Кардинал Франжипани немедленно взял дело в свои руки со свойственной ему энергией. 30 ноября 1225 года он созвал церковный собор в Бурже, на котором попросили присутствовать графа Тулузского. Последний, чтобы загладил свою вину, пообещал бороться с ересью катаров и принести оммаж королю. Но ничего из этого не сделал. Легат, который с самого начала был настроен осудить его, заявил, что не может его простить, и 28 января 1226 года на соборе в Париже отлучил его от церкви и передал его владения королю, который через два дня принял обет крестоносца и начал подготовку к крестовому походу, а Амори де Монфор уступил ему все свои права на завоеванные земли. Удовлетворенный таким ходом дел Папа отказался предоставить разрешение на брак между Генрихом III и Иоландой, дочерью Пьера Моклерка, что вызвало недовольство последнего. Для финансирования экспедиции церковь Франции должна была предоставить десятую часть своих доходов в течение пяти лет. Всем участникам крестового похода были дарованы обычные индульгенции, а король мог свободно распоряжаться завоеванными землями.
11 мая Людовик VIII выехал из Парижа в Бурж, место сбора армии. Там собрались старые знакомые: Филипп Юрпель, Жан де Несле, Амори де Монфор, граф Сен-Поль, Юбер де Боже, Ангерран де Куси, граф Блуа, Готье д'Авен, Бушар де Марли, Роберт де Куртенэ, Савари де Молеон, графы Шалон-сюр-Марн и Осер, Аршамбо де Бурбон, Этьен де Сансер, Филипп де Намюр. Не прибыли пока только Тибо Шампанский и Пьер Моклерк, которые явно тянули время. Духовенство также было в полном составе: Гийом Корнут, архиепископ Санса, архиепископ Реймса, епископы Труа, Арраса, Нуайона, Лиможа, Трегье и Камбрэ, к которым вскоре присоединились другие, а также аббат Сен-Дени. Столкнувшись с таким собранием, Лангедок забеспокоился: воспоминания о разрушениях и резне, совершенных во время предыдущих экспедиций, были еще свежи в памяти каждого жителя. Несколько сеньоров поспешили в Бурж, чтобы изъявить свою покорность "Мы жаждем поместить себя в тени ваших крыльев", — писал королю сеньор Лаурака. Пять архиепископов и одиннадцать епископов Юга признали сюзеренитет короля; архиепископ Нарбонны добился подчинения Нима и Кастра.
Кто же должен был командовать такой внушительной армией? Поскольку король присутствовал лично, теоретически командование перешло к нему. Но с ним был его стратег, бесподобный брат Герен, епископ Санлиса, который не был в восторге от этой новой авантюры. Между ним и легатом, который навязывал свои планы и который, как представитель Папы, считал себя естественным лидером крестового похода, существовало негласное соперничество. Хронист Роджер Вендоверский обвинял легата в том, что он был ответственен за все это дело по материальным, а не духовным причинам: "Очевидно, что несправедливая война велась скорее ради алчности, чем для истребления еретического разврата". Более того, похоже, что Герен покинул армию во время кампании, чтобы вернуться в Париж, поскольку его присутствие не упоминается во время смерти короля. Был ли его отъезд результатом разногласий с Франжипани? Мы не знаем.
Людовик VIII оставил в Париже команду управленцев, во главе с Бартелеми де Руа, которая должна была заниматься текущими делами. Что касается его супруги, то здесь есть небольшая загадка. Король оставил ее в Париже? Она приехала с ним в Бурж? Или даже в Авиньон? В основных хрониках об этом не ничего не говорится. Николя де Брей, автор Gesta Ludovici VIII Francorum Regis (Подвиги короля франков Людовика VIII), довольствовался тем, что придумал мелодраматическую сцену разлуки двух супругов, в смехотворно театральном отрывке: "Боль и стоны королевы в момент ухода короля, ее мужа, не поддаются описанию. Она срывала свои пурпурные одежды из Тира. Руками она била себя в грудь и показывала боль, которая гложет ее сердце. Брошенная на берегу моря вероломным сыном Эгея, юная Ариадна заставила берег огласиться криками своего отчаяния…". Что кажется несомненным, так это то, что Людовик нашел способ сделать ее беременной до своего отъезда. Проблема вот в чем: рождение маленького Карла датируется хроникой Сен-Дени концом марта 1227 года, что подразумевает зачатие в конце июня 1226 года. Однако король отсутствовал в Париже с 11 мая, а 16 мая покинул Бурж. Либо хронист ошибся в дате, либо Бланка сопровождала армию в Авиньон, либо еще что… Но отсутствие скандальной реакции современников исключает любые подозрения. Гипотеза об ошибке с датой в хронике кажется наиболее вероятной.
Поэтому 16 мая 1226 года армия выступила из Буржа и направилась на юг вдоль левого берега реки Роны. 7 июня она прибыла в окрестности Авиньона, города, который вместе с графством Венессен входил в состав графства Тулуза, и где нашли убежище многие катары. Город был укреплен. Начались переговоры. Жители заявили, что готовы открыть ворота и предоставить 50 заложников в обмен на сохранение их жизни и имущества. Но по недоразумению, когда Готье д'Авен подошел с войсками к стенам, они испугались и закрыли ворота. "Измена!" — поспешил заявить легат и приказал взять город штурмом, "чтобы очистить Авиньон и отомстить за оскорбление Христа". Осада началась в неблагоприятных условиях, при сильной жаре. Снабжение провизией было затруднено, так как Раймунд VII заранее опустошил окрестности. В осадном лагере началась дизентерия; 8 августа, во время одного неудачного штурма, был убит граф Сен-Поль. Пьер Моклерк и Тибо Шампанский решили покинуть армию, объявив, что они отслужили свои 40 дней. Король поговорил с Тибо на повышенных тонах, и тут же распространился слух, о котором сообщают хронисты Роджер Вендоверский и Матвей Парижский, что граф Шампанский хочет уехать к своей возлюбленной королеве Бланке Кастильской. Тибо уехал из армии под насмешки и оскорбления. Наконец, 9 сентября, после трех месяцев осады, голодающие авиньонцы капитулировали. Условия сдачи были суровыми: выплата 6.000 марок серебра, разрушение укреплений, поставка оружия и строительство за счет города замка, в котором должен был разместиться королевский гарнизон.
Это был трудный, но решительный успех. Весть о падении Авиньона вызвала панику в Лангедоке. "Такой страх, такое изумление охватили жителей всей страны, что города, до тех пор не покоренные и все еще мятежные, послали своих депутатов с дарами, чтобы объявить, что они сдаются и готовы подчиниться", — писал Николя де Брей. Ним, Бокэр, Монпелье, Нарбонн и Каркассон сдались. Выступления в поддержку короля множились. Людовик вознаграждал за верность, даровал награды, утверждал королевскую администрацию и сокращал муниципальные свободы. Он также был безжалостен к наемникам, которые были на службе у Раймунда VII, в Авиньоне они были истреблены. В октябре, в Памье, он постановил, что все имущество и земельные владения, отобранные у еретиков, перейдут к короне, и усилил меры по отлучению от церкви, начатые легатом. Епископы, аббаты и города должны были принести клятву верности.
Смерть Людовика VIII и проблема регентства (8 ноября 1226 года)
Осталось только взять столицу графства, Тулузу. Но на дворе уже был октябрь и осаду такого масштаба предпринимать было слишком поздно. Поэтому вопрос был отложен до следующего года, и король снова отправился в Париж через Центральный массив. По дороге он заболел. Несомненно, это была дизентерия, подхваченная при осаде Авиньона, которая унесла жизни нескольких знатных людей: Гийом де Жуанвиль, архиепископ Реймса, Филипп де Куртенэ, граф Намюра, и Бушар де Марли умерли в сентябре и октябре. Но в окружении короля шептались об отравлении, и подозрения пали на Тибо Шампанского. Его недавний спор с Людовиком, поспешный отъезд из армии, предполагаемая любовь к королеве: казалось, все обвиняет его, и хронисты Роджер Вендоверский и Матвей Парижский не удержались от своих предположений. 3 ноября король, находясь в самом тяжелом состоянии, вынужден был остановиться в Монпансье, к северу от Клермона. Там, рассказывает хронист Гийом Пюилоранский, Аршамбо де Бурбон предложил не очень католическое, но, видимо, очень эффективное средство, способное реанимировать умирающего ― заняться любовью с хорошенькой девственницей. «Его болезнь, как говорили, была из тех, что поддаются лечению совокуплением с женщиной. Как я узнал от заслуживающего доверия человека, благородного Аршамбо де Бурбона, который был в свите короля, когда он узнал, что этот принц должен насладиться объятиями женщины, он нашел прекрасную девственницу из хорошей семьи и научил ее, как предложить себя королю, сказав ему, что она пришла не из желания получить удовольствие, а чтобы вылечить его болезнь, о которой она слышала. Днем он велел своим камергерам привести ее в комнату короля, пока тот спал. Король, проснувшись и увидев ее рядом с собой, спросил ее, кто она и как попала сюда. После этого она рассказала ему, все как ее учили, о причине своего присутствия. Король поблагодарил ее и сказал: "Я не нуждаюсь в тебе, дочь моя. Ни за какую цену я не могу совершить смертный грех". Затем, призвав господина Аршамбо, он приказал ему жениться на ней с честью». В это трудно поверить.
