Целый ряд мер морального и религиозного характера завершил подготовку крестового похода: молитвы, проповеди, посты, процессии, усиление репрессий против евреев, запрет на турниры и частные войны, на чрезмерное питание и богатую одежду, освобождение крестоносцев от налогов и отмена процентов по их долгам. Пока король был в крестовом походе, королевство должно было быть похоже на огромный монастырь, где все подданные должны были зарабатывать духовные заслуги своими молитвами и аскезами, чтобы Бог увенчал предприятие успехом. Папа со своей стороны добавил несколько милостей: отпущение грехов всем, кто предоставил корабли, отлучение пиратов, нападавших на корабли крестоносцев, от церкви, а также христиан, торговавших с сарацинами или отрекшихся от обета крестового похода, разрешение крестоносцам в течение трех лет получать доходы от церковных владений и, конечно, вечное спасение для всех погибших. Паноптикум завершен. И если не все меры были действительно эффективными — вряд ли, например, пираты дрогнули бы при мысли об отлучении от церкви! — Но они демонстрируют попытку мотивировать крестовый поход, который не вызывал широкого энтузиазма.
Единоличное правление Бланки Кастильской, (1248–1249)
Бланка Кастильская, как мы уже видели, была не в фаворе. Ее последняя попытка добиться отказа Людовика от крестового похода, по-видимому, была предпринята в начале 1248 года. Но к тому времени было уже слишком поздно. Ей оставалось только молиться о том, чтобы все прошло хорошо: были сделаны подарки аббатствам, затем 26 апреля, состоялся перенос тернового венца в Сент-Шапель. Наконец, 12 июня состоялся великий отъезд короля. Людовик приехал в Сен-Дени вместе со своими братьями; он принял орифламму, а легат вручил ему посох и перевязь паломника. После этого король вернулся в Париж; выслушал мессу в Нотр-Дам, и принял участие, босиком, в процессии в королевское аббатство Сент-Антуан-де-Шам, и, наконец, уехал в Корбей, где остановился на два или три дня, чтобы уладить некоторые дела. Самым важным из них была передача власти его матери, которая произошла на пленарном заседании королевского Совета в госпитале Корбей, который опекала Бланка. Это была формальная церемония, поскольку дня отъезда, конечно же, ждали не для того, чтобы определить детали организации правительства во время отсутствия короля.
Бланка Кастильская получила полную власть назначать и увольнять бальи и прево, а также всех представителей центрального и местного правительства; она могла наделять церковными достоинствами и льготами, давать разрешение на избрание епископов и наделять их королевскими милостями; она могла принимать решения по вопросам общей политики и взимать налоги. Это были более широкие полномочия, чем те, которые Филипп Август предоставил своей матери во время крестового похода 1189–1190 годов. Тем самым Людовик IX продемонстрировал свою абсолютную уверенность в политических способностях Бланки Кастильской. Он дал ей все полномочия, с одним ограничением: он сохранял за собой королевскую печать, которая была необходима для удостоверения подлинности законодательных постановлений.
С этой оговоркой Бланка Кастильская получила свободу действий. Никто не мог ей противостоять, потому что король взял с собой не только всех великих баронов, но и свою супругу, Маргариту Прованскую, и трех своих невесток с их мужьями, его братьями. Это решение было не таким противоречивым, как кажется. Крестовый поход, конечно, не был туристическим круизом, но это было путешествие, которое могло длиться очень долго, и во время борьбы с мусульманами король должен был продолжать заботиться о продолжении рода, за время своего шестилетнего отсутствия у Людовика IX родилось трое детей: Жан-Тристан в 1250 году, Пьер в 1251 году, Бланка в 1253 году, и его невестки также рожали в Святой Земле. Прецеденты для этого были: Людовик VII также взял в крестовый поход свою супругу Элеонору Аквитанскую, как и Ричард Львиное Сердце, который женился на Беренгарии Наваррской на Кипре. Однако, поскольку Людовик IX запретил своим баронам брать с собой супруг, он был вынужден в значительной степени терпеть проституцию, что было серьезным нарушением его морального кодекса, но мерой элементарной справедливости и уступкой человеческой природе. Быть крестоносцем — не значит не быть человеком!
Уладив последние детали, Людовик покинул свою мать. "Прекрасный и нежный сын, я больше никогда тебя не увижу", — так сказала она ему, по словам Менестреля из Реймса. Это была хорошая возможность для постановки душераздирающего прощания, которое могло бы напомнить нам, что в 1226 году Бланка также во время отъезда в крестовый поход видела своего мужа в последний раз. По словам Менестреля, который, несомненно, добавляет пафоса, королева-мать сопровождала своего сына еще три дня, пока он не приказал ей вернуться:
"Моя добрая мать, по вере, которой я обязан тебе, возвращайся. Вам есть чем заняться, ведь я назначил вас опекуном моих троих детей, Людовика, Филиппа и Изабеллы. Я не легкомысленно доверил их вам, ибо уверен, что о них будут хорошо заботиться и что мое королевство будет хорошо управляться". Тогда королева, его мать, ответила ему, плача от умиления: "Дорогой сын, что ты имеешь в виду, когда приказываешь мне немедленно вернуться? Как может мое сердце вынести расставание с тобой? Оно должно быть тверже железа, чтобы не расколоться на две части, ведь ты был самым лучшим сыном для своей матери". При этих словах благородная дама упала в обморок на руки своего сына, который поспешил подхватить ее. Как только она пришла в себя, она опустилась на колени и сказала ему, перед уходом: "Увы, прекрасный дорогой сын, я никогда больше не увижу тебя в этой земной жизни".
Вернувшись в Париж, Бланк Кастильская организовала свое правительство. Она была окружена советом компетентных людей, среди которых преобладали церковники: Жан де ла Кур, епископ Эврё, Гийом де Бюсси, епископ Орлеана, Адам де Шамбли, епископ Санлиса, Гийом Овернский, епископ Парижа, затем его преемник Рено де Корбей, Филипп Беррюйер, архиепископ Буржа, Эд Риго, архиепископ Руана, Анри Корнут, архиепископ Санса, Этьен, декан Сент-Этьен Орлеанский, к которым следует добавить несколько дворян, таких как братья Ги и Эрве де Шеврёз, Жоффруа де ла Шапель, Рено де Три, Пьер д'Эрненкур, Николя де Овилье и Этьен де Сансер. За четыре года своего правления, с 5 июня по декабрь 1248 года, Бланка издала 43 акта: 12 в 1249 году, 7 в 1250 году, 9 в 1251 году, 10 в 1252 году. Все они касались текущих дел: выделения дарений, гарантий по кредитам, возмещения расходов, исполнения решений, принятых по итогам расследования 1247 года, взыскания сумм, причитающихся по судам. В течение этих четырех лет мы даже становимся свидетелями институциональной инновации, когда судебные заседания курии участились. Парламенты, постепенно становились отдельными судебными органами. "Начиная с 1250 года, их автономная функция неоспорима", — пишет Жерар Сивери, приводя конкретные случаи. Парламент от 21 февраля 1250 года, во время которого было достигнуто соглашение между горожанами и епископом Шалона; парламент 1251 года, который принял решение о расследовании тяжбы между владыкой Пуа и эшевенами этого небольшого городка; парламент сентября 1251 года, во время которого Бланка сама присутствовала при подписании соглашения между коммуной Нуайон и аббатством Сент-Элой. Управление регента было эффективным и иногда новаторским. Вначале ей помогал ее сын Альфонс де Пуатье, который присоединился к брату в крестовом походе только 25 августа 1249 года. Что касается Людовика, то он был в курсе дел королевства и принимал множество решений, не всегда эффективных, поскольку новости доходили до него с опозданием в несколько месяцев. Но он был полностью уверен в способностях своей матери. И в этом он был прав.
