— Девочка моя, садись в машину, заблокируй двери и жди меня, — говорю тихо, и она кивает. Проходит мимо отца мелкими шажками, но явно спешит.
— Анжелика! Ты куда, мать твою, направляешься? — он не унимается, выкидывает свою руку с пальцами-сардельками вперед и хочет ухватить ее за локоть.
Но я не даю ему этого сделать.
Прямой хук справа, и его лицо покрыто кровью из носа.
Бесхребетное чмо.
Отряхиваю пальцы, не слушаю, как он визжит и плюет слюной. Не думаю, что отец моей девушки достоин другого знакомства. Не заслужил.
Вижу, как Анжелика быстро садится в машину, захлопывает дверь, и тут же мне в бочину прилетает удар от секьюрити слева.
Пропускаю его, дух выбивает из легких, перед глазами летят искры, но я быстро беру себя в руки. и удар справа от второго проходит по касательной.
Я быстро вас укатаю, гады.
— Я же сказал, — пинаю через минуту одного из охранников. — Это. Моя. Женщина. — ударяю ребром ладони по сонной артерии первого, вырубая его. Поворачиваюсь к ее отцу. — И я несу за нее ответственность.
???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????
Глава 35.
Анжелика
Я не могу просто сидеть в машине, когда там, снаружи, толпа людей моего отца напала на одного… На Хищника, на единственного человека, который относится ко мне не как к вещи. Глаза начинает щипать от слёз. Что я смогу сделать против них? Как помочь ему? Я слишком слабая, чтобы выступить против кого-то из них. Если выйду, сделаю только хуже. Если позвоню в полицию, сделаю только хуже. Если… Как же много этих если!
Сердце сжимается, когда один из охранников отца хватает Хищника со спины, а второй надвигается на него с ножом. Мне хочется кричать. Хочется вырваться из машины и помочь ему. Пока все слишком заняты и не обращают внимания на меня. Мне нужно действовать. Следует сделать что-то.
Что?
Впервые я начинаю ненавидеть себя за беспомощность. Случайно открываю бардачок и замечаю в нём пистолет.
Вспоминаю тот день, когда Чопурия дал мне ствол в руки. Тогда я хотела убить его и навела на него пистолет.
— Серьёзно думала, что я дам тебе настоящий ствол? — захохотал Давид. — Ну давай! Попробуй выстрелить! Он холостой, моя девочка, а ты попала на крупные неприятности. Знаешь, что сейчас будет с тобой? Ну конечно, знаешь!
Я попыталась нажать на курок, но ничего не произошло… Совсем ничего. И мной овладел сильнейший страх. Я знала, что последует дальше — я встану в центр мишени и буду снова и снова испытывать кромешный ужас, который холодит вены и выбивает дух.
Не знаю, смогу ли выстрелить в человека сейчас, но я должна хотя бы попытаться сделать это. Оставалось надеяться, что это оружие настоящее, что оно выстрелит, и я попаду.
Выхожу из машины, несмотря на то, что Хищник запретил делать это и снимаю пистолет с предохранителя. Вытягиваю руку вверх и стреляю в воздух. Рука дёргается, а мне становится очень страшно от этого выстрела, потому что я понимаю, какая мощь в эту секунду находится в моих руках. Все оборачиваются в мою сторону, а я направляю ствол на отца. Чуть щурюсь, вспоминаю, сколько страданий он причинил мне.
«Ты вещь!».
«Жалкая шлюха!».
«Ты была рождена, чтобы ублажать своего мужика!».
«Соси лучше и будет тебе счастье!».
Разве смеет отец говорить такие вещи своей дочери?
Нет!
Конечно же, нет!
Это не отец! Это бык-осеменитель, который продавал своих детей!
Замечаю кровь на плече Хищника. Кто-то успел ранить его. С уголка его губ стекает кровь, но он намерен отбиваться. Он изрядно потрепал бравых воинов моего отца и не собирается отступать, но теперь моя очередь защитить его. Он слишком часто делал это один — отбивался от врагов.
— Отпустите его! — произношу холодным голосом, а палец чуть нажимает на курок.
Мне страшно, но я не намерена отступать. Я буду двигаться дальше и, если потребуется, то буду стрелять на поражение. Главное, чтобы хватило пуль.
— Ты не сделаешь этого, Анжелика! Ты тряпка! — ухмыляется отец, а Хищник рвётся вперёд.
— Анжелика, вернись в машину! — рычит Сергей.
Отец тянется в карман, скорее всего, тоже хочет достать пистолет, и тогда я делаю то, чего не должна была — стреляю по живой мишени. Первый выстрел попадает в плечо отца, и он впадает в ступор, а затем хватается за рану и принимается сыпать на меня оскорбления, разбавляя их самым отборным матом.
— Прикажи своим псам, чтобы отпустили его! — рычу я и продолжаю держать отца на мушке.
Алая кровь быстро делает его белоснежную рубашку багровой, но мне плевать. Мне не жаль, как и ему никогда не было жаль меня. Смотрю прямо в глаза, такие ненавистные, что хочется прямо сейчас пустить пулю в лоб этого человека.
— Ну! — повышаю голос.
Нужно уехать, пока здесь никого нет, пока нас не увидели и не сдали полиции, потому что нас посадят и не станут разбираться, слушать, что мы просто пытались защититься никто не будет…
— Отпустите его! — фыркает отец, и в его взгляде появляется страх.
Хищник ударяет того громилу, который до этого сдерживал его и рвётся к машине. Я продолжаю держать отца на мушке. Наверное, я вошла в азарт при виде крови и его страха. Хочу, чтобы он мучился так же, как я. Хочу, чтобы страдал, чтобы на собственной шкуре испытал всё, через что пришлось пройти мне.
Вспоминаю, как Давид впервые разозлился на меня за то, что в сексе не была такой, какой он хотел видеть меня. Это было в первую брачную ночь. Зверь вырвался наружу. Он бил меня сначала кулаками, а потом пару раз пнул в живот и оставил лежать на полу комнаты морально подавленную и уничтоженную. На следующий день я пришла к отцу и молила его отменить договорённость с Давидом. Я желала, чтобы он защитил меня, говорила, что сделаю для него всё, буду ему ноги мыть каждый день, но он отвернулся. И вот теперь стоял и смотрел на меня, боясь мести за все злодеяния, которые сделал мне.
— Ты не сделаешь этого, Анжелика! Не убьёшь меня! — качает головой отец.
— Анжелика, в машину! — командует Хищник. — Дай это мне!
Он тянется к стволу, но я отрицательно мотаю головой и начинаю отступать. Продолжаю смотреть на отца с ненавистью, желая оборвать всё здесь и сейчас, потому что иначе он не оставит меня в покое.
— Анжелика, отдай мне пистолет! Прошу тебя! Ты не такая, как он! Не делай того, о чём будешь жалеть! Садись в машину! — пытается уговорить меня успокоиться Сергей, и в эту секунду отец резко выхватывает пушку из кармана здоровой рукой и направляет в нашу сторону.
В воздухе раздаётся выстрел, а мои глаза широко распахиваются от ужаса, и я смотрю на Хищника глазами полными боли.
