– Он очень плохой человек… – качаю головой и вырываюсь из его рук. Обхватываю сама себя и начинаю нервно мерить шагами пространство.
– Чего он хотел от тебя? – настаивает Павел. – Объясни, я не понимаю…
Останавливаюсь напротив него и, гладя в глаза, отвечаю.
– Он хочет меня…
– Что? – Его глаза округляются. – В каком смысле?
– В прямом… – закусываю губу, подбирая слова. Воспоминания даются нелегко, но я должна все рассказать, чтобы Паша смог мне помочь. – Один раз он пытался меня изнасиловать, а когда не получилось, решил посадить в тюрьму. Но Ванечка во всем разобрался и с ним в том числе, – тараторю бессвязно, пытаясь сократить историю до минимальных тезисов. – Рассказал все Гончарову, и тот…
– Подожди, ты сказала, Гончарову? – Павел хмурится еще сильнее.
– Да.
– Николаю Юрьевичу?
– Вроде да… Ты знаешь его?
Вспоминаю, что этот Гончаров какой-то там их семейный знакомый. Друг отца или что-то такое… Иван рассказывал, но в памяти не отложилось точной информации.
– Конечно, – уверенно кивает Паша, берет меня за руку и тянет за собой. – Пойдем на кухню, и все мне расскажешь подробнее.
– Хорошо, – не сопротивляюсь я.
Проходим на кухню и садимся за стол друг напротив друга.
– Не знаю, с чего начать, – бормочу себе под нос. Нервно ломаю пальцы и кусаю губы. Стоит ли втягивать Павла в эту историю? Пока он ничего не знает, находится в относительной безопасности. Но одна я не справлюсь. Пусть сам решает, как поступить.
– С начала. – Паша ободряюще сжимает мою руку и мягко улыбается. От дружеской поддержки мне становится легче.
– Михаил позвонил в дверь, я думала, что это ты, и открыла, а там он…
– Он угрожал тебе? – перебивает Павел и по инерции сдавливает мою руку сильнее.
– Да, он одержимый и безумный… – шепчу отчаянно, вспоминая недавнюю сцену. – Он знает, где учится Нюся, и если я не соглашусь, то…
– Успокойся. Ничего не случилось. – Паша поднимается на ноги и отходит к окну. Смотрю на его напряженную спину и осознаю, что переживает он гораздо больше, чем хочет мне показать. Хорошо это или плохо, пока не знаю…
– А еще он намекнул, что убил Ивана… – прикрываю глаза и сглатываю горький ком в горле. – Что, если он взорвал тот самолет?
– Это невозможно. – Павел улыбается как-то вымученно и качает головой. – Самолет разбился сам по себе… какая-то неисправность.
– Но… – судорожно вздыхаю, собирая мысли в кучу. – А если Ивана не было на том самолете?
– Вик, ты пытаешься притянуть за уши.
– Я боюсь, – признаюсь честно, больше мне ничего не остается. – Он обещал, что вернется. Надо, наверное, заявить в полицию…
– Я смогу вас защитить, – уверенно произносит Паша, но его решительный взгляд мне совсем не нравится. Холодок бежит по позвоночнику, а дыхание срывается. – Есть один вариант…
– Какой? – одними губами спрашиваю и продолжаю смотреть ему в глаза. В них плещется столько непонятных эмоций, что мне становится не по себе.
– Боюсь тебе это не понравится… – с сомнением тянет он и зарывается пальцами в волосы.
– Говори, я на все согласна.
– Ты должна стать моей женой, – говорит холодно и спокойно, а меня прошибает, словно разряд электрического тока.
– Что? – подскакиваю на ноги, не веря своим ушам. – Ты с ума сошел?
– Я замужем за твоим братом! – кричу на Павла и показываю ему кольцо на своем пальце. – Другого мужа у меня не будет!
Перехватывает меня за запястье и притягивает к себе.
– Ты вдова! – рычит он и сердито сводит брови. Злится, но я не боюсь. Интуитивно чувствую, что Паша не причинит мне вреда.
– Это тебе так хочется в это верить, – без труда вырываюсь, обхватываю себя руками, чтобы хоть немного успокоиться, и отхожу на безопасное расстояние. – Чего ты хочешь от меня? Наследство Ивана? Может, в койку затащить? Что с тобой? Когда ты успел оскотиниться?
Павел шумно выдыхает, словно сдуваясь и сокрушенно качает головой.
– Не надо кричать и говорить того, о чем пожалеешь…
– А что я должна говорить? – вновь нападаю на него, не справляясь с эмоциями. Никак не могу взять себя в руки. Видимо, гормоны взбунтовались. – Живот мой тебя не смущает?
– Хватит! – рявкает Павел, тоже теряя терпение. – Ты можешь меня просто выслушать?
– Я не буду слушать этот бред, – отрицательно кручу головой, не давая ему высказаться. Не существует таких аргументов, которые могут заставить меня предать мужа. Я не готова даже пытаться.
– Вика…
– Уходи! – решительно указываю ему на дверь. – Я больше не хочу тебя видеть.
– А придется. – Павел срывается вперед и в два шага сокращает расстояние между нами.
Выставляю руки вперед, чтобы защититься, но он перехватывает мои запястья и несильно встряхивает, заставляя замереть и смотреть на него.
– Ты станешь моешь женой, но не официально.
Непонимающе хлопаю ресницами, пытаясь уловить суть, но его слова никак не укладываются в сознании.
– Как это? – выдавливаю из себя.
– Мы устроим представление для всех. – Паша отпускает меня и начинает нервно расхаживать по кухне. – Подготовка к свадьбе, белое платье, информация в СМИ, ЗАГС. Надо пустить пыль в глаза и заставить всех думать, что мы реально женимся.
Чушь какая-то. Пытаюсь ухватиться за ход его мыслей, но натыкаюсь на глухую стену.
– Зачем? Я не понимаю.
– Во-первых, – Павел перехватывает мой взгляд, – я узнал, что именно Гончаров скупает акции компании, но так и не понял зачем. Теперь, когда ты мне рассказала про Лютаева, все встало на свои места.
Картина постепенно начинает проясняться. Явный сговор. Значит, Иван ошибся, когда решил довериться Гончарову. Тот его предал.
– Наше маленькое представление заставит их ускориться и начать ошибаться. Один неверный ход – и мои ребята повяжут обоих, как минимум за мошенничество… а там как пойдет…
Как все складно звучит. Но получится ли?
– Ты не шутишь? – с сомнением спрашиваю я.
– Я что, похож на клоуна? – фыркает Паша. – Мне совсем не до смеха.
– А во-вторых?
– Если Ванька и правда жив, как ты говоришь, – лукавая усмешка растягивает его губы, – он не допустит нашей свадьбы и по-любому явится, чтобы начистить мне физиономию.
– Ты правда так думаешь? – Его слова вселяют в меня робкую надежду, которая каждую секунду начинает разгораться все сильнее.
– Я не знаю… ничего не могу обещать. – Павел разводит руки в стороны. – Но шанс есть, а в случае неудачи мы ничего не потеряем, хоть салатиков поедим.
