– Ты-то меня бить не будешь?
– Кобель! Соблазнил порядочную женщину, а сам, оказывается, женатый. Вот и верь вам, козлам.
Чуть не купился. Троллит лисичка.
Что ж делать. Пришлось оправдывать гордое звание кобеля. Жаль, недолго получилось оправдывать. Только успел отдышаться и собрался закурить, как в дверь адъютант скребётся. Машина ждёт, пора на аэродром ехать.
16–17 января 1943 года. Данциг – Рига.
Молодой гауптманн стоял на перроне Данцигского вокзала и курил в ожидании скорого отправления поезда. Поезд был сборный. У гауптманна был билет в прицепной вагон первого класса до столицы рейхскомиссариата Остланд города Риги. Мимо гауптманна к стоявшему рядом с дверью вагона проводнику прошла колоритная пара. Весьма симпатичная женщина лет тридцати пяти, очень похожая на восходящую звезду UFA
[94] Марику Рёкк
[95] с небольшой дамской сумочкой и мужчина лет сорока пяти с лицом, напоминавшим морду бульдога и тумбообразной фигурой, с объёмистым кожаным чемоданом.
Пока мужчина предъявлял билет проводнику, женщина успела окинуть заинтересованным взглядом гауптманна. Надо сказать, что посмотреть было на что. Похоже, в ведомстве Геббельса образ идеального арийца срисовывали именно с этого капитана. Женщина попыталась встретиться взглядом с красавчиком, но его взгляд постоянно ускользал от неё, её лицо, приготовившееся к милой улыбке, изобразило разочарование и обиду. Она повернулась к своему спутнику и проводнику, капризным междометием раздвинула их и гордой походкой прошла в вагон. Бульдог поспешил за ней. Проводник, подхватив чемодан, отправился следом.
Гауптманн щелчком отбросил докуренную сигарету на рельсы под вагон, спохватился, оглянулся по сторонам, не обратил ли кто внимание на пренебрежение нормами благоустройства, и, не торопясь, проследовал в своё купе. Двухместное купе молодой человек выкупил полностью, поэтому он, сняв шинель, собирался снять китель и завалиться подремать. Благо наступали сумерки и можно было уже себе позволить побольше поспать. Как всякий настоящий военный, он, видимо, не упускал возможности поступать в соответствии с мудростью, возникшей, наверное, ещё во времена римских легионов: «Солдат спит – служба идёт». Но, видимо, вспомнил про другую мудрость, первую часть которой он уже осуществил – «подальше от начальства», и решил прояснить насчёт второй части – «поближе к кухне». Вышел в коридор, собираясь озадачить проводника на предмет чего перекусить. В коридоре он, однако, притормозил у окна, рассматривая прибывающий на соседний путь воинский эшелон. Из приоткрытой двери соседнего купе слышался разговор давешней пары. Молодой человек, ничем не выдавая своей заинтересованности, прислушался.
Бульдог, по-видимому, муж миловидной фрау, давал жене последние наставления перед её поездкой в Ригу. Его самого, очень желающего лично встретиться с дядей Катарины, к сожалению, не отпускают дела в порту.
– Не переживай, дорогой. Дядя Отто меня очень любит, и я не сомневаюсь, что он сможет помочь. В конце концов, ты ведь ничего не подписывал и в делишках начальника порта не замешан. Или я чего-то не знаю?
– Кэт, ну сколько можно тебе говорить, это всё сплетни. Мне просто иногда кое-что перепадает за консультации по вопросам прохождения таможни.
– Да? А про ту белобрысую курицу из финотдела тоже сплетни?
– Ну, милая, не начинай опять, ты же знаешь, я на дух не переношу блондинок. У них у всех действительно куриные мозги, а я люблю умных женщин. Как ты, Кэти.
– Ага, и имеющих дядю генерального комиссара. И почему умные женщины – во множественном числе?
– Перестань, Кэти, и потом, надо быть конченым идиотом, чтобы изменять любимой племяннице целого генерального комиссара.
В этот момент в коридоре появился проводник и хорошо поставленным голосом сообщил на весь вагон, что поезд отправляется через две минуты и всем провожающим необходимо покинуть вагон.
Гауптманн зашёл к себе в купе, успев, однако, услышать разнородные звуки из соседнего купе, которые у взрослого человека однозначно ассоциируются с супружескими поцелуями и объятиями. Послышался даже делано возмущённый писк Кэти, означавший, что бульдог на правах мужа ущипнул супругу за аппетитную попку или огладил её великолепно развитую грудь, но вполне возможно, что супруг исполнил и то и другое.
Бульдог покинул вагон. Более провожавших не было. Да и вагон был не сильно заполнен. Кроме гауптманна и Кэти заняты были ещё только два купе.
Когда поезд набрал скорость, гауптманн всё-таки собрался позвать проводника, чтобы озадачить его ужином, и выглянул в коридор. И чуть не столкнулся с выходящей из купе Кэт. Та держала в руках бутылку вина и от неожиданности чуть её не выронила. Гауптманн ловко подхватил падающую бутылку и придержал за локоток Кэт.
– Извините. Вот хотела попросить проводника открыть бутылку. Но, может быть, вы, герр гауптманн, мне поможете? – с извиняющейся и весьма обворожительной улыбкой произнесла Кэт и начала с интересом знатока разглядывать китель молодого офицера. А на кителе было на что посмотреть. Несмотря на то что знаки различия сообщали о том, что гауптманн служит в интендантском ведомстве, на кителе были нашивка снайпера, знак «За ранение» первой степени, планка «За ближний бой», Аншлюс-медаль, щиты «Варшава», «Дюнкерк», «Балканы» и «Крым» и в довершение Железный крест 1-го класса и немецкий крест «Восточная звезда». Всё это говорило понимающему, что молодой офицер в тыловики попал совсем недавно, а до этого успел весьма себя проявить на передовой. Рассмотрев все регалии гауптманна, Кэти поплыла.
– Гауптманн Пауль Босс, всегда к вашим услугам.
– Ой, извините, я не представилась. Катарина Буш.
– Одну минутку, фрау Буш, я только возьму свой нож.
Разворачиваясь к своему купе, Босс встретился глазами со стоящим в конце коридора проводником и сделал ему знак рукой. Проводник понимающе улыбнулся и удалился в своё купе.
Через минуту Пауль уже сидел в купе очаровательной Катарины, открывая швейцарским ножом бутылку французского сухого красного вина. В купе постучался и заглянул проводник. Ветеран железнодорожного сервиса держал перед собой поднос с двумя хрустальными бокалами, большой фарфоровой тарелкой с гроздью винограда и сырным ассорти и маленькими вазочками с мёдом и джемом.
– У вас потрясающий сервис, уважаемый, – произнёс Пауль и протянул проводнику купюру.
– Спасибо, герр гауптманн. До этой войны я с этим вагоном служил в «Восточном экспрессе». Приятного вечера, – сказал проводник и удалился.
Ещё через пару минут, после выпитого за знакомство первого бокала, в купе завязалась непринуждённая беседа. Кэт выяснила, что Пауль является племянником того самого Хуго Босса, что придумал форму для Гитлерюгенда, СА и СС. Но с дядей Пауль не общается. Отец Пауля поссорился с братом ещё до прошлой Великой войны из-за дележа наследства, а после войны в двадцатом году вообще уехал с женой и маленьким Паулем в САСШ. Пауль, получив образование в Америке, в начале 38-го года вернулся на родину и сразу поступил добровольцем в вермахт. Был снайпером, отец, заядлый охотник, привил сыну любовь к точной стрельбе. После польской кампании – курсы младших офицеров, и англичан с французами под Дюнкерком Пауль уже громил во главе собственного мотопехотного взвода. И быть бы Паулю уже командиром батальона, если бы не тяжёлое ранение несколько месяцев назад под Сталинградом.
