С самого начала диспута она успокаивает рабби Иехиэля: "Мы намерены защитить вас и все ваше имущество. Любой, кто посмеет плохо обращаться с вами, будет считаться преступником. Мы знаем о тех иммунитетах, которые предоставлены вам самим Папой". Затем, когда Иехиэль отказывается дать клятву, потому что это противоречило его вере, королева вновь встала на его защиту: "Поскольку это так болезненно для него и поскольку он никогда не клялся, пусть он не клянется".
Это подводит нас к самой сути вопроса. Николас Донин, возглавлявший обвинение, спросил Иехиэля: "Разве не ты в своем Талмуде покрыл нашего Мессию, Иисуса, оскорблениями?" Талмуд содержит непристойные высказывания о некоем Иисусе, который в итоге был ошпарен горшком с экскрементами. Иехиэль отвечает, что этот Иисус не имеет ничего общего с тем, о котором говорится в Евангелиях: имя Иисус так же распространено в Израиле, как Людовик во Франции, и в любом случае текст был написан задолго до времени Христа. Обращаясь к Бланке он сказал: "О, моя королева, не обращайте внимания на его вопрос, потому что Талмуд — древняя книга, и до сих пор никто на нее не нападал. Священник Иероним знал весь наш закон так же хорошо, как и Талмуд: если бы он нашел в нем унизительные слова, он не допустил бы его к нам". И тут снова Бланка Кастильская защищает евреев, заявляя христианским богословам: "Почему вы делаете себя такими ненавистными? Вы можете видеть, что то, что он сказал, — к вашей чести, и что не о нашем Боге идет речь в рассказе об ошпаренном экскрементами. Вы стремитесь заставить его сказать что-то к вашему стыду". И, обращаясь к Йехиэлю: "Я хочу, чтобы ты рассказал мне правду о вере вашей религии. Это другой Иисус, а не тот, которому поклоняемся мы, христиане?" Ответ: "Наши предки не говорили о твоем […] и не о нем они произносили эти слова".
Слова, приписываемые Бланке в этом рассказе Иехиэля, действительно подозрительны. Тем не менее, дискуссия 1240 года не была завершена сразу. Расследование продолжалось в последующие месяцы, и Готье Корнут также показал себя довольно благосклонным к евреям. Когда он умер в апреле 1241 года, доминиканец Тома де Кантимпре заявил, что это была божественная кара. Наконец, ректор университета, Эд де Шатору, добился осуждения Талмуда в июне 1241 года на трех основаниях: 1. Неоправданный авторитет Талмуда по отношению к Библии делает его препятствием для обращения евреев; 2. Талмуд полон абсурдных и непристойных басен; 3. Талмуд оскорбителен, богохулен и является учебником ненависти. Следовательно, все копии Талмуда должны быть сожжены. Людовик IX действительно уничтожил 22 повозки с Талмудом в 1242 году. Папа Иннокентий IV, сменивший Григория IX в 1243 году, сказал, что это хорошо, но этого недостаточно: остались еще некоторые, писал он Людовику 9 мая 1244 года. И вскоре произошло второе аутодафе. Однако в 1247 году, возобновив обычную политику равновесия, проводимую Папами в этой области, Иннокентий 12 августа попросил Эда де Шатору вернуть оставшиеся экземпляры владельцам после того, как из них будут удалены отрывки, оскорбляющие христианскую веру. Однако Эд добился разрешения продолжить уничтожение, и 15 мая 1248 года Гийом Овернский, епископ Парижа, произнес публичное осуждение Талмуда.
Говорить о веротерпимости Бланки Кастильской в отношении евреев было бы, несомненно, анахронизмом, если только не вернуть этому термину его средневековое значение. Бланк разделяла общее мнение культурных христиан своего времени: евреев, чьи предки были виновны в смерти Христа, нужно и охранять, и защищать как живые доказательства божественного наказания; держать их в подчиненном положении в знак их порицания и одновременно спасения, предназначенного для добрых христиан. Они, в некотором смысле, являлись совестью последних, и именно поэтому их нельзя убивать. Идеальным было обратить их в свою веру, и таким образом успокоить свою совесть. Королева даже согласилась стать крестной матерью новообращенных евреев. Так, в Бомон-сюр-Уаз в 1243 году была крещена еврейка, получившая имя Бланка, а один из ее сыновей — Людовик. Это был чисто пропагандистский трюк, распространителем которого выступил Гийом де Сен-Патюс: "Святой король привел к крещению и крестил в замке Бомон-сюр-Уаз еврейку и трех ее сыновей и дочь этой же еврейки, и святой король, его мать и его братья стояли у купели во время крещения упомянутой еврейки и ее детей".
Соперничество Бланк Кастильской и Маргариты Прованской
Соправление Бланк Кастильской и ее сына, если снова воспользоваться выражением Жака Ле Гоффа, действовала в полном объеме в течение 1240–1245 годов, при этом невозможно было определить, кто играл главную роль в проведении политики, или заметить малейшие разногласия в решениях. Если иногда и возникали разногласия, то они больше относились к частной сфере, а растущая роль Маргариты Прованской, "молодой королевы", как ее теперь называли хронисты и придворные, подразумевала, что другая уже не очень молода; вероятно, Бланка, которой теперь было за пятьдесят, не оценила этот семантический сдвиг. В 1240 году Маргарите было 20 лет. До этого момента Бланка считала ее ребенком, который не мог затмить своим престижем и опытом достойную королеву-мать. Потом ребенок вырос, стал красивой молодой женщиной, центром кружка поэтов и трубадуров, который мог соперничать с кружком Бланки. Именно в это время, около 1237–1240 годов, например, Гийом де Лоррис создал свой Roman de la Rose (Роман о розе) в котором мы видим, как Старость, Жадность и Ревность "держат в плену розу" в саду, обнесенном стеной, молодую женщину, которая была замужем, но все еще бездетна. Это о Маргарите в саду дворца Сите? Молодая женщина без детей: это было слабым местом Маргариты, и пока что она не справилась со своей главной миссией. Поговаривали даже о возможном разводе. И прежде чем это произойдет, Бланк взяла свою сноху в паломничество к могиле Св. Тибо, который имел репутацию человека, делающего женщин плодовитыми. И, по совпадению, Маргарита забеременела и родила в 1240 году. Оказалось, что она не была стерильной. Конечно, ребенок был всего лишь девочкой, но это была лишь пробная попытка, и сама Бланка в первый раз не добилась ничего лучшего. Ребенка назвали Бланкой, но она умерла в 1243 году. Процесс, однако, пошел. В 1242 году родилась еще одна дочь, Изабелла, а в 1244 году, наконец, сын, Людовик. Маргарита больше не была ребенком, она стала соперницей Бланки.
Отношения между Бланкой Кастильской и Маргаритой Прованской вызвали много слухов, много комментариев и заставили пролить много чернил. Не в последнюю очередь из-за знаменитых отрывков из Vie de Saint Louis (Жизни Святого Людовика), в которых Жуанвиль описывает Бланку как ревнивую к своей снохе и пытающуюся предотвратить интимные разговоры между супругами:
Королева Бланка причинила королеве Маргарите немало страданий, поскольку она не терпела, когда ее сын находился у своей жены, разве что вечером, когда он отправлялся с ней спать. Замок, где больше всего любили жить король и королева (потому что покои короля были наверху, а королевы внизу), находился в Понтуазе. И они говорили о своих делах на винтовой лестнице, что вела из одних покоев в другие; и устраивались они так, что привратник, завидев входящую в покои сына королеву, стучал жезлом в дверь, и король бегом возвращался в свою комнату, чтобы мать застала его там; и так же поступал привратник королевы Маргариты, чтобы королева Бланка, являясь к ней, заставала ее у себя.
