Несомненно Бланка Кастильская из Парижа, следила за этими событиями. Как супруга будущего короля, она, несомненно, должна была принять во внимание эту ситуацию а в ближайшем будущем, возможно, и вмешаться в нее. Но пока что она следила за походом мужа по Лангедоку из столицы. Людовик, посланный своим отцом, неохотно отправился в путь в начале лета 1219 года в сопровождении брата Герена, Пьера де Дрё, сенешаля Анжу Гийома де Рош, графов Сен-Поля и Гина, а также папского легата и трех епископов из Санлиса, Нуайона и Турнэ (для поддержания фикции крестового похода). На этот раз они прошли через Лимузен и, прибыли в Ажене, на помощь Амори де Монфору, осаждавшему Марманд. Город был взят, и, по словам Гийома Бретонского, "все бюргеры, с их женщинами и детьми, и все жители, числом до 5.000 человек, были убиты". В Chanson de la croisade (Песне об альбигойском крестовом походе) приводится более живописный рассказ: "Они ворвались в город с острым оружием, и тогда началась ужасающая резня. Плоть, кровь, мозги, головы, конечности, мертвые и растерзанные тела, печень, разорванные легкие лежали на площадях, словно после дождя. Земля, на улицах была красной от пролитой крови. Не осталось ни мужчин, ни женщин, ни молодых, ни старых, ни одно существо не вырвалось на свободу, если оно не спряталось. Город был разрушен, и огонь пожирал его". К счастью, граф Астарак, командовавший обороной города, был пощажен благодаря вмешательству нескольких баронов ― классовая солидарность обязывала.
После этого "подвига" Тулуза была осаждена. Но как и в 1215 году, 1 августа, Людовик покинул театр военных действий, по истечении сорока дней службы. Он бросил всю свою осадную технику и вернулся в Париж. Амори снял осаду с Тулузы, и в последующие месяцы он потерял один за другим города, которые контролировал, в то время как Раймунд VII продолжал наступать, а катары возобновили свои проповеди. В 1221 году Амори предложил уступить все свои владения Филиппу Августу. Легат и епископы убеждали короля согласиться, но все, на что он согласился в 1222 году, это прислать военную помощь и быть представленным в Лангедоке графом Тибо Шампанским. Филипп Август не хотел брать этот отравленный подарок. Амори же вскоре будет вынужден отказаться от всех завоеваний отца и покинуть Юг.
14 июля 1223 года: смерть Филиппа Августа
Тем временем Филипп Август умер. Это знаменательное событие положило конец сорокатрехлетнему правлению, в течение которого подавляющее большинство французского народа видело своим государем только его. Царствование Филиппа Августа было богато событиями, и далеко не всегда, славными. Двусмысленное поведение во время крестового похода 1190 года, поражения в борьбе с Ричардом Львиное Сердце, отлучение от церкви, двоеженство, все это было стерто триумфом в битве при Бувине. А еще было огромное увеличение королевского домена, усиление королевской администрации, финансовый профицит, подчинение вассалов. Если король как человек, надо сказать, был не очень симпатичен и его реализм граничил с цинизмом, то баланс царствования в основном был положительным. Внушительная фигура Филиппа Августа, которого боялись и обхаживали, доминировала в Европе первые двадцать лет XIII века, и его смерть оставила пустоту, которая будет тем более глубокой, что его наследник окажется очень нерешительным и даже робким. Отчасти в этом был виноват сам Филипп Август, который никогда не доверял Людовику и всегда держал его в тесной зависимости. Нелегко быть сыном и преемником живой легенды, а Филипп Август был почти таковой. Его смерть является тому примером: впервые в истории французской монархии смерть и погребение государя стали настоящим представлением, призванным возвеличить королевскую власть и придать королю сакральное значение. Драматизация события показывает, насколько изменился образ государя за полвека. Никогда прежде хронисты не посвящали столько строк смерти короля.
За стенами похоронного бюро человеческая драма смерти оставалась такой же ужасной, как и прежде. В начале лета 1223 года Филипп Август находился в Паси-сюр-Эвре. Ему было всего 58 лет, но его здоровье всегда было хрупким, по крайней мере, со времен крестового похода 1190 года, где он подхватил какое-то заболевание. Мы точно не знаем, чем он заболел на этот раз, но лихорадка была более серьезной, чем обычно. Он был обессилен и очень хотел вернуться в Париж, где проходил важный церковный собор для обсуждения альбигойского вопроса. Но он не смог уехать дальше Манта, где он исповедался, принял причастие, позвал к себе двух своих сыновей, сказал им несколько слов и умер 14 июля 1223 года.
Таковы известные факты. Но смерть короля была также важным политическим событием. Как правило, государи составляли завещание, иногда за долгое время до своей смерти. Филипп Август составил свое завещание только в сентябре 1222 года, когда почувствовал, что его состояние серьезно ухудшается. Традиционно в завещании принято было делать подарки. Во-первых, чтобы обеспечить спасение своей души король завещал 10.000 ливров и ренту в 250 ливров коллегиальной церкви Шарантона; драгоценности аббатству Сен-Дени, чтобы двадцать монахов могли обеспечить ежедневную службу для спасения его души на вечные времена. Его сын выкупил эти драгоценности за 16.000 ливров. Кроме того, существовала традиция делать политические и семейные пожертвования. И они оказались на удивление экстравагантны. Этот король, который был бережлив и чье финансовое управление обеспечивало значительный профицит королевского бюджета, одним росчерком пера растратил все сокровища, накопленные за сорокалетнее правление. В то время как в казне было 150.000 ливров, он завещал раздать 790.000 ливров, создав колоссальный дефицит, на восполнение которого потребовалось бы более десяти лет: 100.000 ливров для исправления бед, причиненных его правлением, 40.000 ливров для вдов, сирот и прокаженных, 20.000 ливров для Ингебурги, столько же для Филиппа Юрепеля, 10.000 ливров для каждого военно-монашеского ордена, 15.000 ливров Жану де Бриенну для набора 300 рыцарей для обороны Святой земли на три года, 38.000 ливров принцу Людовику для защиты королевства и будущего крестового похода. Это были буквально безумные суммы денег, раздачу которых можно выразить поговоркой: "После нас, хоть потоп!" Филипп Август щедро раздавал несуществующие деньги, не считаясь с доходами, как бы компенсируя недостатки своего правления, в частности, отказ от поддержки крестового похода. Если бы это завещание было выполнено, его преемник немедленно бы обанкротился и не смог бы править страной.
Перед самой смертью Филипп Август позвал своих сыновей и дал им последние наставления. Фламандский хронист и трубадур Филипп Муске сообщает об этом в своей Chronique rimée (Рифмованной хронике), которая скорее идеализирует смерть короля. Слова, которые, вероятно, являются вымыслом, скорее выражают то, что ожидалось услышать от государя, а не то, что он сказал на самом деле. Он порекомендовал двум своим сыновьям, Людовику, сыну Изабеллы де Эно, и его единокровному брату Филиппу Юрпелю, сыну Агнессы Меранской, сотрудничать, а последнему — вести себя как верный вассал первого; он просил их хорошо управлять финансами, что выглядело по меньшей мере странно после экстравагантных подарков в его завещании; они должны были поддерживать мир и справедливость, охранять завоеванные им земли, оставить Феррана Португальского и Рено де Даммартена в тюрьме, защищать церковь, бороться с ересью и почитать Ингебургу.
