Бланка вела себя в этом вопросе так, как будто Лангедок был ее личным владением. В следующем, 1241 году, она также действовала по собственной инициативе во время восстания Гуго де Ла Марш в Пуату. Дело было серьезным. Все началось в июне, когда Людовик IX и его мать решили посвятить в рыцари Альфонса, брата короля, достигшего 21 года, и передать ему в апанаж, графство Пуату, как это было предусмотрено в завещании Людовика VIII.
Инвеститура состоялась в Сомюре 24 июня, и, как и подобает, сопровождалась большими празднествами, торжествами и банкетами. Мы имеем хорошее описание этого события в Vie de Saint Louis (Жизни Святого Людовика) Жуанвиля, впервые присутствовавшим при дворе. Тогда он был всего лишь 17-летним оруженосцем, ослепленным зрелищем:
Король держал большой двор в Сомюре, в Анжу; и я был там, и свидетельствую вам, что это было лучшее общество, какое я когда-либо видел. Ибо за столом восседал король, подле него граф де Пуатье, которого он только что посвятил в рыцари в день святого Иоанна; а за графом де Пуатье сидел за столом граф Жан де Дрё, которого он тоже недавно посвятил в рыцари; за графом де Дрё обедал граф де ла Марш; за графом де ла Маршем — добрый граф Пьер Бретонский. А перед королевским столом, напротив графа де Дрё, обедал монсеньор король Наваррский, в котте и плаще из бархата, красиво украшенном ремнями, пряжками, и в золоченом головном уборе; а я прислуживал ему […]
Король устроил этот праздник в залах Сомюра, и говорили, что возвел их для своих больших празднеств великий король Генрих Английский. И залы были выстроены на манер клуатров белых монахов; думаю, что столь большие помещения вряд ли где найдутся. И я вам скажу, почему мне так кажется; ибо у стены галереи, где обедал король, окруженный рыцарями и сержантами, занимавшими обширное пространство, сидели за столом еще двадцать епископов и архиепископов.
В рассказе Жуанвиля о королевском дворе говорится о великолепии костюмов, изысканности блюд и разнообразии развлечений. И на этом пиру настоящей королевой была Бланка Кастильская. Она занимала почетное место, напротив короля и наравне с ним: "а за епископами и архиепископами, напротив их стола, в главной галерее, со стороны, противоположной той, где ел король, восседала королева Бланка, его мать".
После этих торжеств двор направился в Пуатье для церемонии инвеституры Альфонса и получения оммажа от его пуатевинских вассалов, а Бланка вернулась в свой замок в Этампе после остановки в Лоррисе. В Пуатье среди вассалов нового графа были Гуго де Лузиньян, граф Ла Марш, и его жена Изабелла Ангулемская, мать короля Англии. Для них оммаж Альфонсу был особенно унизителен, их понизили до ранга простых вассалов, и, кроме того, они должны были согласиться на переуступку территории Они и Сен-Жан-д'Анжели, которые были обещаны им в качестве приданого Изабеллы Французской, если бы она вышла замуж за их сына, чего не произошло. А затем, в Пуатье, Изабелла Ангулемская была намеренно унижена королем, который проявил в этом случае подлость и чванство, чего никак нельзя было ожидать от будущего святого. В любом случае это была большая ошибка с его стороны. Он заставил Изабеллу ждать три дня, прежде чем дать ей аудиенцию; когда же ее представили королю, ее не пригласили сесть, а король и некоторые из его приближенных расположились на кровати: "Они не позвали меня, не усадили, и это было сделано нарочно, чтобы унизить меня перед народом. И вот я, как презренная и жалкая служанка, стояла перед ними, посреди толпы. Когда я входила и выходила, они, как ты видел, не делали вид, что встают, из презрения ко мне, как и к тебе", — говорила Изабелла своему супругу, согласно отчету одного из шпионов Бланки, о котором мы еще поговорим.
Для Изабеллы, королевы Англии, вдовы Иоанна Безземельного и матери Генриха III, это было слишком. В ярости на короля, а также на своего супруга, графа Ла Марш, которого она упрекала в бесхарактерности, она бросилась в замок Лузиньян, где Гуго принимал Людовика и Альфонса, приказала погрузить на телеги мебель, постельные принадлежности и посуду и отправилась в свой замок в Ангулеме, заявив мужу во время ужасной сцены: "Уходи, уходи, мерзкий из всех. Вы — презренный человек, позор целого народа, вы, который только что с почестями принял тех, кто лишил вас наследства. Я больше никогда не хочу вас видеть".
Тогда Гуго де Лузиньян решил все-таки отреагировать. Он собрал в Партене несколько пуатевинских сеньоров, а также графа д'Э, которые дали клятву бороться против короля, клятву, которая была повторена в Ангулеме перед Изабеллой. Затем они связались с английским сенешалем Гаскони, аквитанскими сеньорами, которые были вассалами Генриха III, и мэрами Бордо и Байонны. С их помощью планировалась атака на Ла-Рошель, которая должна была быть блокирована с моря кораблями из Байонны, профинансирована бордосцами и осаждена с суше войсками Гуго де Лузиньяна.
Именно в этот момент буржуа из Ла-Рошели, шпион на службе Бланк Кастильской, отправил королеве-матери подробный отчет, в котором рассказал ей о том, что готовилось, и даже дал совет, какие решения следует принять. Этот исключительный документ хранящийся в Национальной библиотеки, обнаруженный и опубликованный в 1856 году Леопольдом Делисле, является пергаментом размером 40×17 см, сложенном в несколько раз, что уменьшает его до квадрата 5×5 см, завязанного лентой и запечатанного зеленым воском. Текст на латыни, написанный мелким, убористым почерком, с многочисленными сокращениями, адресован Domine Regine Francorum (Госпоже королеве Франции) и раскрывает некоторые аспекты разведывательной службы Бланки. Анонимный автор был культурным человеком, в совершенстве владеющим латынью и частым гостем в высших кругах Ла-Рошели. Время от времени он приезжал в Париж, где лично докладывал новости королеве-матери. "Вскоре после моего возвращения от вас из Парижа, проезжая через Лузиньян, я услышал несколько правдивых вещей, которые я записываю своей рукой, чтобы вы обратили на них внимание, […] эти вещи, действительно, я знаю, интересны для вас и для сира короля. Клянусь, я не хочу и не должен их замалчивать", — пишет он в предисловии. Далее мы узнаем, что у него были информаторы, одному из которых удалось внедриться в ряды заговорщиков. Несомненно, сам он являлся известным человеком, поскольку утверждал, что Изабелла Ангулемская была предупреждена, что он плохо отзывался о ней во время своего последнего пребывания в Венсене, и по этой причине он должен быть очень осторожен, опасаясь быть раскрытым.
Так он раскрыл весь заговор, о котором мы только что говорили, и дал совет Бланке Кастильской, что она должна немедленно действовать против Гуго и Изабеллы, пока дело не переросло в полномасштабную войну, "ибо ваша земля Пуату сегодня, слава Богу, в лучшем состоянии, чем когда-либо во времена королей Англии". Он пишет как хороший знаток местной ситуации, и его советы здравы:
Госпожа, мир — это великое благо, а война — смертный грех. […] И я верю, что приговор Божий падет на мятежников, хотя бордосцы и гасконцы обещали им, если понадобится, пятьсот рыцарей, пятьсот сержантов и арбалетчиков и тысячу пеших солдат. Но все это я не оцениваю в стоимость яичной скорлупы, ибо хорошо знаю графа и страну: они не посмеют сдвинуться с места. Поскольку граф де Ла Марш и другие имеют свои замки вооруженными и защищенными, прошу вас, мадам, приказать мэру Ла-Рошели и других городов, если вы сочтете это целесообразным, хорошо охранять ворота, чтобы никто неизвестный не вошел внутрь. На самом деле я знаю, в глубочайшей тайне, что некоторые люди должны поджечь город и что им за это заплатили. […] Пожалуйста, попросите мэра и прево выдворить молодых бездельников, которые открыто содержат публичные дома в Ла-Рошели. В нашем городе начались многочисленные беспорядки, и именно в этих борделях были убиты двое мужчин.
