Опять же запустил в подразделениях армии «танковый триатлон» как один из основных элементов боевой учебы. У меня даже повара носятся по полигонам вместе со своими ротами-батальонами и учатся борщ с кулешом варить под вражеским обстрелом. Для них даже специальную полосу препятствий особо изощренно-извращенные энтузиасты новой методики придумали. Километр через овраги, колючую проволоку, заборы и кусты с форсированием вброд ручьев-речушек на своих двоих, да с парой полных 12-литровых термосов или вдвоем с одним сорокалитровым термосом, и это все под взрывы и выстрелы «хулиганящего» отделения имитации. Тяжко бедолагам, зато вероятность того, что бойцы на передовой не останутся без горячей пищи, вырастает значительно.
А сегодня ко мне гости из Москвы едут. Встречаю самолет на полевом аэродроме. Вон над взлеткой прошло звено истребителей и начало выписывать круги-вензеля. И за ними показался трудяга Ли-2. Минута – и он уже бежит по земле. Почти по земле. Аэродром практически весь покрыт перфорированными металлическими плитами. Слышал, что американцы вместе со своими «летающими крепостями» нам такое сборно-разборное покрытие для аэродромов поставляют. Ну а я в Таганрогском порту оставшийся от немцев запасец некондиционного металлического листа приватизировал. В мастерских порта прессом проперфо-рировали – и пожалуйте вам готовый аэродром прямо в раскисшем весеннем поле. Вот по такому «металлическому» полю и катится самолет с маршалом Советского Союза.
Ли-2 подрулил как раз к моему «Доджу». Не надо никуда бежать. Спокойным шагом успел подойти, пока экипаж лесенку устанавливал. Остановился. И вот… Усы. Давно не виделись! Семен Михайлович Буденный собственной персоной. Прибыл проконтролировать мою самодеятельность.
– Товарищ маршал Совет…
– Не ори ты так, Брежнев. И так оглох в этой тарахтелке, – бурчит главный кавалерист РККА, протягивает руку для рукопожатия и одновременно оглядывает окружающий пейзаж: – А где у вас?..
– Вон, за тем сараем, – указываю направление на полевой сортир, – товарищ мар…
– Хорош, я сказал, с вашими рапортами щас галифе обмочит товарищ маршал, – последние слова доносятся уже от указанного сарая.
Пока маршал ходил по малой нужде, из транспортника выгрузились сопровождающие лица. Немного. Двое полковников – помощники-адъютанты и отделение охраны.
– Уф. Хорошо. Успел. – Довольный член Ставки ВГК подходит ко мне: – Ну, что, генерал, поехали, покажешь, чем тут занимаешься, а то слухов про тебя много ходит, вот видаком
[104] меня и прислали. На чем тут у вас гостей катают?
Показываю рукой на два штабных «доджа» и пару американских «скаутов», один с моей охраной, второй для охраны маршала. Буденный оглядывается на свою свиту:
– Ну, что? Все оправились? Тогда – по машинам! Поехали, генерал. Показывай.
Водилы уже заинструктированы, куда ехать. БТР с моими бойцами вырывается вперед. За ним «доджи» со мной и маршалом и с его адъютантами. Охрана Семена Михайловича в замыкающем «скауте». Едем к Миусу. К бывшим немецким укреплениям Миус-фронта, которые моя бригада три с лишним месяца назад наглым образом прошла без боя, воспользовавшись отсутствием на них хоть какого-то заполнения немецкими войсками. В мое-другое время тут, на берегах этой реки, Красная армия много крови пролила, штурмуя эти позиции вермахта. А в этот раз они нам достались вообще без боя, без потерь. Нетронутые. Но весьма и весьма крутые позиции. Готовый учебный центр для всех. Для всех возможных военных специальностей. Вот я и подумал: а чего добру пропадать? Пока местные колхозники не сровняли все напридуманное-настроенное немцами, решил свои части тут потренировать.
Посадил на западном высоком берегу группы имитации и поставил задачу частям на отработку переправы и штурма укреплений. Вкалывают-учатся все. Саперы раз за разом мосты наводят, на понтонах танки взад-вперед через реку таскают. Пехота на штатных или подручных средствах переправляется. Артиллеристы по обе стороны реки-фронта упражняются в контрбатарейной борьбе, в отражении штурма или, наоборот, в создании и поддержании огневого вала. Танкисты рвут жилы и гусянки на всевозможных инженерных заграждениях и тренируются во всех видах стрельбы по уменьшенным мишеням. Вот такой я садист. Вместо габарита немецкой «четверки» у меня танкисты стреляют по деревянным ящикам размерами, не превосходящими «эмку». А сами ящики-мишени поставлены на салазки и таскаются по мишенному полю лебедками. Сверху над всем этим – авиация. Штурмовики-бомберы закидывают всех подряд дымовыми, практическими и ориентировочно-сигнальными бомбами. Истребители то гоняются за бомберами, то, наоборот, их защищают. Зенитчики тоже без дела не сидят – отрабатывают наведение на это воздушное безобразие. Разведывательная эскадрилья ищет огрехи в маскировке наземных частей. Диверсанты-разведчики всех уровней подчинения соревнуются друг с другом, кто больше штабных офицеров «наловит». Смершевцы гоняют-ловят хулиганов-диверсантов. Тыловики носятся как угорелые, перемещая с места на место горы подотчетного имущества. И все вместе в постоянном движении. Утром – марш, в обед – штурм-бой, в обед – марш, вечером – штурм и практическая стрельба, вечером – марш, ночью – штурм-бой и практическая стрельба. Восемь часов на сон, а все остальное время учеба, марши, обслуживание и ремонт техники и вооружения.
Вот и сейчас мы с маршалом едем смотреть на организованную моим штабом боевую учебу частей армии. Подъехали к Покровскому, на въезде в село прошли проверку документов – смершевцы бдят. Пересекли реку по штатному-постоянному мосту. Оценили отражение авианалета охранявшими мост зенитчиками. За мостом запоздало сообразил и тормознул колонну. Моя-то охрана в курсе. А вот маршальскую надо предупредить, чтоб раздумчиво реагировали на непонятки. Не зря предупреждал. Километра три проехали от моста, как перед головным бэтээром рвануло. Слева от оврага два пулемета по нашей колонне одиночными бьют. Охрана резво вываливается из машин и начинает отвечать, поднимая стволы повыше. Под последней машиной – хлопок и дым повалил. Еще взрывы-хлопки в придорожных канавах. Заминированы, видать, были. В последний момент замечаю, как шелохнулся придорожный куст, а у его корня сдвигается вбок кусок дерна с прошлогодней травой. Люк. Схрон. Из схрона выскакивают трое бойцов с синими повязками на рукавах и с темно-синими же банданами вместо касок-пилоток (на всякий случай мы так своих диверсов маркируем). Рывок. Тут всего-то метров десять.
– Еллер Юукари. Есир алиндиниз!
[105]– самозабвенно орет синеповязочник с погонами младшего лейтенанта.
– Отставить, лейтенант. Представьтесь, – торможу диверсанта.
– Младший лейтенант Кислицын, командир взвода разведроты 30-й мотострелковой бригады, 29-й танковый корпус, – браво оттарабанил младлей. Улыбка до ушей! Как же, узнал Буденного. Цельного маршала в плен взял. Зачетный результат! Усе, боле никто из армейских осназовцев-диверсантов его не перепрыгнет.
