющий аналогов в благочестивых книгах того времени, свидетельствует об интересе Бланки к науке, которая в то время была предметом больших дебатов в учебных заведениях, стимулированных повторным открытием трудов Аристотеля. Иврит на миниатюре может свидетельствовать о важности еврейских ученых на родине Бланки, в Кастилии.
