К вечеру европейская часть Стамбула полностью блокирована. «Севастополь» и крейсеры подошли к азиатскому предместью Стамбула Кандили и начали обстрел военных объектов в бывшей османской столице, им помогают бронепоезда, подошедшие к Стамбулу со стороны европейского берега Мраморного моря. Лидер «Харьков» и эсминцы «Способный» и «Сообразительный» наглым образом прошмыгнули мимо городских набережных и теперь контролируют вход в Босфор со стороны Мраморного моря. Над древним городом проходит четверка бомбардировщиков. И на жителей города, кружась, падают листовки.
В листовках генерал Брежнев извещает стамбульцев о том, что в течение 48 часов будет разрешена переправа на азиатский берег. Всем. Условия – переправа разрешена в светлое время суток, на невооруженных судах, и на этих судах разрешено иметь не более одной единицы стрелкового оружия, личное имущество и багаж не более ста килограммов на человека. Выборочный контроль будут осуществлять малые корабли и катера Черноморского флота. Нарушителей будем топить. Через 48 часов начнется штурм города, если, конечно, до этого времени гарнизон не капитулирует. Было там еще обещание премиальных за сдачу советским войскам тяжелого вооружения, командирам от роты и выше обещалось вознаграждение за сдачу в плен подчиненного им подразделения или части. Сдавшимся в плен в течение этих двух суток турецким солдатам было обещано, что их не будут вывозить в страшный сибирский GULAG и что они будут дожидаться окончания войны в лагере на территории Турции.
А чего? На Закавказском фронте трофейные команды уже несколько вагонов местных лир насобирали. Не пропадать же добру. Вот я и выцыганил у Ставки на благое дело. А то что это за атаман без «золотого запаса»? Турция – не Европа. Здесь деньгами иногда сподручнее воевать, чем оружием. Должно сработать. Поведутся господа полковники и генералы на обещанные мильены. Ну, или патриотично настроенные граждане начнут линчевать своих собственных военачальников, подозревая их в измене. Что тоже для нас неплохо.
В Болгарии 13 мая все идет по плану. Утром к Софии подтянулись отряды партизан и основные силы бригад Сабурова и Ковпака. Бои в городе. Царь Борис III умудрился выскочить из города, да попался в загребущие лапы разведчиков из бригады Ковпака. Утверждает, что, собственно, к ним он и направлялся. После обеда его допустили до радиостанции. Говорил царь долго и эмоционально. Если коротко, то всей Болгарии было объявлено, что он как глава государства прекращает состояние войны с СССР и приказывает всем вооруженным силам не сопротивляться Красной армии, а при необходимости так и помогать. Германии объявлена война, и армия должна ликвидировать все немецкие гарнизоны на территории царства. Это последние приказы царя. Он отрекается от престола и передает власть новому Народному правительству. Армия и чиновники на местах должны подчиняться новому правительству. Занавес. Повезло Борису, хоть живым остался
[146].
Ночь прошла более-менее если не спокойно, то прогнозируемо. Практически все соединения армии, должные идти посуху, втянулись из Болгарии в Турцию. Идет зачистка нетронутых передовыми частями приграничных укреплений. Зачищается и восточный, нетронутый днем участок второго рубежа. Более протяженный западный участок этого рубежа надежно блокирован, и засевшим там турецким подразделениям теперь если не сдаваться, то или к Дарданеллам топать, или к грекам. Третий рубеж к утру зачистили полностью. Ночью же к востоку от Босфора, к азиатскому берегу Черного моря, начали подходить десантные корабли Черноморского флота с частями нашей мотопехоты и некоторой частью тыловых служб армии.
Ночью же были первые финансовые траты. Как только стемнело, на наши позиции три турка привели запряженную двумя ослами арбу, к которой были прицеплены две немецкие 37-мм противотанковые пушки. Около полуночи на нашу сторону под белым флагом перешли две роты местных ополченцев. А ближе к утру сдался личный состав батареи полевых гаубиц. Правда, гаубицу они с собой притащили только одну, уверяли, что остальные орудия не транспортабельны из-за прямых попаданий бомб во время вчерашней бомбежки. Ну, с почином.
В целом ночь в окрестностях Стамбула прошла спокойно, по крайней мере ни турки, ни мы из артиллерии не стреляли. Утром от европейских набережных города через пролив устремилась лавина судов-паромов, катеров-яхт, лодок-плотов. На середине фарватера их уже ждали почти три десятка торпедных и сторожевых катеров Черноморского флота. Катера выборочно проверяли-досматривали турецкие плавсредства. Если находили на судне оружие, то мужиков призывного возраста отправляли на наши большие корабли, всех остальных пересаживали на попутные суда, а сам кораблик-нарушитель топили. После десятка таких показательных затоплений попытки вывезти оружие из блокированного города прекратились. Бегство-эвакуация населения и дезертиров через пролив интенсивно продолжалось весь день.
Какой-либо военной активности гарнизон Стамбула в течение дня не проявлял. Мы тоже старались турок особо не беспокоить. Шла активная переправа на другой берег Босфора частей, подразделений и служб армии, которым предстояло продолжать действовать в азиатской части Турции. К концу дня наши переправившиеся части почти полностью заняли Вифинский полуостров. Не заходили они только в азиатскую часть Стамбула и оставили свободной автодорогу, идущую от Стамбула в глубь Турции вдоль Измитского залива Мраморного моря. По этой дороге было разрешено уходить кому угодно, лишь бы только не было с собой оружия. Поток беженцев по этой дороге тек полноводной рекой. Турок бежать из Стамбула подгоняли слухи о том, что русские заключили союз с болгарами и греческими партизанами и что греки и болгары первыми будут входить в Стамбул.
После обеда из Стамбула с белым флагом вышел молодой лейтенантик. Он заявил, что его дядя – командир пехотного полка готов капитулировать вместе со всем полком и со всем оружием полка. Турецкий полкан ставил условие. Он хотел, чтобы мы заплатили не только ему, но и всем офицерам полка, начиная от ротного и выше, по обещанным расценкам. Не вопрос! Гули-гули. У нас ваших фантиков достаточно. Ждем в гости. Через пару часов полторы тысячи турецких пехотинцев при шестидесяти офицерах, четырех противотанковых пушках и двадцати крупнокалиберных пулеметах сдались в плен. Вслед за сдавшимся полком прибежал какой-то чин из стамбульской полиции. Он от имени главного полицая города спрашивал, относится ли обещание насчет вознаграждения за сдачу в плен к подразделениям полиции. Канэчно, дарагой! Перед закатом через позиции, которые оставил сдавшийся в плен полк, к нам вышло около трех тысяч полицейских во главе с самим полицмейстером. Кстати, дырку в обороне города, образовавшуюся после перехода в плен пехотного полка, турки так и не заткнули.
Как только стемнело, Корнеев мне доложил, что на наши передовые позиции вышел адъютант начальника гарнизона Стамбула. Адъютант требовал встречи со мной. Да за ради бога Аллаха! Если есть возможность поберечь своих бойцов, готов с кем угодно базарить. Десять минут на штабном По-2 – и я уже почти у самой передовой. Поболтал с адъютантом. Турецкому генералу нужен был беспрепятственный выезд в Латинскую Америку. Генерал заявлял, что причитающиеся ему за капитуляцию гарнизона деньги он готов сам взять из банков Стамбула. Хитрец. Я объяснил, что ни морской, ни воздушной связи с Латинской Америкой у меня нет, но препятствовать генералу в убытии в том направлении мы не будем. Деньги, так и быть, пущай сам берет у банкиров.
