Какая роль была отведена королеве Бланке?
Для Бланки Кастильской, как и для Людовика, началась новая жизнь. Время пришло: ей 35, ему 36, и они ждали этого момента 23 года. Бланка смогла в полной мере воспользоваться почестями коронации. В кои-то веки она не была беременна: Филипп-Дагоберт родился в 1222 году, а следующий ребенок, Изабелла, появился на свет только в 1225 году. По словам всех хронистов, королевская чета жила в полной гармонии, что контрастировало с предыдущим правлением. "Ни одна королева никогда так не любила своего повелителя и не окружала его и его детей такой лаской. И король тоже любил их, и они так любили друг друга, что во всем были единомышленниками", — говорит Филипп Муске.
Можно ли перенести эти идеальные супружеские отношения на политическую сферу? Вмешивалась ли Бланка в дела правления во время царствования Людовика VIII, и если да, то каким образом? Из документов следуют два противоречащих друг другу наблюдения. С одной стороны, некоторые хронисты считают Бланку доминирующей фигурой в семейной паре, диктующей королю политические решения. "Король Людовик был человеком, настолько привязанным к своей жене, что подчинялся ей во всем", — пишет Матвей Парижский. С другой стороны, она почти не фигурирует в официальных актах: ее имя упоминается только в трех из 453, составленных в правление Людовика VIII, и из этих трех, два не имеют политического значения: основание часовни в Парижском соборе с учреждением аннуитета для некролога их сына Филиппа; упоминание ее имени как получателя пожертвования в завещании короля. Единственным более значимым документом является подтверждение для кастелянств Бапаума, Ленса и Хесдина как части ее личного удела в 1224 году, подтверждение, полученное по ее просьбе, что позволяло ей иметь личный доход, который мог быть использован для вознаграждения приближенных за определенные услуги. Кроме этих трех упоминаний, она фигурирует только в счетах расходов на потраченные ей суммы: например, 1.852 ливров и 4 денье за первую треть 1226 года, от общей суммы расходов в 37.480 ливров. Это означает, что королевская казна выделила на нее 4,9 % из бюджета, что весьма существенно.
Молчание официальных документов неудивительно: с увеличением числа актов формулировки канцелярии становятся короче, суше, в них больше не упоминаются обстоятельства, при которых были приняты решения, вопреки обычаю, который еще преобладал при Людовике VI и Людовике VII. Однако из других источников мы знаем, что Бланка несколько раз вмешивалась в политические дела и давала свое согласие, например, на поход против альбигойцев, который стала роковым для ее мужа. Она также предпринимала инициативы в отсутствие короля, например, организовала большую процессию в 1224 году, чтобы попросить божественной помощи во время кампании Людовика в Пуату. Она также поддерживала создание новых религиозных орденов, в частности, доминиканцев, с которыми ей было приятно дискутировать. В 1226 году магистр ордена, Журдан Саксонский, писал: "Она говорила мне об их делах своими словами, с удивительной фамильярностью".
В отсутствие документов, прямо указывающих на роль Бланки, очень трудно оценить, какую роль она сыграла в делах правления. Тем более что царствование Людовика VIII было таким коротким — чуть более трех лет, — что он, вероятно, не успел полностью развить свои навыки государя. Жиль Парижский вполне мог сказать, что "Людовик VIII управлял королевством с твердостью, расширяя и укрепляя дело своего отца", а Гонорий III вспоминает "львиное сердце короля, который управлял королевством галлов и в то же время был щитом церкви", но кажется, что этот король-"львиное сердце" был довольно слабым и впечатлительным, и очень домашним человеком. "Он не предавался обжорству, выпивке или разврату, ему было достаточно жены", — говорится в хронике Турского Анонима, чего явно недостаточно, чтобы стать великим государственным деятелем. Сдерживаемый своим отцом, направляемый Гереном, Бартелеми де Руа и Жаном де Несле, он был человеком, постоянно находящийся под влиянием, а его супруга, по-видимому, играла важную роль в ведении государственных дел. Показательно, что именно к ней обратился Папа 20 мая 1224 года, чтобы попросить ее вмешаться для оказания помощи латинскому императору Константинополя Роберту де Куртенэ. Гонорий III попросил "свою дражайшую дочь во Христе, прославленную королеву Франции" использовать свое влияние, которое он считал значительным, чтобы король прислал Роберту "быструю и подходящую" помощь: "Мы просим Ваше Величество, мы призываем Вас и увещеваем Вас с величайшей настоятельностью, чтобы Вы заботливо поощряли короля, Вашего мужа, действовать таким образом".
Правительство, бароны и "дело" Тибо Шампанского
Бланка, которая уже двадцать три года была супругой наследного принца, была хорошо знакома с персоналом правительства, в который входили как старые слуги Филиппа Августа, так и члены внутреннего круга бывшего "молодого двора". Смена правления не означала перемен в правительстве, преемственность в ведении политики очевидна. Ее воплощением стал старый брат Герен, епископ Санлиса, которого Людовик VIII возвел в должность канцлера. Герен был незаменимым человеком, благодаря своему опыту, связям и престижу, даже если представители средней аристократии, более молодые и давние спутники короля, хотели бы, чтобы этот 66-летний человек был уволен в их пользу. Король поручил ему важные задания, такие как переговоры с Англией и руководство группой клерков, ответственных за составление обширного описания королевства. Он участвовал во всех Советах, руководил администрацией и был в некотором роде прототипом кардиналов-премьер-министров, которыми впоследствии стали Ришелье и Мазарини.
Герену противостояли молодые люди, представлявшие средний слой дворянства, честолюбивые и нетерпимые к опеке, которую епископ Санлиса осуществлял над государем: камергер Бартелеми де Руа, коннетабль Матье де Монморанси, виночерпий Робер де Куртенэ и Жан де Несле, фаворит королевской четы. Эти люди составляли ядро королевского совета, который, сократился до нескольких членов семьи, к которым можно добавить случайных советников, таких как Жан Клеман, граф Сен-Поль, Готье, сеньор де Авен и де Гиз. Большие собрания Curia regis, на которые все реже приезжали крупные вельможи, становились все более редкими. За все царствование Людовика VIII их было 25, а присутствовало на них на них менее двадцати знатных баронов, как, например, в Туре 24 июня 1224 года, где рассматривалось дело трех епископов, не явившихся на военную службу: там присутствовало 17 человек, включая шесть епископов. Роль великих придворных чинов также уменьшилась, и их титулы постепенно стал чисто почетными, хотя они по-прежнему иногда прикладывали свою печать для подтверждения подлинности королевских решений. Король теперь запечатывал свои письма только своей личной печатью. Передача по наследству должности маршала также исчезла, и даже Герен, изможденный, в последние месяцы правления вмешивался в дела все реже. Однако он так и умер на посту канцлера в 1227 году.
Такое развитие событий, имевшее тенденцию к укреплению власти короля путем концентрации принятия решений в руках небольшой группы доверенных людей из средней аристократии, могло только усилить влияние Бланки Кастильской, которая находилась в полном согласии с государем и его советниками. Финансами по-прежнему управлял тамплиер Эймар, и по-прежнему не было разделения между государственными финансами и финансами королевского двора и двора королевы. Экстравагантные раздачи, предусмотренные в завещании Филиппа Августа, явно не были выполнены, поскольку казна оставалась полной, что давало королю значительные финансовые средства.
