Я еду к дому по уже знакомой дороге и стараюсь перестать думать о плохом. Наверное, успокоительные начинают действовать, потому что ненадолго меня отпускает, и начинает казаться, что стало легче, вот только стоит мне въехать во двор, открыть дверь в дом, как воспоминания накатывают чересчур резкими вспышками и бьют под дых, но я должна пройти через всё это, пропустить через себя и отпустить… Хотя… Можно ли отпустить мысль о том, что стала убийцей любимого человека? Это я подписала ему смертельный приговор.
Нерешительно вхожу в гостиную и вижу смятый лист бумаги, валяющийся на полу. Поднимаю его трясущимися руками и разворачиваю, хоть и прекрасно понимаю, что это…
Моя записка…
«…Если что-то пойдёт не по плану, и меня поймают, я хочу, чтобы ты узнал, что ещё никогда в жизни мне не было так хорошо и тепло. С тобой я впервые почувствовала себя женщиной. Знаю, что интересую тебя всего лишь как реагент, но даже этого мне было достаточно…».
Глаза пробегают по кривым буквам, написанным дрожащей рукой, а волна боли захлёстывает, и я кричу. Сминаю эту записку снова и бросаю в стену. Хватаюсь руками за голову и медленно оседаю на пол. Кричу, что есть силы, обдирая горло, но мне нужно это. Надеюсь, что с малышом всё будет хорошо, ведь куда хуже держать всё внутри себя и не отпускать, мучаясь от терзающих душу чувств.
— Это я убила тебя! Я сделала это! Мой Серёжа! Прости меня! Слышишь? Прости меня! Как же сильно я люблю тебя!
И в эту секунду я понимаю, что он не стал бы бросаться сломя голову в дом Чопурия только потому, что видел во мне реагента. Сергей любил меня по-настоящему. Я была ему нужна как женщина в первую очередь. Как женщина, которую он любил! Цвета, которые я открывала для него, были дополнительным бонусом, но он смог полюбить меня такой, какая я была – разбитой и сломленной. Он принял меня, а я не оправдала его надежд и доверия.
Растягиваюсь на полу и рыдаю, даю волю слезам, обещая себе, что это будет последний раз… А потом я успокоюсь. Возьму себя в руки и буду двигаться дальше ради ребёнка. Ради нашего с Сергеем ребёнка.
Дождь с силой бьёт по крыше, его капли разбиваются, громкими ударами отражаясь в моих висках, сливаясь с моей собственной болью. Сегодня даже небо оплакивает самого лучшего человека, ушедшего из жизни. Гром бьёт слишком громко, и я вспоминаю звук взрыва. В этом доме должна была находиться я, а не он.
Глава 50.
Анжелика
Проходит полгода…
Шесть грёбаных месяцев, в течение которых я учусь жить без него.
Смогла ли я успокоиться и принять правду?
Нет…
Но я больше не даю волю эмоциям и живу ради малыша, которого ношу под своим сердцем. Только он моё спасение. Он надежда на то, что моя жизнь станет чем-то большим, чем простое существование. Я жду этого ребёнка, как яркого света в оконце, как жаждущий путник ждёт источник воды в пустыне. Наша дочь станет самым светлым ангелом, и я очень рассчитываю, что она будет похожа на своего отца.
Вернуться к работе я так и не могу. Никаких мыслей, никаких идей. Я не хочу рисовать и создавать новые наряды, когда на душе скребутся кошки. Пока я живу за счёт средств, которые капают с бизнеса Сергея, но я не знаю, как долго всё это будет существовать, потому что не могу влиться в работу, и все дела держатся только благодаря заместителям Серёжи. Рассчитываю на то, что смогу во всём разобраться после рождения малышки. Возможно, вдохновение проснётся, и я смогу вернуться к работе. Я убедилась, что есть люди, которые до сих пор ждут новые коллекции нарядов от Анжелики… Ивановой. Пусть я и не стала женой Сергея, но я взяла его фамилию, нагло украла, сделав своим псевдонимом. Не хочу больше называться Чопурия. Да и фамилию отца никогда не возьму.
Получив очередной букет от какого-то тайного поклонника, я оставляю его за воротами. Мне ничего не нужно. Я даже не читаю записки, которые прикреплены к цветам, потому что меня не интересуют другие мужчины. Я уверена, что никогда и никого не смогу полюбить, ведь моё сердце принадлежит одному Хищнику, похитившему сначала меня, а потом мою любовь.
Звонок в дверь заставляет меня нервно поморщиться, и я открываю. Курьер переминается с ноги на ногу и пытается вручить букет, который я только что оставила. Снова забыла закрыть ворота! Следует стать внимательнее! Ругаю себя и решаю, что нужно последить за собой.
— Вы забыли! — буркает мужчина и протягивает эти ненавистные цветы, от запаха которых в носу появляется терпкий аромат смерти.
— Спасибо за беспокойство! Если вам жаль цветы, то вы можете оставить их себе, подарите кому-нибудь! Мне они не нужны! — бормочу я и хочу закрыть дверь, но он не позволяет сделать это, поставив ногу в дверной проём.
Меня немного пугает такое поведение, а когда курьер снимает кепку, под которой прятал своё лицо, я узнаю его — тот самый мужчина, который назвал себя другом в день похорон Сергея. Он скрылся, оставив мне документы и ключи, а теперь снова появился в моей жизни.
Зачем?
Сердце переворачивается от страха.
— Послушайте, вы не можете преследовать меня! Я позову охрану! Убирайтесь отсюда! То, что вы были другом Сергея не значит, что у нас с вами может быть что-то… Даже дружба! — тараторю я и с опаской поглядываю себе за спину.
— Во-первых, никакой охраны тут нет, принцесса! Я точно это знаю! А во-вторых, насчёт дружбы не зарекайся, а отношения мне с тобой не нужны. Просто прочти записку, и ты всё поймёшь!
Он суёт букет мне в руки и быстро уходит, а я захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, до ужаса перепуганная. Кладу руку на живот, в котором активно пинается малышка. Дочка уже стала толкаться, и теперь частенько показывает своё недовольство, если я чересчур нервничаю или делаю что-то неправильно.
Вдыхаю сладкий аромат цветов и морщусь. Хочу выбросить их, но рука не поднимается. Голова идёт кругом, когда взгляд падает на записку. Следует ли читать её? Какая разница, кто и что решил написать мне? Плевать на всех поклонников… Вот только дух захватывает, потому что от бумаги веет знакомым ароматом, и я открываю открытку одной рукой.
«Белоснежка, прости, что тебе пришлось пройти через весь этот кошмар… Я даже не представляю, каково тебе было. Боюсь представлять. Я бы хотел оказаться рядом с тобой сразу, но не мог этого сделать. Не знаю, простишь ли ты меня и примешь ли, но ты должна знать — я люблю тебя! Безумно люблю! Тебя и нашего ребёнка! Скоро мы встретимся, если ты позволишь мне оказаться рядом».
Букет вываливается из рук. Я прикрываю рот рукой и с ужасом мотаю головой. Слёзы снова рекой льются из глаз, а я никак не могу понять, правда это или чья-то глупая шутка.
Серёжа жив.
Мой Серёжа жив!
Поверить только!
Разве такое возможно, вообще?
Полгода я боролась с этим проклятым ощущением потери, не желала верить в случившееся, а теперь узнаю о том, что он жив.
