– Тот самый Брежнев?
– Тот самый.
– Мне еще в плену приходилось слышать. Немцы сравнивали вас со своим Роммелем. И здесь уже все уши прожужжали. Некоторые восторженные личности вас новым Суворовым величают.
– Преувеличивают, – скромно опускаю глаза.
Вместе проходим в столовую. Делаем заказ официантке. И продолжаем разговор.
– Вы же в плену были… – интересуюсь.
– Да вот повезло. Получилось побег организовать. Самолет у немцев угнали с товарищами с Узедома.
– Пенемюнде… – вырывается у меня.
– Да, ракетный полигон немцев, нас, пленных инженеров, туда с конца зимы свозили. А вы про Пенемюнде откуда знаете?
…лять! Следить за языком надо! И чего ответить?
– Я Швецию, когда к миру принуждал… – Во, блин, завернул! – Особисты кое-что раскопали. Была от шведов информация о том, что в Пенемюнде у немцев что-то секретное затевается. Мол, к северной части Узедома немцы чужие корабли не подпускают.
Выкрутился? Хрен его знает. Спасает меня из неудобняка подошедший Антонов:
– О, уже познакомились. Приветствую, Дмитрий Михайлович.
– Леонид Ильич говорит, что и раньше обо мне слышал, – кивает Антонову Карбышев.
– Так в Карелии целая саперная армия наш прорыв в Финляндию готовила, а там практически все старшие офицеры ваши, Дмитрий Михайлович, ученики. Очень переживали за вас.
– Да, повезло Дмитрию Михайловичу, – произносит Антонов. – После войны можно будет приключенческий фильм снять, как он с товарищами на немецком самолете из плена бежал.
После войны? Понял – не дурак. Дурак бы не понял. Сейчас не стоит расспрашивать об обстоятельствах побега с особо охраняемого секретного объекта. Наверняка без участия наших «штирлицев» не обошлось.
Едим. Неспешный разговор. Оказывается, Дмитрий Михайлович отказался от предлагаемого отпуска и теперь совмещает должность заместителя начальника Главного военно-инженерного управления с прежней преподавательской деятельностью в Академии Генштаба. Делюсь с Карбышевым опытом применения различных инженерных машин, что с моей подачи сделали в Ленинграде и Горьком для обеспечения нашего прорыва в Карелии. Дмитрий Михайлович, оказывается, уже успел кое с чем из моих поделок познакомиться.
– Алексей Иннокентьевич, – обращаюсь к Антонову, – я вот тут о чем подумал. Вот все эти танковые мостоукладчики, машины разграждения и разминирования делались на разных танковых заводах по разовым заказам и в спешке. Очень нужные и полезные машины, конечно, получились, но не без детских болезней. Вот если бы отдельное конструкторское бюро создать под инженерно-саперные и другие специальные машины. Собрать там соответствующих специалистов, ведь согласитесь, что есть некоторая разница между танком с пушкой и инженерной машиной на его базе. Танковый конструктор к танку, на который вместо пушки кран или понтон сверху приладили, совсем по-другому относиться будет, нежели конструктор инженерной техники
[131].
– Надо подумать над вашей идеей, – отвечает Антонов.
– Замечательная идея, – с энтузиазмом восклицает Карбышев.
Ну, вот и ладушки. Пробьет эту тему Дмитрий Михайлович. Сто процентов пробьет.
Перекусили и отправились обратно к Антонову. А на рассвете я уже вылетел обратно в Ростов.
1–3 мая 1943 года, г. Стамбул, Турецкая Республика
Сегодня суббота – день отдыха для правоверных. Законный выходной. Можно пройтись по городу, посидеть в кофейне, погреться на еще не жарком солнышке, сходить в кино на «Великую любовь» с очаровашкой Сарой Леандер в главной роли, много чего можно сделать и много чего можно не делать в этот субботний день.
Но у Геворка, вместо всевозможных развлекух, доступных молодому парню, сегодня запланировано другое действо-мероприятие. Сегодня из Анкары приезжает дядя. Двоюродный брат отца. Дядя Базарган на два-три дня задержится в Стамбуле, а потом поплывет в Египет. И на эти дни Геворк отпросился у хозяина. Ну, как отпросился – поставил в известность. Официально Геворк числился иранским подданным, потому и в армию не призывают. О том, что Геворк и отельер-ресторатор, у которого он работал, являются офицерами, Геворк, правда, с приставкой «унтер», британской разведки, знали немногие, очень немногие. Как британский разведчик Геворк беззастенчиво пользовался возможностями своего отца, крупного иранского фабриканта-кондитера, и связями своей весьма обширной и авторитетной на Ближнем Востоке семьи. Много пользы семья Геворка принесла Британской короне. По крайней мере, в МИ-6 так считали. И соответственно, английский нелегальный резидент в Стамбуле не имел ничего против общения Геворка со своим дядей. Пущай пообщаются, может, чего нового-полезного Геворк в клюве принесет. Да и с точки зрения турецких спецслужб, не дай Аллах, обратят они на дядю и Геворка внимание, ничего предосудительного нет. Счастливо выбравшийся из оккупированного русскими Ирана торговец пшеницей Ходжи Базарган Хамиди и его племянник, работающий помощником у уважаемого в Анкаре и Стамбуле ресторатора. Что может быть опасного для Турции в их встрече? Вроде бы ничего. Ничего, если не знать, что дядя Базарган числится в списках сотрудников 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР под именем Иван Иванович Агаянц
[132] и является нелегальным резидентом советской разведки в Иране и Турции, а Геворк, несмотря на свои молодые годы, является резидентом ГУГБ в Стамбуле и руководит нелегальной группой «Легкая кавалерия»
[133], работающей на всю ту же советскую разведку.
Сразу после утреннего намаза Геворк направился на набережную бухты Золотой Рог. Там он сел на один из постоянно снующих между европейским и азиатским берегами Босфора паромов. Минут тридцать на борту – и вот уже можно сходить на причал у помпезного здания железнодорожного вокзала Хайдарпаша. Еще через полчаса на перрон вокзала прибыл скорый поезд из Анкары. Радостная встреча с «дядей». Завтрак-перекус в небольшом ресторанчике, а потом «племянник» приглашает «дядю» на экскурсию. Небольшая моторная яхта заранее заказана и ждет у причала. Поехали-прокатились «родственники» по Босфору. Дошли сначала до выхода в Черное море, потом вернулись к выходу в Мраморное. Сошли на берег и погуляли по колоритным улочкам вокруг мечети Султанахмета. А тут уже и вечер близится. И ничего особенного нет в том, что дядя Базарган заселился в номер гостиницы, где работал Геворк.
