Я оценила его откровенность, хотя с трудом могу представить его неспокойным. Он слишком хладнокровен для этого.
– И я бы не пришел просто так, – продолжил он. – Я услышал у тебя музыку, увидел свет и подумал, что ты дома.
– Все в порядке. Если уж кто-то должен был сегодня вломиться ко мне, я рада, что это ты. – Хотя, по правде говоря, он мог хотя бы прислать сообщение. А если бы я была в душе? Или разгуливала голая в одном полотенце? Вот ужас-то. – Но в следующий раз, может, ты попробуешь написать мне? Ну понимаешь, из соображений приватности. Итак, о чем ты хотел со мной поговорить?
Если у него и были какие-то мысли по поводу моей предпоследней фразы, он этого не показал. Он выпрямился и просто заявил:
– Мне не нравится Натан Моррисон.
Я моргнула. Не знаю, чего я ожидала от него, но явно не этого.
– Это потому что я наняла его, не посоветовавшись с тобой?
Он покачал головой, потом пожал плечами.
– Ну, если бы ты спросила меня, я бы постарался тебя отговорить.
– Почему?
– Натан – неприятный человек.
Я нахмурилась, пытаясь представить мистера медвежонка, любителя обнимашек, неприятным человеком. Может быть, немного бестактным. Но неприятным?
– Что в нем такого неприятного?
Дин отвел взгляд, как будто решая, что сказать. Наконец он снова посмотрел мне прямо в глаза.
– С ним всегда какая-то морока. Он любит повеселиться. Несколько раз нарушал закон. Просто он нехороший человек.
– Разве так нельзя сказать о любом музыканте?
Он вздохнул.
– Просто он мне не нравится.
– Ладно, а мне показалось, он очень милый. Брэнди он понравился, – добавила я, как будто это могло повлиять на его мнение.
– У Брэнди отвратительный вкус.
Не могу возразить. За месяц или около того, сколько я здесь живу, Брэнди встречалась с посудомойщиком Чедом, который оказался женат, а потом бросил работу без предупреждения. Еще она встречалась с каким-то рыбаком из Джоунспорта, которого два раза штрафовали за вождение в нетрезвом состоянии и который курил как паровоз.
– Ладно, вкус Брэнди можно поставить под сомнение, но я наняла его, чтобы он играл всего два дня в неделю. Не то чтобы он тут околачивался все время. Тебе не нужно его любить, главное, чтобы посетителям нравилась его музыка.
Незаметно было, чтобы Дэн испытал облегчение.
– Это из-за слухов, что он мой двоюродный брат? – Я нахмурилась. – Или дядя? – Степень родства довольно запутанная, но поскольку он мне не родственник, это неважно.
– Он рассказал тебе об этом?
– Об этом и еще о другом слухе. Что моя бабушка, возможно, убила дедушку. Жаль, что меня не предупредили заранее. – Я пыталась сохранять беззаботный вид, но не вполне преуспела.
Дин пожирал меня глазами. Секунду он молчал, потом тихо ответил:
– Я не говорил тебе, потому что это неправда. Санни не такая. И она любила твоего дедушку всю свою жизнь. Я услышал эту сплетню только пару лет назад. Такая древность.
– Я верю, но… – Я вздохнула. – Просто жаль, что я не услышала это от кого-то, кто ее знал. Не от незнакомца. – Который мне не понравился с первого взгляда. Дин прав, Натан неприятный. Но я не стану признавать это.
Внезапно я почувствовала усталость. Должна признать, попытка доказать невиновность члена семьи в убийстве выматывает куда сильнее, чем попытка оправдать ламу. Или вино подействовало на меня сильнее, чем я думала.
– Извини, – сказал он.
Большая уступка со стороны Дина. Я кивнула:
– Спасибо. Я буду иметь в виду твои сомнения насчет Натана. Но прямо сейчас мне надо в кровать.
Дин рассматривал меня своими золотисто-зелеными глазами. Потом, к моему крайнему изумлению, протянул руку и убрал за ухо прядь волос, которые выбились из моего пучка на затылке. Его пальцы легко скользнули по моей щеке, едва ощутимо, но я все равно почувствовала их жар и мозоли на кончиках пальцев. Потом он убрал руку.
Дин встал.
– Отдохни.
Не оглядываясь, он вышел из дома через французское окно. Я наблюдала, как он идет по двору и исчезает по направлению к гостевому дому.
Какое-то время я оставалась совершенно неподвижна. В магнитофоне Марвин Гэй интересовался, что происходит
[7]. Я застонала и упала на диван. Вцепилась в подушку, прижалась к ней лицом и расстроенно застонала.
Почему все на свете так запутанно?
Когда следующим вечером я вошла в паб, моя голова была как в тисках. Хотя вчера я была крайне измучена, я почти не спала. Так что в шесть утра я сдалась, встала и начала искать в доме бабушки что-нибудь, что могло указать на то, что она убила дедулю. Или что она знала Мэнди. Запись в дневнике. Письмо. Чек киллеру. Что угодно. И не нашла вообще ничего.
Я взглянула на себя. Ну не совсем ничего. В бабушкином шкафу я наткнулась на это очаровательное платье в стиле бохо. Струящаяся ткань, яркие зеленые и желтые цветы заставили меня почувствовать себя лучше. Я добавила каплю калифорнийского стиля с помощью ботинок на низком каблуке и массивных серебряных украшений. Я постепенно влюблялась в бабушкину манеру одеваться, яркую и стильную. Но даже винтажные находки не смогли избавить меня от головной боли.
Я захватила передник из кладовки и направилась в паб. Там было многолюдно, что хорошо, пусть даже я не ощущала в себе достаточно сил для большой толпы. Потом я вспомнила, что сегодня вечер викторины. Местные будут играть. Я покачала головой, отчего она заболела еще сильнее.
За стойкой бара Дейв принимал заказы от нескольких посетителей, выкрикивавших названия напитков, словно туристы на Бурбон-стрит
[8]. Стремятся заполучить свои напитки до того, как ведущий викторины закончит настраивать микрофон. Брэнди и Жанель суетились в зале, принимая заказы на наше популярное спецпредложение среды. Похлебку из лобстера со свежеиспеченным дрожжевым хлебом от нашего повара Джимми. Джимми не самый милый и пушистый парень, но он умеет готовить. А вот Дина нигде не было видно. Должна признать, что испытала некоторое облегчение.
Я прикоснулась к виску в том месте, где вчера прошлись его пальцы. Голова пульсировала.
Наверное, мне тоже надо съесть тарелку похлебки. Может, голова пройдет. Иначе этот вечер будет очень длинным.
Я пошла в сторону кухни, и в этот момент меня кто-то окликнул. Ко мне шел Джастин в форме шерифа.
– Джастин. Ты пришел за нашим спецпредложением?
