Отношение Бланки к крестовым походам было неоднозначным. Вся ее жизнь была отравлена идеей крестового похода, начиная с поражения ее отца в бите против Альмохадов при Аларкосе в 1194 году, до смерти ее сына Роберта и пленения ее сына Людовика в Египте в 1250 году: Крестовый поход Реконкисты в Испании, крестовый поход против альбигойцев во Франции, в котором она потеряла мужа в 1226 году, Константинопольский крестовый поход в 1204 году, детский крестовый поход в 1212 году, пятый крестовый поход на Восток в 1217 году, крестовый поход Фридриха II в 1229 году, крестовый поход баронов в 1239 году, крестовый поход Людовика IX в 1248 году, крестовый поход "пастушков" в 1251 году; и постоянные призывы Папы, который настаивал на новых, всегда повторяющихся, всегда катастрофических экспедициях. В 1237 году Григорий IX даже предложил Бланке, чтобы она отправилась в поход сама; он также хотел крестового похода против Фридриха II; императрица Мария Константинопольская и император Балдуин хотели крестового похода для защиты Латинской империи; Альмохады, мамлюки, турки, монголы, катары: у христианского мира было впечатление, что он окружен нарастающим потоком неверных и еретиков.
Крестовый поход был повсюду, и как добрая христианка, выросшая в условиях Реконкисты, Бланка Кастильская не могла не одобрять это движение, вплоть до того, что позволила себя убедить "Магистру Венгрии" и его "пастушкам". Победа ее отца при Лас-Навас-де-Толоса наполнила ее гордостью. Но одно дело — одобрять крестовые походы, а другое — отправлять в них своего мужа и сыновей. Бланка Кастильская разрывалась между своей любовью к семье, как жена и мать, и своими обязанностями, как искренне верующая христианка и правительница государства; между Бланкой-женщиной и Бланкой-королевой существовала несовместимость, и этот разрыв был драмой ее жизни. Крестовый поход забрал ее мужа и сына.
Бланка и ее церковное окружение
Религия вдвойне тяготила плечи Бланки: как женщина она была подвержена всем предрассудкам, обязательствам и женоненавистническим религиозным запретам этого "мужского средневековья", а как королева она должна была подчиняться директивам церкви и предписаниям Папы. Как она могла избежать этого, имея постоянное окружение, которое на 90 % состояло из церковников? В списке раздач одежд на Пятидесятницу их упоминается 28 в 1231 году, 20 в 1239 году. Клириками ее капеллы руководили капелланы, некоторые из которых известны по именам, например, Пьер де Шамбли в начале 1230-х годов, брат Жоффруа в 1239 году и некий "мастер Пьер" в 1241 году. В это время практика исповеди стала общей, поскольку Латеранский собор 1215 года постановил обязательное ежегодное причастие, а государи завели для себя постоянных духовников. У Людовика IX это был доминиканец Жоффруа де Болье, а у его сестры Изабеллы — магистр Амори, канцлер Парижского собора, которому, согласно жизнеописанию Агнессы д'Аркур, было трудно не заснуть во время бесконечных исповедей своей скрупулезной подопечной. Выслушивать исповедь святой, которая не совершает грехов, но воображает, что совершает их, видимо было утомительным занятием. В случае с Бланкой Кастильской в хрониках не упоминается личный духовник, но считается, что эту функцию должен был выполнять епископ Парижа Гийом Овернский. Капеллан, которому помогали несколько священнослужителей, отвечал за раздачу пожертвований и ведение счетов. Один священнослужитель, похоже, играл важную роль в окружении Бланк: Этьен де Монфор, казначей Сен-Меллона в Понтуазе, который несколько раз упоминается в актах и не всегда с хорошей стороны: он присвоил псалтырь из колледжа Сен-Меллона стоимостью 25 солидов и так и не вернул ее, несмотря на неоднократные требования архиепископа Эда Риго. Этот эпизод иллюстрирует скромные средства, доступные в то время даже в кругах власти: присвоение простого молитвенника стало почти государственным делом, которым архиепископ занимался лично. Нам также известны имена еще нескольких священнослужителей на службе королевы, таких как Ришар де Турни и Пьер де Лисси.
Большинство этих священнослужителей названы как "магистры", что означает, что они обучались в университетах, обычно в Париже. Их щедро вознаграждали, раздавая одеяния по случаю крупных церковных праздников и, прежде всего, раздавали церковные привилегии, которые были источником немалого дохода: канонические пребенды, капеллы, должности кюре и, для самых важных, епископства. Бланка Кастильская была окружена внушительной когортой прелатов. Магистр Гийом Корнут, архиепископ Санса, был ее главным политическим советником до своей смерти в 1241 году. Она постоянно советовалась с ним; именно он организовал великие литургические церемонии: коронацию Людовика IX в 1226 году, его бракосочетание в 1234 году, прием тернового венца в 1239 году. Он был главой настоящего семейного клана: его брат Обри был деканом Тура, затем епископом Шартра с 1236 по 1243 год; другой брат, Жиль, сменил его на посту архиепископа Санса, а после него архиепископом стал еще один член семьи, Анри; его двоюродный брат, Эд Клеман, был аббатом Сен-Дени. Другие стали канониками; племянница — настоятельницей цистерцианского монастыря Ла Жуа-ле-Немур; сестры и племянницы входили в круг фрейлин королевы.
Другим важным епископом среди советников Бланки был цистерцианец Гийом Шартрский. Сначала настоятель Прейи, затем аббат Понтиньи, в 1218 году он получил епископство Шартрское. Он был приближенным королевы, которой оказывал полную поддержку. Гийом занял у нее 1.000 ливров в 1230 году; освятил главный алтарь Ройомона в 1232 году, подарил Роберту коня в 1234 году и получил мантию в 1231 году. Адам де Шамбли, епископ Санлиса с 1229 года, также был парижским магистром и входил в круг близких советников королевы. Современник описывает его как "хорошего проповедника и богослова", он получил одеяния на Пятидесятницу в 1231 и 1239 годах. Жан де ла Кур, назначенный епископом Эврё в 1244 году, был одним из главных духовников королевы, затем деканом Сен-Мартен-де-Тур в 1239 году. Он был одним из главных советников королевы во время крестового похода 1248–1254 годов. Филипп де Немур, епископ Шалона с 1227 года, также принадлежал к кругу близких советников.
И, конечно же, два епископа Парижа, Бартелеми, с 1224 по 1227 год, и Гийом Овернский, с 1228 по 1248 год. Первый был деканом Шартра и одним из исполнителей завещания Людовика VIII. Второй был одним из великих интеллектуалов XIII века, большим знатоком Аристотеля и покровителем доминиканцев. Он был как политическим, так и духовным советником Бланки и, вероятно, ее духовником. Очевидно, что он пользовался полным доверием королевы, которую он поддержал, например, во время университетского кризиса.
Все эти епископы, которые окружали Бланку, очевидно, не могли постоянно проживать в своих епархиях, где они делегировали свои обязанности заместителям. Их высокий культурный уровень сделал их незаменимыми советниками в средневековом королевстве, где остро не хватало квалифицированных кадров. Большинство из них рассматривали свои епархии как простой источник дохода и вели жизнь знатных вельмож. Будучи одновременно государственными и церковными деятелями, они пользовались своим положением и иногда вступали в конфликт с королевской властью, отстаивая церковный суверенитет. В этой области они столкнулись с непримиримой позицией Бланки Кастильской, очень тщательно контролировавшей выборы епископов. Когда епископство становилось вакантным, королевская власть осуществляла право опеки над ним, она управляла мирским имуществом и собирала доходы, которые могли приносить значительные суммы: например, 2.047 ливров с опеки над епископством Макона в 1202 году. В период вакансий королевские чиновники эксплуатировали епископальные владения, рубили лес, ловили рыбу в прудах и собирали налоги. Кроме того, королевская власть осуществляла духовную опеку: она назначала бенефициаров церковных благ епархии, которые оставались вакантными до тех пор, пока не было епископа. Можно представить, к каким злоупотреблениям и конфликтам это могло привести.
