Возница, наконец догадавшись, что с его пассажиркой что-то случилось, остановил экипаж, спрыгнул с козел и подошел к дверце — как раз вовремя, чтобы получить по голове очередным выкинутым насекомым.
— У вас все хорошо, леди Маккон? — спросил он, обиженно косясь на Алексию и потирая лоб.
— Хватит языком болтать! — распорядилась ее светлость, словно это не она только что ползала по всему салону и кидалась из окошка огромными красными жуками. — Поезжайте дальше, болван! Поезжайте!
«Надо бы поскорее добраться до какого-нибудь людного места, — подумала Алексия, — и пересидеть там, пока не станет ясно, что опасность миновала. К тому же мне нужна передышка, чтобы успокоить нервы».
Возница развернулся, готовясь выполнить приказание, но его тут же остановил окрик:
— Стойте! Я передумала. Отвезите меня в ближайшую чайную.
Возница взобрался на козлы, красноречиво выражая лицом свои чувства по поводу того, как низко пала в наши дни аристократия, и пустил лошадей рысью. Карета вновь покатила по оживленной лондонской улице.
С предусмотрительностью, весьма похвальной, по ее мнению, в таких нелегких обстоятельствах, Алексия сунула одну божью коровку в большую розовую шляпную картонку и туго перетянула ее лентами. Правда, в волнении она нечаянно выбросила в окошко прежнего обитателя картонки (довольно милый бархатный цилиндр для верховой езды, украшенный бордовой лентой). Меры предосторожности оказались как нельзя более кстати: почти сразу же действие магнитного поля прекратилось, и шляпная картонка заходила ходуном. Жук был не настолько хитер, чтобы удрать, однако без устали бегал и колотился в своей тюрьме.
На всякий случай леди Маккон высунула голову из окна — посмотреть, не пустились ли остальные твари за ней в погоню. Но они лишь бестолково ползали кругами по мостовой, а вместе с ними, волоча за собой бордовые ленты, ползал ее бархатный цилиндр. Должно быть, он случайно накрыл одну из букашек. Облегченно вздохнув, Алексия откинулась на спинку сиденья и покрепче прижала рукой шляпную картонку.
Чайная «Свинка Лотта» на Кавендиш-сквер была излюбленным заведением многих знатных дам, а середина утра — их излюбленным временем для посещения. Алексия сошла на тротуар, велела вознице ждать ее у «Шапю де Попю» через два часа и быстро заскочила внутрь. На улицах было еще пустовато — придется переждать самую тихую часть дня, пока публика не хлынет за покупками.
А в «Свинке» народу было больше чем достаточно. Здесь-то уж никто не посмеет на нее напасть. К сожалению, хотя сама леди Маккон за всей этой суетой успела забыть о своей погибшей репутации, остальные обитатели Лондона помнили всё прекрасно, так что божьи коровки были далеко не единственными кровожадными тварями, готовыми наброситься на нее.
Алексия беспрепятственно вошла, села за столик и сделала заказ, однако, как только ее заметили, энергичное колыхание перьев и полей шляпок и оживленное щебетание многочисленных любительниц утреннего чая разом прекратились. Все шляпки мгновенно повернулись в ее сторону и застыли неподвижно, а щебетание сменилось перешептываниями и весьма недвусмысленными взглядами. Одна или две матроны с трепетными юными дочерями встали и вышли, шурша юбками, с видом глубоко оскорбленного достоинства. Однако большинству было слишком любопытно поглазеть на леди Маккон, к тому же соседство такой скомпрометированной личности приятно возбуждало. Дамы просто упивались этим ощущением восторженного ужаса: подумать только, самый громкий из последних скандалов преспокойно сидит рядом с ними, попивает чай и похрустывает тостами!
Разумеется, такое повышенное внимание могло быть вызвано еще и тем, что упомянутая дама принесла с собой тикающую и шевелящуюся шляпную картонку, которую осторожно поставила на стул рядом с собой, а затем для верности еще и примотала к спинке ремешком своего ридикюля. Словно шляпная картонка могла сбежать! По выражениям лиц чаевничающих дам можно было заключить, что они пришли к общему выводу: очевидно, леди Маккон вместе с репутацией потеряла и рассудок.
Алексия, не обращая ни на кого внимания, ждала, когда ее расстроенные чувства вновь придут в норму, а натянутые после столкновения с божьими коровками нервы успокоятся под действием горячего напитка. После этого она уже без колебаний приняла необходимые решения и потребовала у хозяйки ручку с бумагой. Быстро нацарапала три коротенькие записки, а затем принялась пережидать сонное утро. Так прошло несколько часов, и ничто, кроме изредка подскакивающей шляпной картонки, не нарушало ее задумчивости.
* * *
Профессор Лайалл, войдя в «Шапю де Попю», подумал, что хозяйка выглядит сегодня усталой и заметно постаревшей с тех пор, как они виделись в последний раз. Это было странно: во время всех их предыдущих встреч леди-изобретательница производила на бету стаи Вулси впечатление истинной француженки, над которой годы не властны. Конечно, не в том смысле, в каком не властны они над некоторыми другими существами. Одета мадам Лефу была в свой обычный странный наряд, а именно — в мужской костюм. Большинство считало это шокирующе неуместным, однако кто-то уже начинал привыкать к мысли, что подобная эксцентричность свойственна художникам, писателям, а теперь вот еще и модисткам. Но хотя мадам Лефу и одевалась как мужчина, это нисколько не мешало ей выглядеть элегантно: костюм ее был безупречного кроя, в приятных, утонченных серо-голубых тонах. Профессор Лайалл отметил это с одобрением.
Мадам Лефу подняла взгляд от изумрудно-зеленой шелковой шляпки, которую отделывала атласными розами.
— А, так она и вас тоже пригласила? Очень хорошо. Разумно с ее стороны.
Покупателей в заведении не было, несмотря на роскошный выбор головных уборов, — вероятно, из-за таблички на двери, вежливо уведомлявшей, что магазин сегодня закрыт для посетителей. Шляпы были выставлены красиво: не лежали на полках, а свисали на золотых цепочках с высокого сводчатого потолка. Все они располагались на разной высоте, и приходилось лавировать между ними, чтобы попасть в другой конец магазина. Профессор Лайалл так и поступил — шляпы вокруг него слегка колыхались, создавая завораживающее впечатление какого-то подводного леса, — а потом обнажил голову и поклонился.
— Получил записку пару часов назад. Она умеет удивить, наша леди Маккон.
— Вы и библиотекаря из Вулси с собой привезли? — идеально ухоженные брови мадам Лефу удивленно изогнулись. — Неожиданно.
Флут, вошедший следом за профессором Лайаллом, коснулся пальцами своей шляпы с видом сдержанного недовольства. Недовольство было вызвано, как предполагал Лайалл, манерой француженки одеваться, которую Флут никогда не одобрял.
— В послании леди Маккон упоминалось, что она не возражает против его присутствия, — Лайалл аккуратно положил свой головной убор на самый край прилавка, так чтобы он не затерялся среди других, выставленных на продажу. Это была его любимая шляпа. — Вам известно, что он служил камердинером у отца леди Маккон? Если речь пойдет о том, о чем я думаю, его вклад может оказаться неоценимым.
— В самом деле? Я, конечно, знала, что он был дворецким у Лунтвиллов до замужества Алексии. Но не припомню, чтобы она рассказывала еще что-нибудь, — мадам Лефу посмотрела на Флута с интересом, и тот стоически выдержал этот пристальный взгляд.
