Настойчивая трель дверного звонка проникает в сознание, выдергивая меня в реальность. С большим трудом продираю глаза и пытаюсь прийти в себя. Голова тяжелая, а тело ломит от перенапряжения.
Звонок повторяется. Поднимаюсь и иду на звук. Чужих на территории не бывает, охрана бдительно следит за этим, поэтому, не глядя в глазок, распахиваю дверь. Павел стоит на пороге с двумя сумками и переминается с ноги на ногу.
– Давай быстрее, сестренка. Тяжело же, – решительно входит в дом и сразу сворачивает к кухне.
– И тебе привет, – озадаченно следую за ним.
– Да-да, привет.
Ставит сумки на пол, поворачивается ко мне и сгребает в медвежьи объятья. Павел немного крупнее Ивана, и в его руках я тону еще больше, чувствуя себя маленькой девочкой. За спиной такого мужчины не страшно. Уверена, что его жена будет чувствовать себя, как за каменной стеной. Он правда очень хороший и добрый. Но для меня лишь друг. Брат. Не больше.
– Что это за непонятная акция? – киваю на пакеты, выбираюсь из его объятий и внимательно рассматриваю содержимое. – Я вроде не просила…
– Гуманитарная помощь, – хмыкает он и, чуть помедлив, добавляет: – Маман просила все это купить и доставить.
– Все интереснее и интереснее…
– Покормишь меня? – расплывается в улыбке и включает воду, чтобы помыть руки.
– Даже не знаю, – открываю холодильник и с ужасом для себя понимаю, что у меня нет еды. Совсем. Как я упустила этот момент?
– Негусто, – бормочет Павел, заглядывая мне через голову.
– Да уж. Но, может, в пакетах есть что-то съедобное? – виновато улыбаюсь и начинаю доставать еду. – Выбирай.
– Давай поищем.
Паша помогает мне разобраться с продуктами. Он достает, а я раскладываю по местам. В конце концов на столе остаются овощи и кусок мяса.
– На вот тебе, порежь, – подвигает ко мне лоточки с помидорами и огурцами, а себе достает широкий нож. – А я мясо пожарю.
Даже не собираюсь спорить, тем более от предвкушения этого блюда рот заполняется слюной, а желудок жалобно бурчит. Я, оказывается, очень проголодалась, а осознала это только сейчас.
Быстро нарезаю салат, сажусь за стол и наблюдаю за Павлом. Он ловко управляется с мясом и отправляет его на сковороду. Увлеченно что-то мне рассказывает и, не переставая улыбаться, переворачивает. Я даже не слышу слов, просто голос такой похожий на Ванечку. Прикрываю глаза, и мне неожиданно становится легко и спокойно. Словно груз, давивший на плечи в последний месяц, ненадолго отступил.
– Рота, подъем, – вздрагиваю и распахиваю веки. Неужели уснула? Неудобно как-то…
– Прости. Устала что-то…
– Ничего страшного. Поешь и спать ложись. А мне тоже пора уже.
На столе появляются две тарелки с мясом и соус, а также заправленный салат и хлеб.
– Приятного, – подмигивает мне Павел и принимается за еду.
– Взаимно, – улыбаюсь ему и тоже начинаю есть.
В кои-то веки не чувствую тошноты. Даже удается съесть половину куска и несколько ложек салата. Определенный успех в этом направлении.
– Вик, мне надо уехать на некоторое время, – говорит Павел, а я невольно напрягаюсь, слыша в голосе знакомые нотки волнения.
– Куда собрался? – стараюсь говорить беззаботно, но голос предательски вздрагивает и звучит как-то иначе.
Паша отставляет тарелку и смотрит на меня долгим взглядом. Словно пытается решить, стоит говорить правду или нет. Задерживаю дыхание, не представляя, чего ожидать. Какой сюрприз еще мне преподнесет судьба?
– На место происшествия… – Паша опускает глаза и говорит немного тише. – Спасатели хотят завершать работу, надо быть там…
Внутри все обрывается. Ведь это означает конец поискам. Этого не может быть.
– Как завершать? – вскрикиваю возмущенно. – Но Ивана же еще не нашли!
Павел накрывает мою кисть своей ладонью и несильно сжимает. Тяжело дыша, поднимаю на него глаза.
– Вик. Его не найдут, – сокрушенно качает головой, а во взгляде столько боли, что мне становится дурно. – Чудес не бывает. Услышь меня, пожалуйста.
– Нет. Это неправда! – выдергиваю руку, вскакиваю на ноги и начинаю метаться по кухне. Меня разрывает на части от неотвратимости принятия этой ситуации. Головой все понимаю, но не могу согласиться. Это не каприз, я реально верю в то, что мой муж жив. И точка. Я буду его искать во что бы то ни стало.
– Я понимаю, что ты чувствуешь. – Паша перехватывает меня, заставляя остановиться. – Мне тоже больно от этой ситуации, но такова жить. Надо смириться…
– Я не хочу смиряться, – цежу сквозь зубы. – Потому что чувствую, что он жив. Я знаю это, понимаешь!
– Успокойся…
Я не слышу его. Меня переполняют эмоции. И какая-то странная решимость начинает зарождаться в душе. С каждым вздохом растет и стремительно разлетается по организму, заряжая его энергией для борьбы.
– Возьми меня с собой, – отчаянно шепчу, хватаясь за Павла обеими руками, как за спасительную соломинку. Еще сама не понимаю, зачем мне это нужно, но твердо знаю, что хочу быть там и собственными глазами увидеть, где пропал мой муж.
– Что? Ты с ума сошла? – Паша недоуменно смотрит на меня, как на умалишенную.
– Нет, со мной все в порядке, – качаю головой, пытаясь найти аргументы в свою пользу. – Просто возьми меня туда, на место аварии. Я хочу увидеть все своими глазами.
– Это невозможно, – отрезает Павел, но голос его звучит не очень уверенно и дает надежду.
– Почему? Ты же говоришь что спасатели завершают работу. Значит, и оцепление снимут…
– Вик, это дурь. Тебе там нечего делать. Там очень страшно.
– Ну и что? Я справлюсь, – умоляюще смотрю в глаза. – Правда.
– Я не хочу брать на себя такую ответственность.
– И не нужно. Я сама за себя отвечу, – чувствую его слабину и решительно давлю на нее, чтобы добиться своего. – Может, мне будет легче отпустить его там… Дай мне этот шанс. Ну, пожалуйста…
– Я себе никогда не прощу если с тобой или ребенком что-то случится, – устало выдыхает, опускается на стул и хватается за голову.
– Ничего не случится. Я тебе обещаю.
– Ладно. – Павел звонко припечатывает ладонь в столешнице и поднимается. – В понедельник вечером вылетаем. Будь готова к семи, я заеду за тобой.
– Спасибо, – кидаюсь ему на шею и крепко обнимаю.
– Мне пора. Не подводи меня.
Павел грустно улыбается и идет к выходу. Провожаю его до двери, закрываю замок и возвращаюсь на кухню. В душе чувствуется нереальный подъем, и вера в счастливый конец растет с каждой секундой. Надо только как-то дожить до понедельника.
